Но что бы я стала делать?

Ну, именно это я и сказала Марни: я бы упёрлась и отказалась. Но это было бы отстойно, и я сочувствую её бедственному положению.

— Неужели я обрекаю их всех на одну-пятую девушки? — она спрашивает меня, но я не могу ответить на этот вопрос за неё. Мужчины, с которыми я встречаюсь, искренне наслаждаются обществом друг друга. Если бы они этого не делали…

Бедная Марни.

Я поднимаю пиво в знак поддержки, и вскоре возвращается Миранда, одетая в позаимствованное бикини и несущая двухлитровую банку газировки, которую она с дерзкой ухмылкой вручает Марни. То, как Миранда смотрит на подругу, заставляет меня задуматься, насколько всё это сложно… и насколько всё станет хуже, прежде чем станет лучше.

Я отворачиваюсь, любуясь видом на горы, залитые звёздным светом и дождем.

Да, приезд сюда определённо был правильным решением. Я не только собираюсь получить хорошее образование — что, по крайней мере, должно осчастливить Арчи, — но и на самом деле встретила подругу с более хреновой романтической ситуацией, чем у меня.

Дело в том, что с романтической неразберихой всегда легче справиться, чем с убийством.

В тот вечер я выпила много пива. Слишком много. Кажется, галлоны (судя по количеству раз, когда мне приходится мочиться (прим. галлон ~ 4л).

Когда я прихожу в себя утром, то испытываю сильную головную боль и ненависть экстремиста ноктюрна к солнцу. Я стону, переворачиваясь на бок, смутно припоминая, как меня рвало прошлой ночью, и горячо благодарю Марни за то, что она откинула мои волосы назад, свисающие вперёд, чтобы посягнуть на моё достоинство.

Здорово.

Завела новую подругу — единственную в моей жизни, у которой есть собственный гарем, — и провела нашу первую ночь дружбы в громкой оргии, которая эхом отдавалась от стен, а вторую напилась в стельку на какой-то случайной вечеринке.

«Привет, университет», — говорю я себе, но не могу даже рассмеяться, потому что слишком занята тем, что поднимаюсь на ноги и, спотыкаясь, иду в ванную. Там уже есть девушка, которую тошнит, поэтому я переключаю внимание на соседний мусорный бак и следующие пятнадцать минут основательно ненавижу себя.

— Ты в порядке? — спрашивает Марни, опускаясь рядом со мной на колени и нежно поглаживая мою спину круговыми движениями. Где-то прошлой ночью, я почти уверена, она не выдержала — она не была пьяна, но я бессмысленно болтала — и рассказала мне о том, что её отец был алкоголиком часть своей жизни. Я сожалею о её обстоятельствах, но так невероятно рада, что у меня появилась новая подружка-трезвенница с целым гаремом, что готова расплакаться.

— Нет, — ною я, всем сердцем и душой желая стакан воды, немного ибупрофена и тёмную комнату с бормочущим телевизором. О, и ещё пятью парнями из Академии Адамсон — желательно, чтобы они были без одежды — и развлекали меня своими телами.

Меня снова чуть не стошнило, но Марни была рядом со стаканом воды. Я могла бы поцеловать эту девушку, только я не Миранда. Ха-ха. Слишком рано для этой шутки? Наверное, мне стоит поближе познакомиться со своими новыми подругами, хотя бы дня три, прежде чем я начну отпускать личные колкости, да?

— Где ты взяла нарезанный лимон и ароматную мяту? — шучу я, склонив голову набок и указывая на чашку одним пальцем. На самом деле Марни очень быстро наполнила для меня какую-то случайную пустую чашку из-под тёплого крана. Это действительно мило. С таким же успехом можно использовать маленькую извилистую соломинку.

Она улыбается мне и садится на корточки, слегка поджав губы.

— Почти уверена, что мы первые проснувшиеся.

— Время Восточного побережья, — объясняю я, что на самом деле совсем не так. Я встаю с постели раньше двух, только если меня заставляют под дулом пистолета или пончиками, а иногда и хот-догами, или иногда «хот-догами», если вы понимаете, что я имею в виду. В любом случае, если бы здесь было время как в Натмеге, то было бы около одиннадцати.

Ещё определённо не так поздно. Тот скудный свет, который я вижу снаружи, рассеянный, серый и унылый. Я бросаю взгляд на другую блюющую девушку, подбирающую с пола ещё одну брошенную чашку. Марни выхватывает её у меня из рук, наполняет и протягивает ей.

Это та цыпочка Кэндис.

— Не видела, чтобы ты напивалась, — выпаливаю я, потому что у меня официально диагностирован словесный понос, и именно так я завожу друзей.

Девушка свирепо смотрит на меня. Я имею в виду, она, блядь, свирепо смотрит. Я знаю, что это было довольно глупо с моей стороны, подразумевать, что из-за её очков в толстой оправе, занудной стрижки и унисекс-комбинезона с рисунком коровы, она, возможно, не самая сумасшедшая сука в этой компании.

Только я должна была бы знать. Это всегда тихие люди. Держу пари, она тоже считает себя «читательницей». Читатели всегда самые сумасшедшие.

— Оставь меня в покое, — скулит девушка, допивая воду и затем возвращаясь к своему ранее запланированному занятию — погружению головы в унитаз.

Марни помогает мне подняться на ноги и останавливается рядом со стонущей Мирандой, опускаясь на колени, чтобы убрать прядь волос со вспотевшего лба своей подруги. Выражение лица Марни говорит мне о том, что она была бы готова на всё, чтобы защитить Миранду.

Я засовываю руки обратно в карманы спортивных штанов и пытаюсь отогнать смутное воспоминание о том, как выпрыгиваю обнажённой из горячей ванны перед большой группой старшекурсниц, выходящих из раздвижных стеклянных дверей. Я помню себя… танцующей. И они смеялись. Но потом они всё равно раздеваются догола и залезают в горячую ванну.

Всё, что я могу сказать, это то, что мы все были леди и у нас были одинаковые вкусы.

Парни убьют тебя.

Я грызу ноготь на большом пальце и жду, когда Марни присоединится ко мне в коридоре. Это место не выглядит полностью разгромленным. Здесь нет ни девушек, развалившихся на полу, ни явно разбросанных чашек. Спальня, в которой мы спали, должно быть, та самая, куда они затаскивают всех пьяных первокурсниц.

— Никто не остался здесь, чтобы понаблюдать за нами?

Марни кивает и указывает на себя.

— Я и та рыжеволосая девушка — Тори Как-То-Там. Она ушла некоторое время назад, и я её не видела. На самом деле… Я не видела её около четырёх часов.

— Хм.

Я пожимаю плечами и продолжаю идти по коридору. Если мне повезёт, я смогу украсть телефон какой-нибудь спящей старшекурсницы, использовать отпечаток её большого пальца или её лицо, чтобы разблокировать его, и вуаля. Мгновенное общение с ребятами. Честно говоря, я почти разочарована, что они не появились здесь прошлой ночью.

Думаю, мне всё-таки понравилось, что меня преследовал культ.

Парни никогда не отходили от меня ни на шаг, и мне это нравилось.

Теперь я могу делать такие вещи, как это, гулять одна с подругами или что-нибудь ещё.

Я заворачиваю за угол у лестницы, кладу руку на розу, вырезанную на столбе. За прошедшие годы она почти сошла на нет, но совершенно очевидно, какой она должна была быть. Я начинаю спускаться на ступеньку или две, прежде чем наконец поднимаю взгляд.

То, что я вижу внизу лестницы, потрясает меня до глубины души.

Я резко останавливаюсь, усиленно моргая, вдыхая резкий запах, гадая, очередная ли это шутка, или это несчастный случай, или… Марни начинает спускаться по лестнице справа от меня, её пристальный взгляд прикован к ступенькам, как будто она полностью погружена в свои мысли.

Я поворачиваюсь к ней, моя правая рука взлетает, чтобы прикрыть ей глаза, и в тот же момент я протягиваю руку, чтобы удержать её от движения вперёд.

— Эй, Марни, просто расслабься ради меня, хорошо? — я остаюсь неподвижной. Сохраняю спокойствие. Я остаюсь на месте, делая всё возможное, чтобы моя нервозность не проявилась в голосе. Я была в таких ситуация, делала это раньше. Видела мёртвое тело. Думала, что это тело принадлежит Спенсеру. Найденный мёртвым парень в храме в японском онсэне. Чуть не превратилась в труп в ночь моего выпускного бала.

Я выдыхаю и с трудом сглатываю.

— Я знаю, это прозвучит безумно или странно, но не могла бы ты просто посмотреть на что-нибудь, кроме лестничной площадки внизу, когда будешь оборачиваться?

— Я могу это сделать, — нерешительно начинает она. То ли потому, что я действительно убедила её, что то, что там, внизу, — это не то, что ей нужно или что она хочет видеть… или она просто пытается не напугать кого-то, кого она теперь считает полным психом, я не уверена. Это не имеет значения. Это позволяет выполнить работу.

Марни полностью разворачивается, ожидая, пока я поднимусь обратно по ступенькам, чтобы встать рядом с ней.

— В чём дело? — спрашивает она меня, уперев руки в бока, её взгляд искоса и прищурено направлен на моё лицо.

Она готова драться, эта цыпочка.

— Там, эм, — на этот раз я засовываю руки в задние карманы своих спортивных штанов и стараюсь быть настолько спокойной, насколько это возможно. — У подножия лестницы лежит мёртвая девушка. Очень много крови. Думаю, это может быть та девушка, о которой ты только что упомянула.

— Тори Как-То-Там? — говорит Марни, и это почти забавно, что она называет её Тори Как-То-Там во второй раз, но потом… ну… Тори Как-То-Там мертва.

— Ага, рыжая с веснушками и голосом порнозвёзды… — тут я замолкаю и чувствую себя виноватой за то, что просто сказала это.

О... Боже мой, как эта девушка могла умереть? Здесь?! На этой грёбаной вечеринке!

Старшая школа была для меня безумием, верно? Я прошла через кое-какое дерьмо. Я не хочу проходить здесь через новое дерьмо.

— Она мертва, — повторяет Марни, и я киваю.

— Я уже видела мёртвого человека раньше; я полагала, что ты не видела. Я не хотела, чтобы ты так страдала.

— Я ценю это, — шепчет Марни, а затем она уходит по коридору, и я следую за ней. Она начинает хвататься за дверные ручки, колотить по тем, которые заперты. — Здесь мертвая девушка; кто-нибудь должен немедленно позвонить в 911.