Он сказал, кашляя несколько раз, : «Чтобы успокоить Юэ Чэньцина, чем больше вы знаете, тем лучше».

«... Все в порядке», - сказал Гу Ман просто: «Тогда ты думаешь, что это не так. В любом случае, у меня на шее кольцо с замком, и я не могу бежать. Ты еще не поправился, поэтому я просто пойду и поймаю, Испытать вас? "

Мужун Чуи подняла глаза: "... так добр. Почему?"

«Я просто хочу жить и увлажняться», - улыбнулся Гу Ман Мужун Чуи, - «Я помогу тебе спасти людей сейчас. Взамен я хотел бы попросить вас, мастера, поступайте хорошо и помогайте. Не делайте ничего после того, как вернетесь в город. Расскажи другим о восстановлении моей памяти».

Это заявление действительно неожиданное, а остальные трое немного молчат.

«Посмотри, что я делаю», - Гу Ман в последний раз повернул штык в руке, помахал кончиками пальцев и разошелся на ладони: «Это странная просьба?».

Цзян Есюэ сказал: «Гу Ман, это преступление обмана императора».

Гу Ман улыбнулся. Напротив, он был таким же странным, как один Мо Си, и он был таким холодным. Когда он разговаривал с другими людьми, у него все еще были какие-то благосклонности между глазами.

«Извини, я знаю, что тебе тяжело. Но я ничего не могу с собой поделать. Если я сообщу другим людям в Чунхуа, что я выздоравливаю, я боюсь, что меня снова отправят обратно в Луомей. Император также отведет меня на суд над Темным Демоном, чтобы пытать мои секреты, связанные с Королевством Ляо ».

Лицо Мужун Чуи было похоже на лед и снег, и он слабо сказал: «Разве ты не заслуживаешь такого обращения?»

«Я не говорил, что не должен», - бесстыдно сказал Гу Ман, - «Но я всегда могу бояться? Кто хотел бы, чтобы его били весь день или лежали в постели, ожидая, когда его заберут ...»

От таких пошлых замечаний лицо Мужун Чуи посинело: «Ты ...!»

Увидев это, Цзян Есюэ сделал последний раунд: «Если вы не хотите возвращаться в сад, мы будем работать вместе, чтобы защитить вас. Но мы не можем скрыть это за вас и рассказать Чунхуа секреты страны Ляо. Это то, что вы должны сделать. "

Гу Ман просто сказал: «Я не могу сказать, я забыл».

"..."

Глядя на выражения лиц этих трех благородных мастеров, Гу Ман искренне сказал: «Мне очень жаль, я действительно забыл».

Глядя на лицо Гу Мана через костер, Мо Си почувствовал, что орган в его груди слишком сильно болит, и постепенно породил несколько игнорируемое негодование. Он закрыл глаза, и слова между его губами и зубами были почти раздавлены: «Разве ты не вернул себе память ?!»

«Я не сказал, что я все помнил», - сказал Гу Ман, - «Я потерял две души и не могу полностью восстановиться, несмотря ни на что».

Мо Си смотрел на него, эмоции в его глазах были явно ненавистными и болезненными, но его худое лицо все еще оставалось очень спокойным: «... Как ты потерял две души?»

Улыбка на лице Гу Мана уменьшилась, и через некоторое время он слабо сказал: «О, это тоже часть того, что я забыл».

"..."

"Не смотри на меня так, я действительно не знаю, как моя душа была потеряна. Верите вы этому или нет, если вы не верите в это, вы можете использовать созерцание, чтобы излить воду греха, что бы вы ни бросили, вы можете спросить об этом Считай, что я проиграю. "

Мо Си отвернулся и медленно сжал пальцы на коленях. Он не сказал ни слова.

Мужун Чуи всегда был холодным и спокойным. У него не было никаких эмоций. Подумав обо всех словах, которые сказал Гу Ман, он снова ударил : «Если ты боишься жестокого обращения, когда вернешься в город, почему бы тебе просто не убить его прямо сейчас? Мы убегаем?»

«Красота, какая проблема», - Гу Ман коснулся подбородка и улыбнулся: «Конечно, холодные и красивые мужчины не очень хорошо справляются с этим, Сихэ Цзюнь такие же, как и вы, мистер Мужун».

Мужун Чуи: "..."

Мо Си: "..."

Гу Ман улыбнулся, его голубые глаза оглядывали всех по очереди.

«В этой ситуации у меня, кажется, есть шанс убить и сбежать. Посмотри на себя, брат Цзян болен, и его духовная сила слишком велика. Брат Мужун, кажется, не здоров, вероятно, потому, что он был ранен, спасая своего племянника. Брат семьи Юэ даже не проснулся. Мне было легче убить его, чем убить воробья ». Его взгляд, наконец, упал на Мо Си, но он просто легко перевел его, как стрекоза касается воды.

Гу Ман скрестил руки на груди и улыбнулся: «Боже мой, глядя на это с этой точки зрения, мне кажется, что я действительно не могу оправдать свою жизнь, не убивая».

Мужун Чуи сказал: "Итак?"

Гу Ман пошевелил кончиками пальцев и воссоздал штык. Он повел себя неожиданно, но Мужун Чуи все время смотрел на него и, не колеблясь, призвал золотой талисман, мгновенно открыв защитный барьер!

Гу Ман посмотрел на чары, развел рукой и улыбнулся: «Послушайте, разве это не конец? Если я убью кого-то, вы не будете сопротивляться. Даже если у меня есть шанс победить с дьявольской энергией, мое духовное ядро сломано. Возможно, я не смог победить тебя. И даже если я выиграю бой, моя жизнеспособность определенно сильно пострадает. Когда это произойдет, летучая мышь будет привлечена. Я собираюсь лечь и ущипнуть для нее глиняную фигурку? "

«...» Мужун Чуи некоторое время смотрел на Гу Мана, золотое сияние между его пальцами медленно гасло.

Он оглянулся на Юэ Чэньцина, который все еще был в коме, и сказал: «Доверься тебе однажды. Ты честно поможешь. После того, как ты уйдешь, я не буду рассказывать о твоем состоянии».

Гу Ман улыбнулся и сказал: «Бесполезно просто так говорить. Можете ли вы убедиться, что губы ваших двух симпатичных племянников сжаты?» После паузы его глаза наконец поплыли к молчаливому Мо Си.

«И рот этого Сихэ цзюня ...» Гу Ман облизнул верхние зубы, все еще показывая детали волкодавов. Его глаза были темными, и он смотрел на бледные губы Мо Си, его голос был низким и сладким. Сказал: «Самый упрямый. Брат Мужун, помоги мне спросить его, посмотрим, сможет ли он пойти на компромисс и честно заткнуть свои прекрасные губы?»

Автору есть, что сказать:

Вчера видела, как маленькие друзья спрашивали, почему Гу Мангманг потерял эти восемь лет воспоминаний, но все еще может призвать Йонгье, это потому, что Йонгье - демоническое оружие, отличное от святого оружия, также раньше, когда Мужун Лянь доставлял ему неприятности, он уже вызывал его однажды, когда впал в бешенство, так что даже без этих восьми лет из утраченных воспоминаний он все еще может вызвать Йонге ~ кисскисс

Си-Мэй: Как именно ты потерял эти две души, говори!

Гу Мангманг: (страдающий амнезией) Я действительно не могу вспомнить, я пытаюсь думать, не сердись, КАК?

Си-Мэй: Как именно ты потерял эти две души, говори!

Гу Мангманг: (приходит в себя) Красавица, у тебя такие красивые губы, иди сюда, дай Шисюн хорошенько рассмотреть, хей-хей-хей? Не уходи—

Глава 94. Брат не балует тебя сегодня

GT

Мо Си смотрел на него с такой улыбкой, обнаженно глядя на него, и он фактически породил давно забытое смущение. Он поджал губы и отвернулся.

Естественно, Мужун Чуи не стал бы брать на себя инициативу, чтобы помочь Гу Ману спросить двух других людей. Но поскольку он кивнул и согласился с Гу Маном, то есть, чтобы выразить свою позицию, действительно стоит подумать о Мо Си и Цзян Есюэ.

Гу Ман скрестил руки, прислонившись к каменной стене и повернув штык: «Как насчет? Сотрудничества?»

Помощь преступникам в сокрытии информации - преступление, обманывающее короля. Но предложение Гу Мана на данный момент верно: они действительно кузнечики на лодке.

Цзян Есюэ взглянул на Мужун Чуи и сказал: «Так как мой дядя готов ... Тогда я ничего не скажу. Если вы потом не сделаете ничего смущающего, я помогу вам сохранить секрет».

(小舅 - xiǎojiù - -дядя (самый младший брат матери))

Гу Ман улыбнулся и выгнул ему руки: «Конечно. Спасибо».

После этого, повернув голову, чтобы посмотреть на Мо Си, улыбка исчезла.

"Что скажет Си Хэцзюнь?"

Мо Си некоторое время молчал: «... Я не передам тебя Императору».

«Вот здорово», - лениво улыбнулся Гу Ман, «Вы все джентльмены, и за мужскими мужьями сложно ухватиться за слово. Я помогу вам с вещами, а вы поможете мне хранить секреты, и ни один из них не должен друг другу».

Мужун Чуи спросил: «Ты собираешься отправиться на остров, чтобы поймать кого-нибудь?»

Гу Ман сел и сказал: «Не волнуйтесь, я использовал слишком много духовной силы, чтобы сбежать от людей Уяня. Вы можете позволить моему брату поесть, прежде чем я скажу это».

Сказав это, он перевернул на ветках два шампура для барбекю. Только тогда Мо Си понял, что он жарит толстого гуся.

Хотя Мо Си был высокомерным, он видел боль Гу Мана в прошлом и чувствовал себя ужасно неудобно. Он все еще хотел расслабиться с Гу Маном, поэтому он спросил тихим голосом: «... Откуда ты?»

Гу Ман проигнорировал его.

Мо Си: "..."

Цзян Есюэ был смущен, и ответил: «Это то, что хранилось на моей ядерной лодке». После этого он вытащил атомную лодку, которую группа людей взяла, когда они подошли к острову.

Он поставил атомную лодку на землю кончиком мизинца, и лодка сразу же растянулась от размера крышки большого пальца на несколько десятых, как деревянный таз.

Нежный голос Цзян Есюэ: «Лодочник, пожалуйста, пришли мне немного закуски».

«Подойди сюда!» - раздался чистый и сладкий голос с большой деревянной атомной лодки мягким тоном Ву Нонг и хихикнул: «Есть свежие фрукты и выпечка, а в нашем чайном домике все еще есть Линшань Мяоюй и Ву. Зимний Данконг, какие вам нужны? "

«Возьми по несколько штук каждого».

Иньлин хрипло рассмеялась: «Хорошо, вот они».

В конце концов, занавес каюты атомной лодки поднимался и опускался, а за бамбуковой занавеской показалась реалистичная глиняная фигурка девушки-лодки. Когда она была на лодке, она была всего лишь половиной ладони. Когда она ударилась о землю, она сразу превратилась в девушку ростом наполовину. Грязный слуга, держа в руке деревянный поднос, был наполнен ягодными десертами и двумя чайниками горячего чая.