Глава 31

Слеза

Эврика не думала. Она схватила Эндера и ударила его по руке. Пистолет покрутился в воздухе и упал на траву, влажную от дождя, который сочился из дыры, образованной Родой. Остальные Семеноносцы устремились к пистолету, но Эврике он был нужен больше. Она выхватила его и нащупала руками скользкую ручку. Она чуть не уронила его. Каким-то образом она сумела его удержать.

Ее сердце сильно стучало. Она никогда раньше не держала в руках пистолет, и не хотела. Ее палец нашел курок. Она направила его на Семеноносцев, чтобы держать их в стороне.

— Ты слишком влюблена, — подразнила Старлинг. — Замечательно. Ты не посмеешь в нас стрелять и потерять своего парня.

Она посмотрела на Эндера.

— Это правда?

— Да, я умру, если ты убьешь одного из них, — медленно проговорил он. — Но важнее всего, что ты жива, и ничего не должно угрожать твоей безопасности.

— Почему? — Она дышала короткими вздохами.

— Потому что Атлас найдет способ поднять Атлантиду, — сказал Эндер. — И когда он это сделает, этому миру нужна будешь ты —

— Этому миру нужно, чтобы она умерла, — прервала Хора. — Она — монстр апокалипсиса. Она ослепила тебя к ответственности и человечеству.

Эврика оглядела двор — посмотрела на отца, который плакал над телом Роды. Она посмотрела на Кэт, которая сидела, сгорбившись и трясясь на ступеньках крыльца, не в состоянии поднять голову. Она посмотрела на близнецов, связанных, ушибленных и наполовину осиротевших прямо на их собственных глазах. По их лицам текли слезы. Из запястий капала кровь. Наконец она посмотрела на Эндера. По его переносице скатывалась единственная слеза.

В эту группу входили только те люди, которых Эврике оставалось любить в этом мире. Все они были безутешными. И все из-за нее. Сколько еще ущерба она способна нанести?

— Не слушай их, — произнес Эндер. — Все они хотят заставить тебя ненавидеть себя. Они хотят, чтобы ты сдалась. — Он сделал паузу. — Когда будешь стрелять, целься в легкие.

Эврика взвесила пистолет в руках. Когда Эндер сказал, что ни один из них не знает наверняка, что случится, если Атлантида поднимется, это заявление послало в сторону Семеноносцев жар, полное отрицание идеи, которую они считали могла быть и неправдой.

Семеноносцы должны категорически быть настроены в отношении того, что означает то, что они думают об Атлантиде, потому что, Эврика поняла, они точно не знают.

Тогда что они вообще знают о родословной слезы?

Она не могла плакать. Так ей сказала Диана. В «Книге любви» рассказывалось насколько устрашающими могут быть эмоции Эврики, как они могут поднять другой мир. Ведь была причина, почему Эндер украл ту слезу из ее глаза и заставил ее исчезнуть в своем.

Эврика не хотела вызывать наводнение или поднимать континент. И все же: Мадам Блаватская в порциях «Книги любви» перевела радость и красоту — даже название подразумевало способности. Любовь должна быть частью Атлантиды. С этой точки зрения она осознала, что Брукс теперь тоже был частью Атлантиды.

Она поклялась найти его. Но как?

— Что она делает? — спросил Критий. — Это отнимает слишком много времени.

— Держитесь от меня подальше. — Эврика водила пистолет от одного Семеноносца к другому.

— Очень жаль твою мачеху, — сказал Альбион. Он обернулся через плечо и посмотрел на близнецов, корчащихся на установке качелей. — Теперь дай мне свою руку или давай посмотрим кто следующий.

— Следуй своим инстинктам, Эврика, — проговорил Эндер. — Ты знаешь, что делать.

Что она могла сделать? Они были в ловушке. Если она выстрелит в Семеноносца, Эндер умрет. Если нет, то они навредят или убьют ее семью.

Если она потеряет хоть еще одного дорогого ей человека, Эврика знала, что сорвется, а ей не разрешено срываться.

Не смей больше плакать. Никогда.

Она представила, что Эндер целует ее веки. Она представила, что по губам стекают слезы, а за ними следуют его поцелуи, и затем слезы превращаются в морскую пену. Она представила огромные, объемные, красивые слезы, необычные и желанные, как драгоценные камни.

С тех пор как Диана умерла, жизнь Эврики приобрела форму огромного, черного водоворота — больницы и сломанные кости, проглоченные таблетки и плохие сеансы у психолога, унизительная мрачная депрессия, потеря Мадам Блаватской, смерь Роды прямо на глазах ...

И Брукс.

Он никогда не входил в этот нисходящий водоворот. Он был единственным, кто всегда вытаскивал Эврику из него. Она представила себя с ним восемь лет назад под растущим деревом пекана у Сахарка, воздух позднего лета, наполненный золотыми оттенками и свежестью. Она слышала в голове его смех: тихая радость их детства эхом отозвалась от веток, покрытых мхом. Вместе они поднимались все выше и выше, чем каждый из них смог бы в одиночку. Эврика думала, что это из-за конкуренции. Сейчас до нее дошло, что это было доверие, которое несло каждого из них почти к небу. Она никогда не думала о падении, когда была рядом с Бруксом.

Как она пропустила все знаки того, что с ним что-то происходило? Как она могла вообще злиться на него? Когда она думала через что должно быть прошел Брукс — через что он проходит сейчас — это было слишком. Эти мысли захлестнули ее.

Все началось в горле, болезненный комок, который она не могла проглотить. Ее легкие стали свинцовыми, а грудь рухнула вперед. Выражение лица изменилось, как будто его защемило клещами. Глаза закрылись. Рот открылся настолько широко, что уголки заныли. Челюсть начала дрожать.

— Она ведь не...? — прошептал Альбион.

— Не может быть, — сказала Хора.

— Поздно. — Казалось, Эндер был почти в восторге.

С губ Эврики слетели вопли, которые поднимались из самых глубоких уголков ее души. Она упала на колени и уронила рядом пистолет. Слезы прокладывали дорожки по ее щекам. Их жар беспокоил ее. Они скатывались по носу, погружались в уголки рта, как пятый океан. Ее руки ослабленно упали по сторонам, поддаваясь всхлипам, которые приходили волнами и ломали ее тело.

Какое облегчение! Ее сердце отзывалось странной, неизвестной и прекрасной болью. Она опустила подбородок к груди. Слеза коснулась поверхности громового камня, висевшего вокруг шеи. Она ожидала, что слеза отскочит. Но вместо этого в середине камня промелькнула крошечная вспышка лазурного света в форме слезы. Она находилась лишь мгновение, и затем камень снова стал сухим, как будто свет был доказательством его впитывания.

По небу прошелся гром. Эврика резко подняла голову наверх. Сквозь деревья на востоке пронесся осколок молнии. Угрожающие облака, которые окутывали кордон Семеноносцев, неожиданно упали. Подул сильный ветер, невидимая паника, которая прижала Эврику к земле. Облака находились настолько близко, что касались плеч Эврики.

— Невозможно, — Эврика услышала чей-то шепот. Все во дворе были скрыты туманом. — Только мы можем разрушать наши кордоны.

Потоки дождя хлестали лицо Эврики, холодные капли падали на ее горячие слезы, доказательство, что кордона больше не было. Это она его сломала?

С неба лилась вода. Это больше был не дождь; больше было похоже на приливную волну, как будто океан развернулся в противоположную сторону и полился из небес к берегам Земли. Эврика посмотрела наверх, но она не могла даже увидеть его. Не было неба, чтобы определить, что это за вода. Было только потоп, теплый и соленый.

В течение нескольких секунд двор наполнился водой до щиколоток Эврики. Она почувствовала рядом размытое тело и знала, что это отец. Он нес Роду. Он шел в сторону близнецов, но потом споткнулся и упал. И пока он пытался встать, вода поднялась к коленям Эврики.

— Где она? — крикнул один из Семеноносцев.

Эврика мельком увидела, как к ней пробираются серые фигуры. Она начала отступать назад, не зная куда идти. Она все еще плакала. Она не знала, сможет ли она когда-нибудь остановиться.

Забор на краю двора треснул, когда бушующая река снесла его. Во двор хлестнуло больше воды, словно водоворот, превращающий все вокруг в соленую и коричневую грязь. Вода вырвала с корнем вековое, живое дерево, которое ломалось с протяжными, болезненными хрустами. Когда оно пролетело под качелями, то с силой разорвало цепь близнецов.

Эврика не могла разглядеть лица Уильяма и Клэр, но она знала, что они напуганы. Вода намочила запястье, когда она наклонилась, движимая адреналином и любовью, чтобы поймать их. Каким-то образом сквозь поток, ее руки отыскали их. Она мертвой хваткой вцепилась в них и не собиралась отпускать. Последнее, о чем она думала, когда ее сбила вода, и она по грудь упала в свои же собственные слезы.

Эврика махала ногами. Она пыталась удержаться на плаву, над поверхностью, и подняла близнецов настолько высоко, насколько могла. Она сорвала скотч с их ртов и ожесточенно толкнула качели в сторону. Ее сердце болело при виде нежной красной кожи вокруг их щек.

— Дыши! — приказала она себе, не зная когда еще представится шанс. Она подняла лицо к небу. За пределами потопа она могла почувствовать, что природа была черной, бушевал такой шторм, которого раньше никто не видел. Что теперь ей делать с близнецами? Ее горло наполнила соленая вода, затем воздух, потом еще больше соленой воды. Она думала, что все еще плачет, но из-за потопа трудно было сказать. Она два раза оттолкнулась настолько сильно, чтобы восполнить ту силу, которую не могла добиться руками. Она закрыла рот, подавилась и попыталась вдохнуть, одновременно пытаясь держать лица близнецов над водой.

Она чуть не провалилась вниз, усиленно стремясь удержать их около своего тела. Она почувствовала, как ее медальон плывет по поверхности и дергает ее за шею. Кулон с лазуритом держал громовой камень над бурными волнами.

Она знала, что делать.

— Глубоко вдохните, — приказала она близнецам. Она схватила за подвески и нырнула вместе с близнецами под воду. Мгновенно из громового камня возник воздушный карман. Защитный пузырь окружил их всех троих. Он наполнил пространство за их телами, изолируя от потопа, словно крошечная подводная лодка.