Какого хрена ей надо? Как будто он не знал. Как он мог быть настолько охвачен вожделением, что попался на ее удочку? От отвращения к самому себе у него скрутило живот.

— Ближе к делу, Женевьева.

— О, Райдер, как ты можешь быть таким жестоким? — Ее карие глаза наполнились слезами, на лице застыло отчаяние.

Черт, она была хороша. И он даже не поддался искушению.

— Мы закончили. — Он попытался стряхнуть ее руку со своей.

Ее хватка усилилась.

— Ты не понимаешь. У нас общий ребенок —красивый маленький детеныш, которому нужна мать. Я знаю, что вы с Беном возитесь в его большом доме, как два желудя в беличьем дупле. Тебе нужна пара.

Тревога ледяной рукой пробежала по спине Райдера. Женевьева видела дом Бена.

— Держись подальше от Минетты. Чем дальше, тем лучше.

Она отшатнулась, как будто он влепил ей пощечину, и по ее щекам потекли слезы.

— Я скучаю по тебе, мой дорогой. Я хочу быть с тобой — и с моим ребенком. Мы можем быть вместе. — Слабая улыбка тронула ее губы. — Я знаю, ты помнишь, как нам было хорошо вместе.

— О, ты довольно хорошо трахаешься. Учитывая, что ты, вероятно, практиковалась с каждым мужчиной на Тихоокеанском Северо—западе, так и должно быть. — Он убрал ее руку со своей. — Ты мне не нравишься. Не хочу быть рядом с тобой. И ты даже близко не подойдешь к Минетте после того, как ты над ней издевалась. Так что заползай обратно в ту склизкую дыру, из которой ты вылезла.

Ее глаза сузились от гнева.

— Думаешь, ты собираешься спариться с этой огромной уродливой самкой? Думаешь, она красивее меня?

Огромная самка? Она имела в виду Эмму? Он расхохотался.

— Если ты имеешь в виду красивую блондинку, то да, спаривание с ней — это именно то, что я собираюсь сделать. — Мягкая и сладкая, внутри и снаружи. Щедрая и настоящая. О да, он определенно ее хотел.

— Никто не заберет то, что принадлежит мне. — Ее лицо исказилось — и вот она, настоящая Женевьева. — Ты мой, и Минетта тоже. Будь я проклята, если позволю тебе уйти.

Он покачал головой, испытывая отвращение к ней, к ее эгоизму, эгоцентризму, мелочным истерикам.

— Правильно. Уходи, Женевьева.

Дверь таверны скрипнула, когда из нее вышли несколько представителей волчьей стаи. Он узнал коротышку по имени Кэндис.

— Ты еще пожалеешь, что связался со мной, — процедила сквозь зубы Женевьева и разразилась громкими рыданиями.

Оборотни остановились посмотреть.

— Я хочу вернуть своего ребенка, — Женевьева схватила его за руку и потянула к себе.

— Прекрати. — Он оттолкнул ее. — Ты знаешь, что ты…

— Как ты мог украсть у меня моего детеныша? — Ее голос дрогнул, когда она попятилась от него. – Ты — зло. Чудовище. — Рыдая так, словно у нее разрывалось сердце, она, пошатываясь, добралась до своей машины и села в нее.

— Ты чудовище, — процедил он сквозь зубы. Надо было выкрикнуть эти слова, подумал он, увидев, как ошеломленная группа оборотней смотрела, как она уезжает.

О, черт. Это было слишком знакомо.