Мнения о принадлежности троянцев разделились. Утверждая, что они происходят из Трои, древние римляне точно знали, что они не просто ветвь греческого народа. Однако Гомер заставил их говорить по-гречески. Наибольший шанс получить ответ дает их керамика. Керамика Трои - не только троянская; она принадлежит к более широкой культуре, которая распространилась по всей Анатолии. Троянцы приобрели немного элладской керамики из греческих земель, но только 1 процент находок из Трои VI и VIIa состоит из микенской керамики (включая местные подражания). Все свидетельствует о том, что они принадлежали к одному из народов, развивавшихся на внешних границах хеттского мира, и говорили на языке, близком к хеттскому, лувийскому, языку народов, живших на западном фланге Анатолии, и, как уже было замечено, возможно, на языке табличек Линейного письма А с Крита.3 Хеттские архивы не оставляют сомнений в том, что они переписывались с хеттским царем, но ни одна их собственная переписка не сохранилась; найден только один минутный письменный текст - печать с лувийскими иероглифами с уровня Трои VIIb (конец двенадцатого века, хотя сама печать может быть старше); ее формулировка указывает на то, что она принадлежала писцу и его жене.4 Троя была форпостом не Микен, а хеттского мира. В глобальном масштабе она не имела огромного значения, но в региональном занимала выгодное положение на торговых путях северной части Эгейского моря, и по этой причине стала желанным призом.5

 

В XIII веке хеттские правители все больше стремились сохранить определенное влияние на средиземноморских берегах Анатолии. Они стремились обойти египтян, с которыми соперничали за контроль над северной Сирией; но они также опасались других соперников, царей Аххиявы, то есть верховных царей Микен. Сама Троя находилась немного в стороне, но ее военная помощь могла быть полезной, и мы видели, что в Кадеше была призвана помощь западноазиатских вассалов. Очаги противостояния аххияванцев и хеттов включали Милаванду или Милетос, некогда центр минойской торговли, а теперь, по крайней мере периодически, микенский союзник на побережье Малой Азии. Разгневанные этим союзом, хетты в 1320 году до н. э. обрушились на город и разрушили его.6 Таким образом, побережье Малой Азии было неспокойной пограничной зоной, регионом, где альянсы менялись туда-сюда и где микенские воины любили вмешиваться.

Одним из источников неприятностей был кондотьер неизвестного происхождения по имени Пиямараду. Около 1250 г. до н. э. он стал объектом жалобного письма хеттского правителя царю Аххиявы, которого тот теперь считал своим другом после предыдущих разногласий по поводу того, кто должен оказывать влияние на место под названием Вилуса - имя, напоминающее альтернативное греческое название Трои, Илиос, или, первоначально, Вилиос.7 Очевидно, побережье Малой Азии было поделено между запутанной массой мелких царей, которые иногда были лояльны хеттам, а иногда находились под защитой царя Аххиявы: был Алаксанду, царь Вилусы, чье имя звучит подозрительно похоже на Александр (Александрос), альтернативное имя, данное соблазнителю Елены Парису. Другим кондотьером, обладавшим сотней колесниц и множеством пеших воинов, был "человек из Аххии" Аттарсия, чье имя поразительно похоже на имя отца Агамемнона и Менелая, Атрея; похоже, что он направил свою небольшую армию на Кипр, владение которым интересовало как египтян, так и хеттов.8 Ни одно из этих имен не является доказательством правдивости Гомера, но где-то существовал запас анатолийских имен, из которых он или более ранние рассказчики сказок черпали информацию. В прошлом противостоявший хеттам, царь Вилусы Алаксанду заключил с ними договор; Вилуса была одной из четырех земель Ассувы, правители которой часто проводили разную политику по отношению к хеттам и, как следствие, микенцам, но которая поставляла войска в Кадеш. Еще одно образование в пределах области Ассува носило имя Таруиса, напоминающее о Трое.9 Все в описании Ассувы указывает на то, что она находилась на крайнем западе Анатолии; и очевидно, что и Вилуса, и Таруиса стояли недалеко от Илиоса/Трои. В поэме из хеттской столицы, написанной на лувийском языке в XVI веке до н. э., говорится о "крутой Вилусе"; тот же эпитет использовал Гомер для описания Илиоса. Возможно, Вилуса и Таруиса были одним городом или двумя соседними городами, которые на каком-то этапе имели общего правителя, подобно тому как гомеровский Агамемнон был царем Аргоса и Микен; но Хисарлык, безусловно, был гомеровским Илиосом и вергилиевской Троей.

Нет причин сомневаться в том, что микенцы и анатолийцы вели войны за обладание землями и городами западной части Малой Азии. Троянская война стала более поздним воспоминанием об этих конфликтах, которые были сведены в единую кампанию, направленную на один из нескольких городов, на которые ориентировались греки. Хотя некоторые историки подчеркивают неправдоподобность десятилетней осады, реальность такова, что это была война не одного сезона или десяти, а многих десятков сезонов, которые велись с перерывами и сопровождались мирными периодами, зафиксированными в хеттской дипломатической переписке. В целом это не была война между великими микенскими и хеттскими царями, поскольку в основном в ней участвовали амбициозные капитаны-наемники, которые меняли сторону, чтобы получить максимальную выгоду; нет оснований полагать, что они были верны своей этнической группе. Это был низкоуровневый, эндемический конфликт, но иногда он выливался в крупные столкновения, как, например, когда хетты почувствовали необходимость утвердить свое господство над Милетом. Процветание Илиоса/Трои не было подорвано этими неприятностями; более того, Троя VI рисковала привлечь внимание жадных завоевателей, поскольку располагалась на торговых путях, ведущих из Средиземноморья в Анатолию, по которым перевозили металлы, текстиль и, что очень важно, лошадей.

Троя VI была разрушена не по вине человеческой жадности. Троя расположена в зоне, подверженной сильным землетрясениям. Примерно в 1250 году до н. э. южные стены были выброшены наружу, а часть восточной стены полностью обрушилась, так как мощное землетрясение разорвало город на куски. Завалы, образовавшиеся в результате обрушения зданий, достигали в некоторых местах полутора метров в глубину.10 Однако главный контур остался цел.11 Что бы ни случилось с нижним городом, о котором так мало известно, очевидно, что после этих событий старая элита больше не жила в больших домах в верхнем городе. На обломках Трои VI были построены новые дома, тесно прилегающие друг к другу, чтобы обеспечить большую численность населения, по крайней мере, в пределах цитадели, и в этих домах троянцы затопили сосуды для хранения (pithoi), чего они никогда не делали в прошлом; таким образом, они осознавали необходимость пополнить свои запасы в те времена, которые, по-видимому, были временем бедствий. Сокращение импорта микенской керамики свидетельствует о том, что торговые связи ослабли. Троя прошла свой пик. Но она была не одинока. Микены испытывали трудности; нижний город подвергся нападению около 1250 года, и цитадель пришлось укреплять; через Коринфский перешеек была построена стена в надежде отгородиться от нападавших, хотя были ли эти нападавшие царями других городов микенского мира или захватчиками извне, неясно.12 К концу XIII века вдоль побережья были построены сторожевые башни, чтобы предупредить жителей дворцов о захватчиках; тем не менее, большинство великих микенских центров, включая Тиринс и Пилос, были разрушены примерно к 1200 году. В Пилосе в связи с надвигающейся катастрофой богам приносились жертвы; мужчина и женщина, упомянутые на табличках Линейного письма B среди списка жертвенных зверей, вероятно, предназначались для человеческих жертвоприношений (эта практика вспоминается в греческой легенде об Агамемноне и Ифигении). Ущерб достиг берегов Леванта: царь Угарита отправил свои войска на службу хеттам, и пока они отсутствовали, у сирийского побережья собрались иностранные флоты; царь написал отчаянное письмо на глиняной табличке, чтобы предупредить своего союзника царя Кипра, но письмо так и не было отправлено - более 3 000 лет спустя его нашли все еще ожидающим выпечки в печи, и в течение нескольких дней или, возможно, часов великий торговый центр в Угарите был разрушен, чтобы никогда больше не подняться.13 Город Алалах, который лежал немного вглубь материка, недалеко от современной турецко-сирийской границы, был разрушен в 1194 году; город так и не восстановился, но его порт, Аль-Мина, был заново основан, и микенские изделия были найдены там как до, так и после разрушения материнского города.14 Разбросанное между прохеттскими и проегипетскими фракциями, царство Алалах всегда находилось в зоне политического риска. Хеттская столица в глубине Анатолии в Богазкёе была разрушена в тот же период, хотя это могло быть результатом внутренних кризисов. Тем не менее, крах в центре означал, что хетты были неспособны защитить свои средиземноморские владения. И, несмотря на предупреждения из Угарита, Кипр ужасно пострадал; его города были разрушены - за этим последовало прибытие греческих беженцев или захватчиков, принесших с собой архаичную линейную письменность и раннюю форму греческого языка. На Крите часть населения переселилась вглубь острова, в труднодоступные места, расположенные высоко над островом, в Карфи и Врокастро.

А затем, около даты, которую классик Эратосфен приписывает падению Трои (1184 год), Троя была разрушена снова, и на этот раз город охватило пламя; под обломками Трои VIIa был найден скелет одного несчастного троянца, который пытался бежать.15 Таким образом, если греки и разрушили Трою на этом этапе, то их победа произошла, когда их собственные города также достигли пика своего процветания. Вместо столкновения между богатыми золотом Микенами и богатыми конными укротителями Трои, падение Трои VIIa было битвой между угасающими державами. Нельзя также доказать, что разрушителями были греки, действовавшие сообща под руководством своего великого царя или военачальника Агамемнона; столь же вероятно, что разрушителями был смешанный сброд изгнанников и наемников греческого и иного происхождения. Это могли быть люди, которые также напали на Микены и Пилос, или вооруженные беженцы из Микен и Пилоса. С этой точки зрения, "падение Трои" было постепенным процессом, начавшимся с войн между хеттами и их суррогатами и греками и их суррогатами; бедствие разрушения Трои VI ослабило способность города к сопротивлению, даже, по-видимому, к пропитанию (свидетельствуют пифои); захват цитадели около 1184 года нанес дальнейший огромный ущерб; после этого Троя пришла в устойчивый упадок. Это поднимает фундаментальные вопросы о том, что происходило в восточном Средиземноморье в это время: ознаменовали ли разрушения, произошедшие в эпоху поздней бронзы, резкий разрыв с прошлым, или же упадок, который, несомненно, имел место, был более постепенным. Свидетельства из Крита и Трои, свидетельствующие о более активных усилиях по хранению продовольствия, намекают на частые голодающие периоды, которые заставляли народы двигаться к землям, более богатым запасами. Более того, "упадок" может означать многое: потерю политического единства по мере распада великих империй; сокращение торговли по мере угасания спроса; снижение уровня жизни не только среди политической элиты, но и среди большей части общества. И снова вопрос вращается вокруг захватчиков с неопределенной идентичностью и приводит нас к границам между легендой и историей.