— Абсолон, — говорит она, и тут ее адреналин подскакивает. — Где Ленор?

Черт.

— Ее здесь нет? — спрашиваю я, не в силах сдержать панику в голосе.

Она качает головой, в страхе глядя поверх меня.

— Нет. Нет, я с ней сегодня не разговаривала.

— Можно мне войти? — спрашиваю.

Она колеблется. Неразумно приглашать вампира в свой дом, но я знаю, что у нее где-то на теле есть клинок истребителя, возможно, пристегнутый к ноге под брюками-карго. Поэтому прямо-таки слышу, как каждую секунду лезвие говорит, что его нужно вонзить прямо мне в сердце.

«Потерпи», — говорю лезвию. — «Давай сначала узнаем, какие ужасы я натворил».

— Да, конечно, — говорит Элейн, приходя в себя, и я задаюсь вопросом, услышала ли та мои мысли. Она открывает дверь шире, я вхожу внутрь. Элейн оглядывает меня с ног до головы, разглядывая мои пижамные штаны и футболку. И я босиком. Слышу, как учащается ее сердцебиение. — Что случилось? Откуда ты?

— Солон, — произносит Джим, и я поднимаю глаза, увидев его на верхней площадке лестницы. — Поднимайся, приготовим кофе. Ты пьешь кофе?

«У нас нет кровеносной системы, так что оно бесполезно», — отвечаю мысленно.

Киваю и поднимаюсь по лестнице, хотя мне кажется, что я иду в ловушку, и заслуженно.

Никогда раньше не был в их квартире, только у Ленор. Их дом защищен тысячью оберегов, так же, как и у Ленор, но я смог обойти их. Здесь, однако, чувствую, что иду по зыбучим пескам, когда проталкиваюсь через дверной проем на кухню. Давление нарастает вокруг головы, тела, кости дребезжат, а затем с громким хлопком все прекращается.

— Извини за это, — говорит Джим, протягивая руку за кофейником. — Сейчас мы должны защищать себя больше, чем когда-либо. Атлас с легкостью нашел нас, смогут и другие.

— Какие еще другие? — спрашиваю я. — Потому что Ленор пропала. Мы понятия не имеем, куда она пошла, ходила ли вообще куда-нибудь. Но в комнате стоял запах серы. — Этот дом пахнет эфиопским кофе, лавандой, шалфеем, укропом и другими травяными композициями. Ни следа серы.

Рука Джима начинает дрожать, когда он пытается налить кофе в кружку, и ему приходится поставить кофейник обратно на конфорку.

— Извини, рука после Яника…

В любое другое время спросил бы, как он. Я сострадателен. Хотя, в глубине души эти двое — мои враги, а не друзья, но между нами всегда была дистанция формальности.

Сейчас не время. Есть только одна вещь, которую нужно обсудить.

— Что случилось? — спрашивает Элейн, складывая руки на груди и впиваясь глазами в мои. — Расскажи все, что произошло. Ты видел, кто ее похитил? Ты знаешь? Может, это был вампир. У вас была вечеринка?

Ее голос становится выше, более неистовым, но у меня нет желания успокаивать ее, потому что я сам не спокоен. Едва сдерживаюсь.

И я готовлюсь к тому, что должен ей сказать, точно зная, как она отреагирует. Этот клинок будет у нее в руке через несколько секунд.

С трудом сглатываю.

— Думаю, она ранена. Там было много крови. Повсюду.

Ее глаза расширяются.

— Что?

— Что ты имеешь в виду? — спрашивает Джим, выглядя так, словно собирается разбить кофейник о мою голову. — Ты… ты…

Я качаю головой, зная, о чем он думает.

— Нет. Я не питался от нее.

— Ну и что, черт возьми, произошло, Абсолон? — спрашивает Элейн. — Это был кто-то другой? Еще один вампир?

— Я так не думаю, — отвечаю им. Стыд заставляет меня отвести глаза, сосредоточившись на пятнах от воды на кухонном островке. — Это был я. Я причинил ей боль.

— Но ты сказал… — начинает Джим.

— Как? — перебивает Элейн. Затем протягивает руку и сильно толкает меня в плечо, я встречаюсь с ее глазами, глазами, в которых горит желание убить меня. Тут и нож не нужен. — Как ты причинил ей боль?!

— Есть кое-что во мне, — тихо начинаю я, мой голос хриплый, чуть громче шепота, и переполнен стыдом. — С этим я жил долгое время.

Элейн выглядит испуганной.

— Нет. Говорили, что это легенды. Сказки.

— Истории ужасов, — мрачно дополняет Джим.

Я медленно киваю.

— Это правда. Что бы вы ни слышали, это, вероятно, правда. Я ношу в себе зверя, и… не могу его контролировать. Могу только подавлять, но ваша дочь, она…

Внезапно лезвие оказывается в руке Элейн, серебряное, светящееся голубым электричеством. Она надвигается на меня размытым пятном, быстрым даже для моих вампирских глаз. Прижимает его к моей груди прямо над сердцем, протыкает футболку, вонзается в кожу, пуская капельку крови.

— Если ты убил ее, я воткну этот нож прямо тебе в сердце и вытащу с другой стороны! — кричит она, плевок летит мне в лицо, она трясется, ее глаза светятся голубыми полумесяцами.

Я обхватываю лезвие рукой, крепко сжимая его, болезненный пульсирующий ток режет мои пальцы, течет кровь.

— Если я убил ее, то буду умолять, чтобы ты покончила с моей жизнью, — рычу я. — Я хочу страдать так же, как заставил страдать ее.

Ее нос раздувается от гнева, из глаз теперь вырываются голубые искры, волосы начинают подниматься дыбом, как будто она — живой провод, неконтролируемый ток. И я знаю, что она испытывает, потому что тоже это чувствую. Чувствую эту дикую, ничем не сдерживаемую ярость, направленную на самого себя, желание оторвать себе гребаную голову и засунуть себе в глотку, убивать и мучить себя тысячу раз подряд.

— Элейн, — тихо предупреждает ее Джим. — Это не поможет.

Она игнорирует его, не сводя с меня своих пылающих глаз.

— Ты лжец. Всегда был таким. Ленор влюбилась, так сильно влюбилась в тебя, а я могла лишь наблюдать. Смотреть, как она отдавалась тебе, а ты использовал ее. Я думала, ты любил ее!

— Я люблю! — реву я. — Люблю ее всем своим гребаным сердцем, каждой его частичкой!

— Тогда твоя любовь ядовита, — огрызается она. — Твоя любовь испорчена и разъедает всю ее нежность. Твоя любовь погубит ее.

И я так и говорил Ленор.

— Мы не знаем, мертва ли она, — терпеливо говорит Джим. — Элейн, пожалуйста. Отойди.

— Почему ты не злишься? — кричит она на него.

— Я зол, — резко возражает Джим и указывает на меня. — Но его бы сейчас здесь не было, если бы он не любил Ленор. И его смерть ничему не поможет. Нам нужно выяснить, где она и жива ли. Ты связана с ней так же, как и я, и нет никаких признаков, что она мертва. Я бы почувствовал это. Все разорвалось бы.

Я закрываю глаза, пытаясь сосредоточиться на Ленор. Знаю, что она не мертва, что она где-то там. Просто не знаю, где, больно ли ей, будет ли все в порядке. Боюсь, что ее забрали против воли.

В конце концов, я чувствую, как давление и боль уходят из моей груди, и Элейн убирает лезвие. Открываю глаза и вижу, как она идет по кухне, качая головой и выглядывая в окно. Возможно, также пытается ощутить Ленор.

— Так что случилось? — спрашивает меня Джим.

— Я проснулся на полу в спальне. Может быть, двадцать минут назад. Кровать была сломана. По всему матрасу, ковру, на полу была кровь. Так много крови. У меня нет никаких воспоминаний. Помню, чувствовал, что грядет трансформация, что я вот-вот превращусь в зверя. Сказал ей бежать, и… она не убежала. Осталась.

— Зачем ей оставаться? — Элейн задается вопросом вслух, ее голос усталый.

— Потому что она не боится, — отвечаю ей. — Или, по крайней мере, раньше не боялась.

— Такое случалось раньше? — потрясенно спрашивает Джим.

— Да. Вместе с ней я превратился в чудовище.

Элейн резко оборачивается и свирепо смотрит на меня.

— И ты причинял ей боль раньше?

Я качаю головой.

— Нет. Я никогда этого не делал.

— Тогда ты контролировал ситуацию? — спрашивает Джим.

Я снова качаю головой.

— Нет. Не совсем. Может быть, повезло. В любом случае, я никогда не причинял ей вреда до сих пор. Ленор… она всегда думала, что сможет приручить зверя.

— Ничто из этого не объясняет, где она сейчас, — говорит Джим. — Думаешь, она ушла сама?

— Ленор не проходила через дом, мы бы знали. Она вылезла в окно. С пятого этажа.

— Что? — восклицает Элейн. — Ленор не умеет летать.

— Знаю. Но, возможно, она смогла бы под сильным давлением. Вы помните землетрясение, — указываю я. — Тем не менее, это не объясняет запаха серы.

Элейн громко сглатывает и смотрит на Джима.

— Как думаешь, это гильдия? Они похитили ее?

— Сразу после того, как Абсолон напал на нее? — спрашивает Джим. — Это не имеет смысла. Почему они выжидали именно это время? — Он озадаченно смотрит на меня. — И ты остался чудовищем, да?

Киваю.

— Думаю, да. Не помню, как превратился обратно в вампира. Кажется, я все еще был зверем, когда она ушла, но… — замолкаю, чувствуя себя чертовски бесполезным.

— Если бы это был кто-то из гильдии, Абсолон был бы уже мертв, — предполагает Джим. — Они бы убили чудовище, я уверен в этом. Не думаешь, что это был вампир? Возможно, твой отец?

Мой желудок сильно скручивает от этой мысли.

— Я бы знал, если бы это был вампир. Я…

Внезапно снизу, из квартиры Ленор, доносится слабый стук. Я выпрямляюсь.

— Что? — спрашивает Элейн, их человеческие уши не способны уловить звук.

Я не отвечаю, просто пробегаю и спускаюсь вниз по лестнице, они следуют за мной.