Глава 1

Марни Рид — выпускница Академии Бёрберри

Борнстедский университет расположен в Скалистых горах Колорадо, в окружении деревьев и в течение полугода покрыт снегом. Это немного непривычно для меня, поскольку я всю свою жизнь прожила на Западном побережье Калифорнии, но, по крайней мере, это не абсолютный культурный шок.

Ну, во всяком случае, не для меня.

— Я не могу поверить, что это общежития, — недоверчиво усмехается Зейд Кайзер, склонив голову набок и приподняв солнцезащитные очки, чтобы изучить четырёхэтажное здание перед нами. Это всего лишь одно из восьми, построенное из брёвен и обрамлённое этими впечатляющими резными деревянными элементами. По-моему, они называются срубами. — Они больше похожи на хижины горцев. Пора доставать дробовик и лабрадора, чтобы я мог отправиться на охоту на уток.

Я не могу решить, является ли его (реально плохой) акцент оскорбительным или лишь забавным. Вероятно, и то, и другое. Но, эй, эти парни вылеплены из разного теста. Порой их невежество может быть поразительным. Однажды Тристан спросил меня, есть ли у меня в доме ванная; я сказала ему, что у нас, обычных людей, есть только удобства во дворе. Он поверил мне. И Зейд тоже, если уж на то пошло. Возможно, даже Крид поверил.

— Мило, — говорю я с лёгкой улыбкой. Иногда так больно улыбаться. Каждый раз, когда мои губы приобретают такую форму, я думаю о своём отце.

Я скучаю по своему папе.

Большая тёплая рука ложится мне на плечо, и я закрываю глаза, поднимая руку, чтобы коснуться руки Зака Брукса. Его прикосновения успокаивают так, что это трудно описать, в них есть что-то от чудесной фамильярности давнего друга, но с новизной новой любви.

Я прикусываю нижнюю губу, когда Зак делает шаг вперёд и прижимается своим телом к моему, как щит из мускулов против новой жизни, нового мира, к которому, как мне казалось, я была готова. Не уверена, готова ли я к чему-либо прямо сейчас. Часть меня хочет свернуться калачиком в тёмной комнате и горевать, в то время как остальная часть меня хочет с головой уйти в учёбу, как я делала это всегда. Похоронив свои чувства в академических науках.

— Миледи, с тобой всё в порядке? — спрашивает Виндзор, приподнимая очень броскую фуражку с козырьком, которая на нём надета. Люди пялятся на него. Я имею в виду, кто бы этого не сделал? Парень одет в бриджи, военную куртку с эполетами (прим. Эполеты — наплечные знаки различия военных чинов и воинского звания на военной форме). Всегда такой экстравагантный, этот английский принц. — Только скажи, кого мне нужно отмутузить, чтобы поднять тебе настроение. — Он выхватывает искусственный меч и довольно впечатляющим образом рассекает воздух, как будто действительно находится в разгаре фехтовального поединка.

Вокруг нас образуется небольшой пузырь, толпа расступается, как речная вода вокруг больших, странных камней в погонах.

— Нет-нет, — честно отвечаю я, и он кивает, убирая пластиковый меч в ножны (типа, серьёзно, Винди, зачем?). Но с другой стороны, его дерзость и общительность — вот некоторые из причин, по которым я в него влюбилась. Без Виндзора, без Зейда, Тристана, Крида или Зака я не знаю, где бы я сейчас была.

Однозначно, я бы не смогла пережить свой девятнадцатый день рождения без психического срыва. Это был мой первый день рождения без моего папы, Чарли, рядом со мной, и это было больно. По сравнению с этим годы, когда надо мной издевались в старших классах, казались сном. Я бы вернулась на первый курс и начала весь этот болезненный процесс заново, если бы это вернуло моего отца.

— Это нормально — не быть в порядке, — предполагает Крид, стоя с противоположной стороны от меня.

Ну. Стоя — это своего рода произвольный выбор слова. Он бездельничает, вот что он делает, прижавшись плечом к фонарному столбу, зевок искривляет его идеальные губы.

Тристан стоит прямо за нами, но достаточно близко, чтобы я могла чувствовать его присутствие, этот тихий раскат грома, который я никогда до конца не понимала, становится моей силой, а не слабостью. Когда он намеревается уничтожить кого-то, они ломаются. Они разбиваются вдребезги. Они падают.

Кроме меня.

Он подходит ближе и берёт меня за правую руку, переплетая пальцы с моими. Для него это большое дело — практиковать такие непринуждённые прикосновения. В прошлом он был раскован и вольготно обращался со своим телом; это наложило на него отпечаток, который, я думаю, он только сейчас начинает понимать.

Я уверена, что некоторые из проходящих мимо людей задаются вопросом, почему я прижимаюсь к двум парням одновременно, но я также совершенно уверена, что им будет всё равно. Это колледж, а не старшая школа. Что ещё более важно, это университет мирового класса, в котором учатся студенты со всего мира. Это не Академия Бёрберри с её причудливыми традициями и порочной микро-культурой.

Мне здесь должно быть хорошо, верно?

— Я знаю, — рассеянно отвечаю я, но закрываю глаза и делаю всё возможное, чтобы отогнать свои чувства. Никто не может смириться с потерей Чарли. Я никогда не смогу это пережить. Это просто то, с чем я должна научиться справляться. Я снова открываю глаза. — Но это наш первый настоящий опыт учёбы в колледже. Я имею в виду, это ориентирование, — я выдыхаю и смотрю через кампус, на столики в дальнем конце двора, где студенты регистрируются в свои туристические группы.

Мимо меня проходит человек с вьющимися светлыми волосами, взъерошенными вокруг головы, и парой огромных очков, сидящих на носу. Он одет в массивную бледно-розовую толстовку с надписью: «Академия Адамсон» спереди и хлопает себя по губам, когда зевает.

Если бы у меня было хоть немного времени подумать, я бы вспомнила, как сильно Чарли хотел учиться в этой школе, и у меня, вероятно, случился бы полный срыв. В нынешнем виде этот день задуман не так.

Новичок непреднамеренно врезается плечом в меня и Зака, поскольку он остаётся обёрнутым вокруг меня в кокон мышц, и, поскольку он сложен как грузовик, человек комично растягивается на тротуаре.

— О, нет, ты этого не сделаешь, — говорят в унисон двое парней, хватая человека за руки с обеих сторон. Мне приходится несколько раз моргнуть, чтобы осмыслить то, что я вижу. О, однояйцевые близнецы. Я сама знаю пару близнецов — то есть Крида и Миранду Кэбот, — но никогда не встречала ни одной пары идентичных близнецов в реальной жизни. Только в японском аниме или манге. — Извините за это!

Близнецы делают одинаковые взмахи свободными руками, волоча человека в толстовке между собой.

— Извините, — кричит она — голос выдаёт её с головой — и оглядывается через плечо. Её глаза останавливаются прямо на моих пальцах, вплетённых в пальцы Тристана, а затем широко раскрываются за стёклами очков. — Подожди, подожди, подожди.

— Никаких подождите: мы опаздываем, — парень вальсирует между мной и Кридом, следуя тем же путём, что и близнецы. В одной руке он держит чашку кофе, а другой проверяет телефон. Только когда он проходит мимо нас, останавливается, чтобы оглянуться через плечо на Тристана. — О. Тристан Вандербильт.

— Черч Монтегю. — Похоже, Тристан не совсем рад видеть этого парня, кем бы он ни был. — Я не знал, что ты учишься в Борнстеде.

Парень — такой же блондин, как и девушка, и такой же высокий, как любой из моих парней, за исключением Зака, — слабо улыбается ему в ответ.

— Я просто полон сюрпризов, — вот как он реагирует, и это заставляет меня задуматься, насколько хорошо они оба знают друг друга. — Значит, похоже, что и ты тоже? — это вопрос, глаза парня опускаются на наши переплетённые пальцы.

Серые глаза Тристана сужаются, и я немного паникую. Этот взгляд я хорошо узнаю. В конце концов, на меня он обрушивался больше раз, чем я могу сосчитать или запомнить. Я отрываюсь от Зака и встаю между ними, одаривая их примирительной улыбкой.

Блондин отхлёбывает кофе, опуская на меня свой янтарный взгляд. Его улыбка становится немного красивее.

— Ну, привет.

— Подожди, подожди, подожди… — девушка выдыхает, согнувшись и уперев ладони в бёдра. Она внезапно поднимает взгляд, очки снова падают ей на лицо, а затем чертыхается. — Свиная задница — свинячьи дерьмовые очки…

Интересно.

Моя собственная улыбка становится немного шире, когда Зак занимает позицию слева от меня, а Зейд оборачивается, чтобы посмотреть, почему остальным так долго не удаётся его догнать.

— Ты знаешь этого парня? — спрашивает девушка, указывая на Тристана из-за Черча. Затем она закатывает глаза, когда я скрещиваю руки на груди своей розово-золотистой блузки. Как я могла надеть что-нибудь, кроме розового золота, в свой первый день? Это мой фирменный цвет. В конце концов, Виндзор Йорк однажды купил мне розово-золотой «Мазерати» с откидным верхом (который до сих пор у меня есть). — Он знает всех.

Девушка слегка колеблется, когда рыжеволосые близнецы возвращаются и принимают одинаковые позы позади неё. Пока она не смотрит, они своими руками делают заячьи ушки и букву «L».

Смех срывается с моих губ, и я зажимаю рот рукой.

Честно говоря, я не могу поверить, что смеюсь прямо сейчас. Всего несколько секунд назад я думала, что сейчас заплачу.

— Марни Рид, — я протягиваю руку, и девушка секунду смотрит на неё, прежде чем протянуть руку, чтобы пожать.

— Шарлотта Карсон. Но вы можете называть меня Чак или даже Чарли. Я не возражаю против любого из вариантов.

Чарли.

При звуке имени моего отца у меня сжимается горло, но я заставляю себя проглотить комок.

— Моего отца звали Чарли, — шепчу я, мой голос звучит хрипло и печально. Брови Шарлотты поднимаются, когда она нервно проводит ладонями по своему свитеру спереди.

— Мне так жаль, — нервно произносит она, хотя ей не следовало этого делать. Даже несмотря на то, что она, вероятно, удивляется, почему у меня такой вид, будто я вот-вот заплачу. Я смахиваю слёзы и заставляю себя снова улыбнуться.