Эта мысль приводит меня в замешательство. Сначала Лука мне не понравился, я думала, что он высокомерный, властный и жестокий по отношению к Софии. Но со временем он смягчился, и я узнала другие его стороны. Я начала ценить то, что он сделал для Софии и был готов сделать для нее, я даже начала заботиться о нем, как о брате, с которым у меня предварительные хорошие отношения. Теперь было бы чем-то вроде шутки, что он скорее посадил бы Софию под замок, чем позволил бы ей рисковать собой по какой-либо причине, независимо от того, что она чувствовала по этому поводу или ее мнения.

Александр хотел, чтобы я держалась подальше от его кабинета и спальни по какой-то причине. Какой именно, я не знаю, но я уверена, что он не хотел, чтобы я нашла купчую. Он мог что-то скрывать, или он мог защищать меня от слишком большого знания, от чего-то, что могло бы причинить мне боль. Несмотря на то, что его действия по-своему жестоки, они, возможно, продиктованы заботой. Так чем же он хуже Луки или даже Виктора? Виктор определенно не был добр к Катерине в первые дни их брака. Он почти купил ее, как Александр купил меня, за исключением того, что Виктор заключил сделку миром, а не наличными.

Я борюсь с этим, лежа там в темноте. В чем реальные различия между мужчинами, которых любят мои самые близкие подруги, теми мужчинами, которые, я надеюсь, прибыли вовремя, чтобы спасти их, даже если они опоздали для меня, и Александром? В глубине души я хочу найти причину, по которой они одинаковы, что Александр ничем не хуже любого другого преступника из "белых воротничков", которого я знала, просто эксцентричный миллиардер, а не босс мафии или зверь Братвы. Но мои мысли продолжают возвращаться к другим девушкам, если они действительно были здесь. Что Александр мог бы с ними сделать, что могло бы случиться. Кто был здесь до меня? Чья одежда на мне? Чьими вещами я пользуюсь? Спала ли она в этой же кровати? Как насчет тех, что были до нее, кем бы она ни была?

Я крепко зажмуриваю глаза, отгоняя мысли назад, прежде чем они смогут свести меня с ума. У меня нет ни одного из этих ответов, и я не могу попросить о них Александра. Что, в сочетании с тем фактом, что я теперь знаю, что он заплатил за меня сто миллионов долларов, означает, что я должна держаться от него на расстоянии, насколько это возможно. Беспрекословно подчиняться ему. Воздвигнуть стены вокруг своего сердца и всего остального, что я могу эмоционально заблокировать вместо того, чтобы позволить себе быть переполненной желанием.

Удовольствие. Последнее, о чем я подумала бы, последнее, что мне нужно. Но я жажду его, но не так, как я привыкла. Теперь я жажду его, потому что все время чувствую себя одинокой, потому что хочу кем-то заполнить это пространство внутри себя, почувствовать, что другой человек заботится обо мне хотя бы потому, что он находит время доставить мне удовольствие.

Александр не тот мужчина. Он разрешил мне трогать себя в ванне, и он приказал мне в наказание, но он никогда не прикасался ко мне с желанием. На самом деле, сегодня было совершенно ясно, насколько строго он намерен прикасаться ко мне сексуально. Большую часть времени, что он был со мной в том кабинете, у него была сильная, пульсирующая эрекция, но он старательно игнорировал ее, вплоть до того момента, как лег спать в одиночестве и удовлетворил эту потребность, тоже в одиночестве.

Я должна быть благодарна, но я просто чувствую пустоту. Я закрываю глаза, почти мечтая о чае с наркотиком хотя бы для того, чтобы было легче заснуть. Я принадлежу ему, твердо говорю я себе, перекатываясь на бок и сворачиваясь в клубок. Я не могу влюбиться в мужчину, который владеет мной. Как вещью. Я просто не могу. Но когда я пытаюсь дышать ровно, отчаянно желая заснуть и получить столь необходимый отдых после событий дня, я чувствую в глубине души, что это становится проигранной битвой.

Я должна забыть любые романтические идеи о том, что сломанные части его натуры тянутся к сломанным частям меня, или что мои отношения для него что угодно, но не что-то лучшее, чем отношения рабыни к своему хозяину, и, на данный момент, несколько хуже, чем у комнатной собачки к своему владельцу. Если он заплатил за меня сто миллионов долларов, цифру, которую я даже представить не могу, то, должно быть, на это была причина. Реальная причина. И если это не секс, то что-то другое.

Никто не платит сто миллионов долларов за то, чтобы у них в квартире убиралась горничная-калека. Я здесь по другой причине. И вместо того, чтобы тосковать по Александру, я должна попытаться раскусить его. Я должна попытаться освободиться, прежде чем произойдет что-то ужасное.

Вместо этого я чувствую себя испуганным кроликом, жмущимся по углам, мечущимся с места на место. И что еще хуже… я кролик, начинающий влюбляться в ту самую ловушку, которая держит меня в своих зубах.