— Но это может не сработать, — заикаясь, проговорил он. — Это может оказаться полным провалом.

На глазах блестели слезы, а улыбка не сходила с лица.

— Ни за что, рок-звезда. Это начало «Blood Oath». Это то, за чем ты гнался... твоя мечта исполнится.

Он внимательно смотрел на меня.

— Но тебя со мной не будет?

— Нет, — прошептала я. — Я не могу оставить маму.

— Фрэнки.

— Я думаю... нам нужно расстаться.

От этих слов в груди образовалась дыра.

— Однажды ты сказала, что я единственный риск, на который ты готова пойти, но сейчас рискуешь всем, что у нас есть, и ради чего? Думаешь, мы не сможем быть на расстоянии?

— Я люблю тебя, — ответила я, дрожа всем телом. — Люблю всем сердцем, но я не могу поехать с тобой. Твоя карьера только что получила мощный прорыв, ты понимаешь, чем закончится эта жизнь на расстоянии. Мы оба понимаем. Мы не будем видеться месяцами, видеочаты, звонки и смс будут сходить на нет, потому что каждый занят своей жизнью. А я не хочу, чтобы мы закончили так. Не хочу, чтобы мы... угасли.

— Кто сказал, что мы угаснем? — потребовал он. — Ты сейчас оправдываешься, Фрэнки, и знаешь это.

— Неправда! — возразила я. — Я мыслю реалистично!

Разочарованный, Риск повернулся и швырнул свой телефон в стену беседки рядом с нами. Когда тот с треском разбился о бетон и упал на землю, никто не вздрогнул.

— Зачем ты это сделал? — потребовала я. — Тебе сейчас нужен телефон.

— Я куплю новый с новым номером, поскольку, очевидно, что ты больше не будешь мне звонить, не так ли?

Ему было больно. Он реагировал гневом, когда ему причиняли боль. Это была его единственная тактика защиты. Большую часть своей жизни Риск прожил в семье, которая всегда относилась к нему как к чужаку и груше для битья. Он научился любить, лишь когда мы начали встречаться. Его биологическая мать умерла от передозировки наркотиков, когда ему было четыре, кто его отец, никто не знал. Настоящей семьи он не имел, пока я, Мэй и Хэйс не подружились с ним.

— Пожалуйста, — молила я. — Не сердись.

— Не сердись? Мы встречаемся три года, а знаем друг друга почти всю жизнь. Фрэнки, я считал, что мы сильнее этого. Думал, все, что мы собирались сделать в жизни, сделаем вместе. Не это ли мы обещали друг другу?

Так и было. Когда мы начали встречаться в пятнадцать лет, то поклялись, что всегда все будем делать вместе. Так чтобы другой не остался в стороне.

— Мне жаль, — мой голос надломился. — Хотела бы, чтобы все было по-другому, Но все так как оно есть. У мамы болезнь Альцгеймера, Риск. Ей не станет лучше, только хуже. Я должна заботиться о ней. Должна.

— Я могу заботиться о вас обоих. — Он потянулся ко мне и обхватил мои руки. — Просто пойдем со мной. Когда я заработаю денег, заплачу лучшим врачам, чтобы они помогли ей.

— Детка, послушай себя. Сейчас мамина болезнь очень легкая, но со временем она забудет все и у нее останутся только старые воспоминания. Как она справится с жизнью в Америке, где все ей чуждо?

— Я ни хрена не знаю! — огрызнулся он. — Я пытаюсь придумать что-нибудь, чтобы этого не произошло.

— Это единственный выход, Риск. Я хотела бы, что бы все было иначе. Ты собираешься жить в Америке следующие пару лет, пока группа будет развиваться и добиваться успеха. Когда ты станешь мировой суперзвездой, я все еще буду здесь, в Саутволде, с мамой. Неужели ты этого не понимаешь? Я всегда буду здесь, Риск. Моя жизнь не покинет этот маленький городок... но ты покинешь его.

— И что? — огрызнулся парень, его голубые глаза пылали от обиды. — Ты освобождаешь меня, и все? Я должен, блядь, благодарить тебя за то, что ты так со мной поступила? Думаешь, расстаться со мной — это лучшее решение для меня?

Теперь всхлипы не прекращались.

— Это то, что лучше для тебя! Как ты можешь гнаться за своими мечтами, если застрянешь в этом городе со мной на всю оставшуюся жизнь?

Я прижалась к его груди, ненавидя, что он думает, будто это легко для меня. Как будто разбить собственное сердце — это то, к чему я стремлюсь.

— Как ты сможешь жить, если останешься здесь со мной? Как сможешь дышать, если у меня будет ощущение, что я задыхаюсь?

Теперь кричала я, слёзы текли ручьями, а руки бились о грудь Риска.

Он обнял меня и держал, пока я рыдала. Я прижималась к нему так, будто от этого зависела моя жизнь. Ещё секунду прятала лицо на его мокрой груди, а затем подняла глаза. Риск смотрел на меня сверху вниз, его глаза остекленели от непролитых слёз. Никогда не видела, чтобы он выглядел таким сердитым, обиженным и беспомощным. Причиной каждой из этих эмоций являлась я, и осознание этого резало меня ножом.

— Между нами всё кончено, Риск, — сказала я, поднимая руку к его лицу. — Я расстаюсь с тобой.

Мышцы его челюсти двигались вперед-назад, а льдисто-голубые глаза смотрели не отрываясь. Я старалась запомнить его лицо в мельчайших подробностях, что бы когда останусь одна, ночью, с болью в сердце вспоминать его.

— Почему ты так поступаешь со мной? Ты моя девушка. Почему отталкиваешь меня?

Мой подбородок задрожал.

— Я должна.

— Нет, не надо. Ты не должна. Ты первый человек, которого я полюбил, первый, кому сказал эти слова за всю мою жизнь. Ты нашла меня раньше, чем Мэй и Хейс, раньше, чем музыка. Я думал, ты любишь меня, Вишенка.

— Я люблю тебя! И буду любить всю жизнь, — прошептала я. — Обещаю.

— Ты не смогла сдержать своё первое обещание...что делает это обещание таким особенным?

Тон голоса Риска изменился, он внезапно стал безэмоциональным, и когда мой взгляд поднялся к его глазам, казалось, что он возводит стену, защищая себя от грядущей боли... защищая себя от меня.

— Я бы хотела, чтобы всё было по-другому.

Он облизал губы.

— Это всё?

Я не могла двигаться,

— Я... Думаю, да. Ты должен идти.

— Все в моей жизни отсылали меня прочь. Мать прогнала, когда предпочла мне наркотики, все те семьи, в которые я отправлялся, прогнали меня, когда не захотели усыновить, Оуэн и Фрида прогнали, когда я перестал быть в системе и не мог приносить им деньги... Никогда не думал, что ты тоже прогонишь меня.

Мое сердце разбилось вдребезги, когда Риск Келлер сделал шаг от меня, затем другой.. с каждым шагом мои рыдания становились сильней.

— Риск, пожалуйста.

Его челюсть сжалась.

— Что?

— Пожалуйста, — прохрипела я. — Просто... просто... поцелуй меня, прежде чем уйдешь.

Думала придётся умолять его, но нет.

Слова едва успели сорваться с губ, как он резко подался вперёд и заключил меня в свои объятия. Мы промокли до нитки, но это не имело значения, когда он опустил голову и его губы встретились с моими в неистовой страсти. Я сжала руками его промокшую толстовку и притянула к себе так сильно, как могла. Наш поцелуй был сдобрен горечью нарушенных обещаний, невообразимой болью, искренней любовью и жестокой реальностью того, что он, вероятно, последний, который мы когда-либо разделим.

Не хотелось, чтобы поцелуй заканчивался, но, как и всё хорошее, это случилось.

— Я буду молиться о твоей маме, — сказал Риск мне в губы, прежде чем сделать шаг назад и поднять руку, чтобы вытереть дождевую воду с лица. — Я зайду завтра, когда ты будешь на работе, и заберу вещи. Деньги на аренду за этот месяц лежат в конверте под матрасом на моей стороне кровати. Убедись, что у тебя всегда есть твой ингалятор... рецепт нужно будет возобновить на следующей неделе. Не забудь.

Сквозь дрожь я проговорила:

— Хорошо.

Риск склонил голову.

— Береги себя, Вишенка.

— Не останавливайся, рок-звезда.

Я всегда говорила ему это. Призывала гнаться за мечтой, не смотря на все трудности, что подкидывала ему жизнь.

Не говоря ни слова, Риск Келлер повернулся и пошёл прочь. А я в это время боролась с собой, что бы не кинуться следом. Подняла руку, которая всё ещё сжимала ингалятор и сделала пару затяжек лекарства. Я не была уверена, будет приступ или нет. В груди разлилась жуткая боль, было трудно дышать, возможно потому, что только что заставила любовь всей моей жизни уйти. Всё что я осознавала в этот момент — сильнейшая боль от того, как Риск исчезал из виду. Словно нож вонзили в сердце и прокручивали невыносимо медленно и мучительно.

Каким-то образом получилось развернуться и начать идти. Снова и снова прокручивала в голове разговор с Риском. Я не могла представить, чем всё может закончиться, если ему придётся отказаться от того, о чем он мечтал, чтобы остаться со мной в Саутволде. В глубине души понимала, что именно в этом направлении дела бы и двинулись. Риск любил меня больше всего на свете и не было ничего на зелёной Божьей земле, что бы он не отдал ради нашего совместного будущего. Это включало его мечту стать успешным музыкантом. Мне не хотелось быть человеком, который убил его мечту.

Только не я.

Не помню, как пришла пешком домой. Когда вошла в коттедж и закрыла за собой дверь, тишина в доме оглушила меня. Начала раздеваться прямо там где стояла. Шлепки мокрой ткани о пол были едва слышны, потому что тишину заполнил другой звук. Мой плач. Я не могла поверить в то, что произошло. Я рассталась с Риском... моим Риском. Ничто в моей жизни не будет так же, как неделю назад.

Теперь всё будет по-другому.

Мой дом и город, мама, жизнь и я сама.

Всё это перевернулось с ног на голову. Нужно было учиться жить без отношений. С этого момента начинала строиться моя новая взрослая жизнь. Больно. Боже, как же больно. Казалось, я не могу вздохнуть от боли, однако продолжала дышать. Как-то удалось продолжать жить, хотя внутри всё рушилось. Когда проснулась сегодня утром, представить себе не могла, что мой мир может стать совершенно иным. Как по щелчку пальцев, запланированную мной жизнь — отобрали, а самое ужасное — это было моё решение.

Голая и дрожащая, я включила свет в доме, а затем пошла в спальню. Сидя за туалетным столиком, смотрела в зеркало и удивлялась, что выгляжу как обычно, но чувствую что изменилась внутри. Жизнь, которую планировала с Риском, была теперь не более чем несбыточной мечтой. Путь, по которому мы шли вместе, разделился, и оказалось, что я иду одна. Возвращение к началу было невозможно, потому что время пришло и ушло.