- Внимание, парни! - крикнул Катон своим людям. - Готовьте пилумы!

Вспомогательные пехотинцы в первом ряду подняли оружие и отвели назад, готовые к броску. Катон подождал, пока ведущие повстанцы не подойдут на расстояние не более тридцати шагов. Затем он увидел первые стрелы, летящие в сторону его людей из рядов противника, и быстро крикнул:

- Давай!

Копья пересеклись в воздухе, и люди с обеих сторон были поражены. Один из метательных снарядов противника пролетел мимо линии обороны, заставив одного из резервистов Катона отпрыгнуть в сторону, чтобы избежать попадания. Когда он вернулся на свою позицию, несколько его товарищей громко гоготали, высмеивая его реакцию.

- Достаточно! - рявкнул Катон. - Тишина!

Второй залп ауксиллариев был дан как раз вовремя, чтобы люди обнажили короткие мечи и вступили в бой с бриттами, перелезающими через линию тел и атакующими защитников на боевом выступе. Раскатистый стук ударов по их щитам разнесся по всей линии и слился с грохотом и звоном клинков в один оглушительный звук. Он заглушил раскаты грома и шелест листьев на близлежащих деревьях, когда внезапный ветерок возвестил о приближении дождя.

Катон вытащил свой меч. Повернувшись к знаменосцу, он поручил ему держать штандарт высоко, где он будет хорошо виден в суматохе битвы, чтобы люди могли сплотиться в случае необходимости. Затем он сосредоточил свое внимание на схватках по всей линии Восьмой когорты. Его люди выставили ноги и оперлись на щиты, чтобы противостоять импульсу атаки с противоположной стороны, и использовали любые открытые конечности противника, чтобы рубить их или вонзать мечи в тела и лица повстанцев. Справа от себя он увидел, как вторая линия отступила на шаг, когда их товарищи впереди отступили. Затем одного из них стащили с уступа, и несчастный скрылся из виду. Прежде чем брешь удалось закрыть, трое врагов поднялись наверх и бросились на ауксиллариев, освободив место для большего количества соплеменников, чтобы они могли подняться на выступ. Римляне попытались оттеснить их назад, убив двух воинов, которые безрассудно пожертвовали собой, чтобы открыть путь тем, кто стоял позади. Теперь на уступе было восемь мятежников, и еще больше карабкались за ними, и Катон решил, что пришло время вмешаться, прежде чем ситуация станет еще хуже.

Он побежал к опасной точке и втиснулся между двумя своими людьми в задней линии, крича:

- Вперед, парни! Сбросим этих ублюдков назад!

Его резервный отряд атаковал, физически увлекая за собой Катона и людей второй линии, пока они приближались к кучке вражеских воинов, отчаянно пытавшихся расширить плацдарм, который они завоевали на римских позициях. Прямо перед Катоном стоял широкоплечий мужчина его роста, одетый в легионерский шлем и кирасу поверх туники в черно-зеленую полоску. Заплетенные волосы свисали из-под нащечников по обеим сторонам густой рыжей бороды и усов. Его губы раскрылись в рыке, когда он поднял овальный щит с головой белой лошади и поднял свой длинный меч, чтобы нанести удар по шее римского префекта.

Катон рванулся вперед, подняв свой щит, чтобы блокировать удар, прежде чем он наберет хоть какую-то силу, и предплечье воина обрушилось на умбон, издав оглушительный звон, который оглушил левое ухо Катона. Уперев калиги в землю, чтобы обеспечить ему надежную хватку, он нанес ответный удар. Задняя нога воина оторвалась от края уступа, и он издал тревожный крик, потеряв равновесие и упав назад на людей, собравшихся внизу. Катон больше не уделял ему внимания и немедленно повернулся, чтобы атаковать человека слева от него, в то время как остальная часть его отряда продвигалась вперед, используя свое численное превосходство, чтобы сломя голову атаковать повстанцев. Один за другим воины противника падали с уступа, и брешь закрылась.

- Сомкнуть строй! - крикнул Катон, и ауксилларии на передовой линии двинулись к нему, пока он смог отступить и отвести свой небольшой отряд на несколько шагов в тыл. Тяжело дыша, они стояли готовые отреагировать на любые дальнейшие неприятности. Он взглянул на отряд Макрона и увидел, как его друг постучал острием меча по краю шлема в знак приветствия. Восьмая все еще держалась.

За Макроном Катон увидел людей из когорты Трасилла, бегущих в тыл и к левому флангу Восьмой когорты. Позади них, как он с ужасом понял, вражеские колесницы прорвались через брешь между Десятой Галльской когортой и следующим отрядом в линии Первой когорты Двадцатого легиона.

Холодная волна страха пробежала по его жилам, когда он осознал опасность, грозящую теперь римской армии. Если бы колесницы достаточно расширили брешь, идущая за ними пехота ворвалась бы и свернула бы всю линию. Нависла угроза катастрофы, и люди Катона, цепляясь за свою позицию, не имели возможности вмешаться.