Глава 23

Нужно было отказаться. Вернуться домой, попытаться ужиться с бабушкой и не вспоминать никогда, что была в его жизни Лиза, с которой он до головокружения целовался на ночных улицах Твери. Виктор и под пытками не признался бы в том, что она стала его первой девушкой. Девственник в двадцать один год. Разве в этом признаешься? Лиза наверняка всё поняла, просто промолчала. Догадывались и однокурсники, беззлобно шутившие про то, что из всех женщин мира его интересует лишь немецкая грамматика.

Тот день запомнился Виктору ярким солнечным светом, заливающим всё вокруг и так сильно диссонирующим с его мрачным настроением. Мало того, что потратил почти все деньги на выпивку для половины общежития, так ещё и маячило впереди, буквально через пару месяцев получение диплома и возвращение домой.

Он отчётливо помнил духоту аудитории. Сашка Кочергин изнывал от скуки, высунувшись почти наполовину из открытого окна. Он тянул руки на улицу, пытаясь отыскать хоть каплю свежести, но в ответ получал лишь жалящие лучи солнца.

— Надо было в парк пойти, — плаксиво протянул он. — Вениаминыч заболел, три часа свободы, а мы тухнем здесь. — Другие точно в парке.

— Алкаш, — не отрываясь от учебника, произнёс Витя. — Лишь бы нажраться.

— Если хочешь — иди! — добавила сидевшая рядом Лиза. — Никто не держит.

— Потом ещё одна пара, у Лизаветы. Попадёшься — отчислят, — предупредила Маша.

В аудитории остались из-за Вити. Когда оказалось, что в расписании появилось «окно», он категорически отказался куда-то идти и занялся именно тем, чем должен был заниматься на лекции. Лиза не могла оставить его одного, а Маша старалась не отходить далеко от Лизы. Сашка остался по непонятной даже для него самого причине и теперь сходил с ума от безделья.

— Не отчислят, — уверенно сказал он. — Лизку же за окно не отчислили. Кто ж за два месяца до конца отчисляет? Кстати, здорово ты тогда всех напугала. Я сам чуть в штаны не наложил. Ты что правда бы прыгнула? Не страшно?

— Смешной ты, Кочергин, — засмеялась Лиза. — Главное не в том, чтобы иметь смелость прыгнуть, а в том, чтобы уметь убедить других, что ты сможешь это сделать.

— Ну, так неинтересно. Тем более из-за какой-то ерунды.

— Это не ерунда, — сказала Лиза.

— Дежурство по столовой, — пробормотал Витя. — Конечно ерунда.

Лиза нахмурилась.

— Это не ерунда, — повторила она. — Вы думаете, мне сложно со столов убрать или крошки смахнуть? Просто с такой якобы ерунды всё и начинается. Стоит только поддаться, уступить в мелочах, как постепенно тебя подпишут на что-то большее, а потом — раз и ты в клетке, ни на что не имеющий права.

— Не подписали бы, — возразил Сашка. — Мы скоро выпускаемся.

— Не в этом дело. Дело в принципе.

— Ну, да. И надо на окно лезть. Не хватало ещё разбиться из-за принципа.

Сашка поёжился, выглянул в окно — высота немаленькая. Жуть да и только! Внизу с коробкой подмышкой шагал Мишка Косолапов.

— Медведь вернулся! — радостно заорал Кочергин и принялся махать тому рукой. — Вот он только притащился из своей деревни и ничего ему не будет, что три дня не было. И чего он домой таскается каждую неделю?

— У него там девушка, — объяснила Маша.

— Боится, что уведут, — мрачно добавил Витя.

Маша обиделась. Вечно он чушь городит. Она истово верила в любовь. Когда разлука невыносима и расставание хоть на миг становится ужасным мучением. Испытать подобное ей ещё не удалось, но она твёрдо верила, что такое возможно и когда-нибудь и она окажется под властью этого чувства. Когда-нибудь, обязательно. Нужно только ждать и верить.

Медведь с шумом ввалился в аудиторию, задев по пути дверной косяк, стул и ближайший стол. Он был ужасно неуклюжим. Пот валил с него градом.

— Сдохнуть можно! — Мишка рухнул на стул рядом с Витей, а на стол водрузил большую картонную коробку. — Подарки вам привёз. Точнее Корке.

Витя поморщился. Он терпеть не мог подобных прозвищ.

— Ботинки, югославские, — продолжал Медведь. — Папаша привёз из командировки. Не разу не надевал, потому что стыдно.

— Нет такой страны, Югославия, — заметила Маша.

— Сейчас нет, а раньше была. Это он когда ездил-то!

— Так не пойдёт! — возмутилась Лиза, заглянув в коробку. — Я только его отучила всякую фигню носить, а тут ты со своей обувкой. Они же красные! Кто вообще носит красные ботинки? У тебя отец что, дальтоник?

— Так это когда было, — начал оправдываться Медведь. — Дефицит. Что было, то и схватил. А не нравится — выбросьте! Куда их теперь.

Вите ботинки сразу понравились. И цвет понравился, и круглый мысок, и толстая подошва. Они были прекрасны в своём уродстве.

— Я возьму, — сказал он, придвигая к себе коробку. — Спасибо, Миша.

— Ты конечно можешь их взять, — предупредила его Лиза. — Но наденешь только через мой труп. Ясно?

— Чего уж тут неясного, — вздохнул Витя.

— Ты смотри, — засмеялся Сашка. — А Лизка-то нашего ботаника каблуком прижала. Смотри, Корка, как бы она тебе хребет не сломала. Она может!

Лиза показала ему неприличный жест, Сашка рассмеялся, схватил Мишку за руку и потащил прочь из аудитории.

— Мы в парк! — закричал он. — Если что, подходите!

— Идиоты, — сказала Лиза. — Шуты и идиоты.

После подвинулась ближе и зашептала:

— У меня есть получше подарок. Мать уезжает во Владимир. Бабушка тяжело заболела, и она за ней ухаживать будет.

— Ты тоже поедешь? — спросил Витя.

— Зачем? Нервы себе портить? Она и так совсем плохая, не соображает ничего. Но прожить ещё долго сможет, так что мать не скоро вернётся. Понимаешь?

Он не понимал. И того, почему она не едет, и в чём заключается подарок.

— Вот! — Лиза достала из сумки длинный старомодный ключ. — Это тебе. Типа как в сопливых мелодрамах, знаешь? Будем жить вместе!

Вот всё и решилось. У Вити словно гора с плеч рухнула. Не нужно возвращаться домой, придумывать отговорки, чтобы остаться. Лиза сама приняла решение и, судя по её тону, не предлагала, а просто озвучила дальнейшие действия.

— Ключ древний, замку лет сто наверное, — пояснила Лиза. — Мать ни в какую менять не хочет. Говорит, советское — самое лучшее.

— Сто лет назад не было СССР, — отозвалась Маша. — И вообще, неприлично...

— Что неприлично? — засмеялась Лиза. — Это?

Придвинулась ближе к Вите, обхватила его за шею. Маша с грохотом вскочила, сгребла в кучу учебники и выбежала в коридор.

— Ревнует Машка, — констатировала Лиза.

— Завидует, — возразил Витя.

— Или так.

Они оба были правы, но лишь отчасти.