― Да, я знаю, ― говорю я просто. Потому что в том-то и дело, что, как бы ни была близка мне моя семья, я не должен ни ей, ни кому-либо еще объяснять, что происходит между мной и Эммой. Что бы мы ни решили, что бы ни произошло, это останется только между нами.

― Она совсем не такая, как я думал. Знаешь, я всю жизнь судил о ней по глупой вражде между нашими семьями и думал, что точно знаю, кто она такая. И я чертовски ошибался, Джуд. Она умная и страстная. Амбициозная. Веселая. Она заставляет меня смеяться. Она не дает мне спуску, как и я ей. Она идеально мне подходит.

Джуд кивает, пожав плечом.

― Может быть, мы неправильно судили о ней, но, честно говоря, разве можно нас винить? Посмотри, сколько дерьма натворила ее семья за эти годы. Трудно просто... забыть обо всем этом.

― А что натворили мы? Послушайте, я не прошу всех забыть о том, что произошло. Я прошу свою семью понять, что я знаю эту девушку, и мне нужно, чтобы вы все дали ей шанс. Чтобы вы попытались увидеть то, что вижу я. И признать, что ни одна из наших семей не невинна. Я знаю, что вы защищаетесь, потому что мы оберегаем Ма ― я понимаю. Но Эмма заслуживает того, чтобы вы увидели ее настоящую, а не через призму нашей вражды.

Я вижу недоверие в его глазах, когда он молча сидит. Джуд всегда был яростно защищающим братом, даже будучи самым младшим, поэтому я знал, что ему будет что сказать по поводу того, что я привез Эмму домой.

― Я не могу доверять ей… пока. Но я доверяю тебе. Доверяю твоим суждениям. Если ты знаешь, что делаешь, то я доверюсь. Я дам ей шанс.

Я киваю.

― Это все, о чем я прошу.

Джуд кивает, и разговор переходит на другое, папа спрашивает о предстоящих проектах, которые мы запланировали на следующий год, а я возвращаюсь к наблюдению за тем, как Эмма общается с Ма и Джози, не в силах сдержать улыбку на лице. Мама показывает им, как она готовит мой любимый десерт ― шарики с арахисовым маслом, и внимательно наблюдает за тем, как Джози украдкой, пока никто не видит, откусывает кусочек арахисового масла.

Когда она понимает, что ее поймали, она подмигивает и запихивает в рот еще один шарик в шоколаде.

Я как-то отвожу взгляд и пытаюсь переключиться на разговор с папой и Джудом, пока Эмма не присоединяется ко мне за столом с блюдом запеканки, а за ней ― мама, Дженсен и Джози.

Все выглядит родным и привычным, как всегда, приходя домой.

Хаотично, но в то же время полно счастья и любви. Во всем, что мы делаем.

Только на этот раз со мной Эмма. Я думал о том, как это будет, когда она здесь, с моей семьей, и все, о чем я могу думать сейчас, это то, как сильно мне это нравится.

Я знаю, что это звучит безумно, но между нами все меняется. Она разрушает свои стены, впускает меня, и теперь, когда я знаю ее, я никогда не смогу вернуться к тому, что было до этого. Это невозможно, не тогда, когда она показала мне, какая она на самом деле.

Каждый накладывает себе по тарелке, и мы говорим о том, как прошли наши дни, что происходило со всеми нами после прошлого ужина, и, конечно же, речь заходит о вечеринке.

― Ну, как продвигается планирование вечеринки? ― спрашивает Джози, в ее карих глазах пляшут веселые искорки. ― Вы двое ― единственное, о чем говорит весь город.

Эмма бросает взгляд на меня, затем прочищает горло и снова смотрит на Джози.

― Все идет очень хорошо. Мы хорошо продвинулись, и я думаю, что все пройдет по плану. Ну, надеюсь.

― Так и будет, ― говорю я, протягивая руку под столом, чтобы сжать ее руку. ― Эмма прекрасно разбирается во всем этом. Это она все спланировала и позаботилась о том, чтобы все прошло гладко. Я только выполняю тяжелую работу.

Дженсен хихикает.

― Да, но то, что вам удастся собрать наши семьи под одной крышей, возможно, впервые в жизни, равносильно тому, что ад замерзнет, так что...

Мой взгляд прищуривается, и он пожимает плечами.

― Что? Это правда. Ты не можешь ожидать, что мы будем притворяться, будто вражды не существует, только потому, что ты привел врага домой. Ты же знаешь, как снобистски они к нам относятся.

― Дженсен, прекрати! ― Ма укоряет. ― Мы не потерпим, чтобы ты грубил гостям.

Отец кивает.

― И мы уже обсудили, что в этом году все будут вести себя прилично, так что следи за этим. Эмма здесь в качестве гостьи твоего брата, и мы не собираемся расстраивать ее. ― Он смотрит на каждого из моих братьев и даже на Джози, которая только закатывает глаза.

― Папа, пойми меня правильно. Большинство из нас могут вести себя как взрослые. ― Она высунула язык в сторону Дженсена, а затем подмигнула Эмме.

― Я знаю, и поэтому хочу четко всем объяснить, что, хотя мы не всегда ладим с Уортингтонами... ― Он бросает взгляд на Эмму и морщится. ― Ну, раньше у нас у всех было много... моментов разногласий... но мы все постараемся справиться с этим. Верно, Люси?

Ма кивает, выражение ее лица смягчается, когда она смотрит на Эмму. ― Безусловно. Эмма, дорогая, мы всегда рады видеть тебя у себя дома. Надеюсь, ты это знаешь.

― Спасибо. Всем вам за то, что вы так добры ко мне. Я не знала, чего ожидать, ― говорит Эмма. ― Я знаю, что наши семьи всегда... враждовали, но я надеюсь, что это может стать оливковой ветвью между нами? Я не могу говорить за своих родителей, но я могу говорить за себя.

Ее рука сжимает мою, и я оглядываюсь, желая вытащить ее из этого проклятого кресла и поцеловать на глазах у всех.

― В нашем доме ты всегда можешь рассчитывать на доброту, Эмма. Мы рады, что ты здесь. А если мои мальчики доставят тебе неприятности, дай мне знать, и я буду держать их в узде. Иногда они не думают головой, ― говорит ей мой отец, и она кивает.

Когда она поворачивается, чтобы посмотреть на меня, и я вижу, что на ее глазах выступили слезы, я прочищаю горло и меняю тему на что-то более легкое.

― Ну… так что там с пряничными домиками?