— Дай мне адрес, папа. Мне нужен этот гребаный адрес.

— Послушай меня, Николай. Я знаю, что ты взволнован. Я слышу это по твоему голосу, и это нормально, но ты не совершишь безрассудной ошибки, за которую тебя посадят. Я сказал тебе, что если мы делаем это, то по-моему.

Я расстроенно провожу рукой по лицу.

— Я больше не могу ждать. Мне нужна ее гребаная кровь.

— Николай. Подумай о Брэндоне, хорошо? Подумай, что он будет чувствовать, если проснется и узнает, что тебя арестовали за убийство.

— Блять! — я бью кулаком в стену и не обращаю внимания на боль, вспыхивающую в костяшках пальцев.

— Великобритания отличается от Штатов, — продолжает он собранным тоном. — Она меньше и более сдержана, поэтому здесь нет возможности ошибаться. Скажи мне, что ты это понимаешь.

— Просто приезжай, папа. Пожалуйста, быстрее.

— Я буду там через пятьдесят три минуты. Я перешлю тебе координаты. Давай встретимся там.

После того как он положил трубку, я сверяюсь с картой, которую он мне прислал, и вхожу в дверь больницы.

Рука ложится мне на плечо, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть Лэндона, который смотрит на меня суровыми глазами.

— Что бы ты ни делал, я хочу участвовать.

Грейс живет в гламурном районе Сент-Джонс-Вуд, где полно гребаных камер и частных охранных предприятий. Именно поэтому папа настоял на том, чтобы мы подождали, пока его знакомые не возьмут все под контроль.

Когда мы получаем разрешение, папе, Лэндону и мне даже не приходится прятаться. Мы заходим в ее дом и поднимаемся на лифте в ее квартиру.

Вводим код и сразу же входим внутрь.

Мое горло сжимается от отвращения, когда мы входим в ее гостиную, где было снято это видео. Диван и декор изменились, но это все то же отвратительное место, где она украла кусочек моего цветка лотоса.

Пришло время вернуть его.

Лэндон, должно быть, чувствует то же самое, потому что издает рычание, сжимая кулаки.

Из спальни до нас доносится шум: вещи опрокидываются, в воздухе звучат проклятия.

Отец стоит в дверях и кивает нам.

— Идите, занимайтесь своими делами. Я буду здесь.

Я резко киваю, без слов благодарный за то, что он мой отец. Не многие поощряют убийственные идеи своих детей или их потребность в мести.

Мой отец, Кайл Хантер, самый престижный снайпер, с которым вы когда-либо сталкивались, подкармливает мои наклонности самыми здоровыми способами.

Мы с Лэндоном молча движемся туда, откуда доносятся звуки. Грейс, кажется, не замечает ни нас, ни глубокой чертовой ямы, которую она сама себе вырыла.

Она собирает чемодан, запихивает туда одежду вместе с вешалками и ругается, когда они не вмешаются. Красный атласный халат прикрывает ее тело, а лицо без макияжа показывает, что под ним скрывается гребаное чудовище.

Лэндон входит в дом, засунув обе руки в карманы и насвистывая.

— Куда-то собралась, Грейс?

Она дергается, сбивая огромный чемодан с кровати.

Ее карие глаза-бусинки расширяются, когда она смотрит на нас, ее взгляд мечется между нами.

— Что… как вы попали…?

— Это неважно, —Лэндон хватает ее за волосы, и она вскрикивает. Хорошо, что она богата и может позволить себе квартиру со звукоизоляцией. — Важно то, что ты сделала с моим братом. С моим. Гребаным. Братом!

— Я… я не знаю, о чем ты говоришь. Лэн, отпусти меня. Ты делаешь мне больно.

— Хорошо. Через минуту будет гораздо больнее, ты, никчемная сука!

— Лэн… пожалуйста… — ее голос ломается, в глазах стоят слезы.

— Слишком рано умолять. Мы еще ничего не сделали.

— Мне жаль, мне очень жаль.

— Сожаления не вернут годы, которые ты у него отняла, — я впервые заговорил. — Сожаления не вернут ему кровь, которую он потерял сегодня ночью!

— Я действительно думала, что нравлюсь ему. Он поцеловал меня, — ее губы дрожат. — Он всегда меня целовал.

— Он просил тебя остановиться. Бесчисленное количество раз, — прорычал я ей в лицо. — Ты заткнула его и взяла то, что хотела.

— Мне нужно, чтобы ты сказала это вслух, Грейс, — Лэн рвет волосы на ее голове. — Я твой Бог, и я хочу, чтобы ты призналась в том, что ты, блять, сделала.

— Лэн, пожалуйста.

— Говори, блять, — рычу я и достаю с пояса пистолет, а затем приставляю его к ее лбу.

— Я сделала это! Я напала на него, когда ему было пятнадцать. Мне жаль, мне очень жаль, я правда не думала, что он настолько против. Пожалуйста, не убивайте меня. Мне очень жаль!

Она уже вовсю рыдала, тряслась и была чертовой кашей из соплей и слез. Если бы Лэндон не держал ее, она бы уже рухнула на пол.

— Направь эту энергию в нужное русло и записывай, — он пихает ее на кресло, а я хватаю блокнот и ручку с прикроватной тумбочки и бросаю их перед ней.

— Что ты имеешь в виду? — она смотрит на нас с потерянным выражением лица.

— Запиши все, что ты с ним сделала, — говорю я. — В подробностях. Признайся в своих гребаных грехах.

— Включая приставания, — Лэндон хватает ее за руку, засовывает ручку между пальцами и шлепает ими по бумаге.

Она пытается покачать головой, но мой пистолет у ее затылка останавливает ее.

— Сделай это быстро. У нас нет целой ночи.

Грейс плачет все время, пока пишет, ее рука дрожит, и чернила размазываются под слезами.

После того как она подписывает письмо по моему приказу, она испускает прерывистый вздох, как будто пробежала марафон. Лэндон читает ее письмо, а затем снова кладет его перед ней.

— Попроси у него прощения. Попроси прощения у мамы за то, что нарушила ее доверие. Напиши о том, что ты знаешь, что ничто из того, что ты можешь сказать, не искупит того, что ты сделала, но ты мучилась годами и так и не простила себя за это.

Она записывает слова, фыркая. После того как она закончила, Лэндон еще раз перечитал записку и одобрительно кивнул. Затем он хватает ее за волосы и тащит в ванную, пока она кричит.

Я следую за ними и вижу, как он запихивает ее в огромную ванну и включает кран на полную мощность.

Она бьется, разбрызгивая воду.

— Что вы делаете? Отпусти меня сейчас же! Я уже сделала то, что вы просили!

— Ты думала, это наказание? — я хватаю ее за левое запястье, а Лэндон берет за правое, и мы разводим ее руки в стороны, словно собираясь распять.

Ее ноги скользят по ванне, когда она пытается вырваться, но от нас не убежишь.

Я первым достаю свой нож и режу ее запястье так глубоко, что кровь брызгает мне на лицо.

— Это за каждую каплю крови, которую он пролил за эти годы, за каждый раз, когда он смотрел в зеркало и ненавидел свое отражение из-за тебя.

Лэндон разрезает ей второе запястье.

— Это за то, что ты наложила на него руки и довела до гребаного края. Лучше жди меня в аду, сучка. Я буду убивать тебя снова и снова.

Кровь брызжет ему на лицо и заливает ванну, делая воду красной. Грейс пытается извиваться, инстинкт выживания включается в полную силу, и она кричит.

Она кричит так громко, что в дверях появляется отец, но не делает ни шагу. Нет, он просто смотрит, как его сын и его будущий деверь лишают жизни женщину, и улыбается.

Я тоже улыбаюсь, злобно, прижимая ладонь к ее рту, как она делала, когда Брэн умолял ее остановиться.

А потом смотрю на нее сверху вниз, пока ее приглушенные крики не переходят в стоны.

Пока она окончательно не затихает, а ее безжизненные глаза не смотрят в пустоту.

Я не верю в справедливость. Я верю в гребаную месть. И эта женщина подписала себе смертный приговор в тот момент, когда прикоснулась к моему Брэну.

Мой отец и его люди обставят это как самоубийство, а записка, которую она написала, – его причина. Я мог бы замучить ее до смерти или заставить исчезнуть, но нет, дело не в ней. Дело в Брэне.

Надеюсь, он почувствует облегчение, если увидит, что она сожалела о своих поступках и мучилась из-за них годами, пока не покончила со своей жалкой жизнью.

Один демон уничтожен. Осталась еще дюжина.