Глава 24

Фрэнки.

Девять лет назад...

Моя жизнь изменилась за семь дней.

Каждый свой час я отдавала маме. Спустя неделю после её аварии, я видела Риска в течение десяти часов, в общей сложности, потому что, придя домой, как правило, сразу ложилась спать. Риск часто оставался в студии допоздна, поэтому, когда приходил домой, я уже спала. А когда просыпалась на утреннюю смену в закусочную «Мэри Уэлл», он уже был в студии.

Мы с Риском скучали друг по другу. Я знала, что это не будет длиться вечно, только пока мама не войдет в привычный ритм жизни. Ровно через неделю после того, как стало известно о её болезни, мне ужасно захотелось побыть с ним, поэтому я отправилась пешком на Камберленд-роуд, где жил Мэй. На улице было очень темно, холодно и шел мелкий дождь.

Риск не знал, что я приду, это был сюрприз.

Но ближе к дому Мэя, с неба внезапно хлынул ливень. Я поспешила в сад, поднялась в студию рядом с домом и бесшумно вошла внутрь. Студия не была огромной, но ребята заставили пространство работать, используя только те инструменты, которые были нужны в данный момент.

Всё остальное повесили на стены, чтобы не мешало. Им было бы легче найти и арендовать студию на несколько часов в большом городе, расположенном не далеко от Саутволда, но на это нужны были деньги, которых у группы не было. Все средства уходили на обновление их подержанных инструментов. Они боролись за существование. Очень многое зависело от качества инструментов, а поскольку «Blood Oath» были практически неизвестны, им приходилось много работать, чтобы приобрести хорошее оборудование для улучшения звучания.

Когда закрывала за собой дверь, услышала недовольный голос Риска.

— Ты нас не слушаешь, — вздохнул Хейс. — Мы должны уехать через два дня, а ты до сих пор не сказал ей. Сказать нужно — это правильно.

— Он прав, Риск, — проворчал Мэй. — Слушай, знаю, ты думаешь, что поступаешь правильно, но последнее, что сейчас нужно Фрэнки, это ещё один большой «сюрприз».

Меня скрывала стопка усилителей наваленных возле двери. Понятия не имела, какой разговор невольно услышала, но он касался меня. Знакомое чувство тревоги, поселившееся в желудке, когда доктор О'Рурк сказал, что мама пострадала и больна, подняло свою уродливую голову и ухмыльнулось.

— Вы оба понятия не имеете, о чем говорите, — огрызнулся Риск на своих друзей. — Две плохие новости одновременно — авария и болезнь Альцгеймера — это очень много. Сейчас не самое подходящее время, рассказывать ей о том, что группе предложили контракт на запись.

— Но она будет счастлива за нас больше, чем кто-либо на этой планете, — возразил Мэй. — Фрэнки — наша фанатка номер один. Она — первая Грешница и любит нас.

— Подписание контракта — это не то, что меня волнует, приятель, — проворчал Риск. — Не это самое важное.

— Что тогда?

— Переезд в другую страну, — ответил Хейс Мэю. — Он не знает, как сказать ей об этом.

Я пыталась понять услышанное, но пока не могла. «Blood Oath» предложили заключить контракт на запись? Когда? Они переезжают в другую страну? Какую? Почему я случайно узнала об этом?

Чувствуя себя запертой в маленьком пространстве, повернулась и открыла дверь в студию, чтобы подышать свежим воздухом. Позади раздался шум, я оглянулась через плечо и встретилась взглядом с Мэем. Развернувшись, я вышла на улицу под дождь и холод январского вечера.

— Фрэнки! — раздался крик Мэя. — Чёрт! Риск, Фрэнки нас слышала! Она знает!

В голове шумело и я перешла на бег. Я услышала быстрые шаги позади себя и крепкие руки обхватили мое тело, принуждая остановиться. Я боролась, пока губы не прижались к моему уху и его голос не сказал:

— Пожалуйста, позволь мне объяснить. Пожалуйста.

— Ты сейчас хочешь объясниться? — повторила я. — Всего несколько мгновений назад, ты был решительно настроен ничего не говорить.

— Вишенка, пожалуйста, — умолял Риск, используя имя, которым называл меня только он. — Просто выслушай.

Он развернул меня лицом к себе и откинул мои мокрые волосы с лица. Я молча смотрела на него и моргнула только, когда с ночного неба хлынул дождь. Мы стояли под разбитым фонарем, который мерцал каждые несколько секунд. Ветер завывал вокруг нас, а ночной холодный воздух опалял лёгкие, стоило только вдохнуть.

— В чём дело? — потребовала я. — Я не понимаю ничего из того, что услышала.

— Пойдём под крышу...

— Я никуда не пойду, пока ты не скажешь, что, блин, происходит!

Риск откинул голову назад и выдохнул белесое облачко пара. Когда он снова посмотрел на меня, вода стекала с его спутанных, мокрых волос по скульптурному лицу.

— В тот день, когда с твоей мамой произошел несчастный случай, Хейсу позвонил представитель New Chord Records. Это небольшой американский звукозаписывающий лейбл. Они смотрели наши видео в Интернете и прослушали наш EP. Им понравился наше звучание, лирика и внешний вид. Они предложили нам контракт на запись и прилетят в Лос-Анджелес в среду, чтобы мы могли встретиться с руководителями компании. Если нам понравится их предложение, мы будем работать с ними.

Сердце в груди заколотилось от страха.

— В чём подвох? — спросила я. — Знаю, он есть, иначе ты бы не стал скрывать это от меня.

— Они дали понять, что если мы подпишем с ними контракт, мы должны... переехать в Лос-Анджелес на пару лет, чтобы работать над улучшением звучания и поиском четвертого участника. Они в курсе, что мы ищем барабанщика, и дадут нам время найти кого-то, кто впишется в группу. Компания хочет поселить нас в небольшой квартире, пока мы пишем и записываем альбом. Они не очень крупные и не могут позволить себе раскидываться деньгами, поэтому желают увидеть и нашу заинтересованность. Мы должны быть в одном городе, чтобы свести к минимуму расходы на проезд. Предстоит довольно тяжелая работа, пока не выпустим альбом, который напишем...

— Почему ты мне ничего об этом не сказал? — перебила я. — Почему? Ведь это очень важно.

Осознание его слов давалось с большим трудом. Мне стало плохо.

— Из-за твоей мамы, — сказал он. — Как я мог сообщить тебе лучшую новость в своей жизни, когда твой мир рушился.

— Потому что мне нужно это знать, Риск. Вот почему!

Он потянулся ко мне и, впервые за все время наших отношений, я отпрянула от его прикосновения. Голубые глаза наполнились болью, а рука безвольно упала. Он не сводил с меня глаз, когда я полезла в сумку и схватила ингалятор, как только почувствовала хрип в горле. Закрыв глаза, сосредоточилась на процессе приема лекарства.

— Вдыхай медленно, — призывал Риск. — Вот так, детка. Медленно.

Приступ не имел веских оснований, поэтому, ощутив, что угроза миновала, я расслабилась. Зажав в руке ингалятор, открыла глаза и снова посмотрела на своего парня.

— Я не могу поехать в Америку.

— Ни в эту поездку, — сказал он. — Знаю. Это всего лишь трехдневное мероприятие, чтобы проверить, действительно ли то, что они предлагают — реальная сделка. Придется пригласить адвоката, чтобы он изучил контракт, который нам дадут, прежде чем мы что-то подпишем, но...

— Риск, нет. — Покачала я головой. — Я не могу поехать в Америку. Ни сейчас, ни когда-либо.

Все тело Риска напряглось.

— Что?

— Болезнь мамы на начальном этапе и со временем будет прогрессировать. Это значит, что ей станет очень плохо и я ей понадоблюсь. Я не могу уехать в Америку, пока это происходит.

Риск часто заморгал.

— Но... Но она сейчас живет с Майклом, он же врач.

— И? — воскликнула я. — То, что она живет со своим мужчиной, не значит, что я ей не нужна. Ты понимаешь насколько серьезно она больна? Люди думают, что эта болезнь — просто кто-то что-то забывает то тут, то там, но это не так. Это жестоко, ужасно, и это потрясет ее, Риск. Альцгеймер лишает человека самого себя по частям и по кусочкам с течением времени, пока даже базовые функции не станут проблемой. Я не могу оставить ее, когда она нуждается во мне больше всего, Риск. И не оставлю. Она моя мама.

За последнюю неделю я много читала о этой болезни и прочитанное, совершенно опустошило меня. Я дразнила маму, когда она что-то теряла. Постоянно, в шутку, говорила ей, что она потеряет голову, если та не будет прикреплена к плечам. Больше эти шутки не веселили. Забывчивость являлась лишь малой частью того, с чем сейчас имела дело моя милая мама. Альцгеймер со временем отберет нас друг у друга и мне ничего не останется как стоять и смотреть, как это происходит.

На то, чтобы смириться с этим, у меня ушло всего несколько дней, и единственная причина, почему это удалось сделать — время. Для нас с ней оно было роскошью. Если бы я отрицала её болезнь, то причинила бы боль нам обеим. Приняв её, мне всё же было тяжело осознавать, что медленно и неотвратимо я теряю женщину, которую знала и любила, прямо сейчас. В ней происходили кардинальные изменения и остановить их было невозможно. Все, что я могла сделать — быть рядом и убедиться, что ее любят и заботятся, чтобы даже в самые темные часы рядом был человек, поддерживающий свет.

— Фрэнки, — Риск шагнул вперёд. — Что мне делать?

— Что ты имеешь ввиду?

— Если всё получится и мы подпишем контракт, я должен буду уехать в Америку.

— На два года, — сказала я и мое тело начало дрожать. — Это только для того, чтобы найти нового участника, написать и записать альбом. А как насчет того, чтобы выпустить его, раскрутить и сделать кучу других вещей, связанных с этим? Когда вы, ребята, станете суперзвездами вам придется проводить гораздо больше времени в Америке и ездить в мировые турне на несколько месяцев в году.

Риск моргнул и покачал головой, однако промолчал, потому что мы оба знали — я права. Это был большой прорыв «Blood Oath», то, ради чего они работали, что заслужили. Необходимо было идти на полном ходу, не допускать неудач и отвлечений, и в ту же минуту пришло осознание: я отвлекающий фактор. Риск тоже осознал это.