Я немного поразмыслила над этим и проглотила ещё больший страх открыться Кейну. Я могла бы это сделать. И я могла бы сделать это, не вовлекаясь эмоционально. Речь шла о выживании — о том, чтобы пережить ночь и пережить Кейна. Наконец, я глубоко вздохнула и призналась:

— В этом маленьком пространстве я чувствую, как стены смыкаются вокруг меня. И я не страдаю клаустрофобией, но потолок низкий, темнота давит, и всё пахнет плесенью и мокрой грязью. Я стараюсь не быть нытиком, потому что, очевидно, без этого места мы стали бы Пожирателями, и я определённо останавливалась в местах и похуже, чем это, но я не знаю, мне кажется, что всего сразу слишком много, понимаешь?

— Я знаю, — он сжал мою тупо очерчённую мышцу и призвал меня продолжать. — Что ещё?

— Этот звук. Я ненавижу то, что могу их слышать. Это... сбивает с толку. Моё воображение разыгрывается от возможностей того, что там есть. Сейчас их могут быть сотни. И я просто представляю, как они ползают друг по другу в попытке добраться до нас, поедая друг друга... поедая мёртвых, которых мы оставили позади. В моей голове постоянно царит ночь, и Пожиратели заполняют всё пространство леса между нами и складским комплексом. Я представляю, что Хендрикс никогда не сможет добраться до нас, что какого бы прогресса он ни добился, он будет стёрт бесконечным потоком зомби, карабкающихся за нами и за ними. Я вижу, как его поглощают массы, его тело исчезает в сотнях гротескных рук, разрывающих его на части, пирующих на нём, пока от него ничего не останется.

Кейн откашлялся, явно удивлённый живостью моих страхов или, может быть, даже подумал, что я схожу с ума. Это был нехороший знак.

Его голос слегка дрогнул, когда он спросил:

— Что-нибудь ещё?

— Да! — теперь я была в ударе, признавшись в своём списке страхов, у меня начался словесный понос. — Я боюсь, что мы привели в движение то, что невозможно остановить. Мы привлекли к себе всё это внимание, и теперь Пожиратели кишат повсюду. Скоро они нападут на комплекс, и мы окажемся здесь в ловушке, в полной безопасности, в то время как наши друзья, семья и люди, которые были достаточно добры, чтобы принять нас, накормить и одеть, будут убиты. Я боюсь, что люди, которых я люблю больше всего на свете, умрут, а я ничего не сделаю, чтобы спасти их. Я боюсь, что я причина того, что они в опасности. Я боюсь, что даже если они смогут защитить себя, они никогда не смогут добраться до нас, что мы будем заперты здесь до тех пор, пока у нас не кончатся еда и вода, а затем мы сделаем что-нибудь глупое, пытаясь выжить, и я стану Пожирателем. Почти ничего я так не боюсь, как стать Пожирателем, — я сделала паузу, делая столь необходимый вдох после всего этого. — И в основном, больше всего… Я боюсь, что из-за всего этого я буду доверять тебе. Я не могу доверять тебе, Кейн. Я не буду доверять тебе.

— Я спас тебе жизнь, — быстро заметил он. Он отодвинулся от меня, но только для того, чтобы повернуться и посмотреть мне прямо в лицо.

— Доверять тебе свою жизнь — это совсем другое, чем доверять тебе свои эмоции, — выпалила я в ответ.

Его глаза сузились в тусклом свете, и спокойное выражение на его лице превратилось в разочарованный вызов.

— И ты боишься доверить мне свои эмоции? — я кивнула. — Но не твою жизнь? — я снова кивнула. — Мне это кажется обратным.

— Я всё время отдаю свою жизнь в руки других людей. Даже Тайлер, — я подождала, пока это дойдёт до меня, прежде чем высказаться более решительно. — Не говоря уже о различных предметах, которым я доверяю, чтобы сохранить себе жизнь. Однажды, когда у нас с Хейли кончились патроны, мы нашли гвоздемёт на батарейках в "Волмарте" за пределами Дес Мойна. Я честно чувствовала себя серийным убийцей-психопатом с этой штукой. Это было пугающе. Ты когда-нибудь пользовался им раньше?

— Чтобы убить зомби? Нет, — Кейн покачал головой, глядя на меня. Он всё ещё казался смущённым, но в его глазах плясало веселье, а губы подёргивались. — Продолжай.

— О, точно. Что ж, в конце концов, нам пришлось его выбросить. Батарейки сели, и оказалось, что гвозди найти труднее, чем боеприпасы. К тому же он был тяжёлым...

— Нет, не гвоздемёт. Я имею в виду, продолжай свою точку зрения. Если ты в чём-то права.

Теперь я избегала встречаться с ним взглядом, так как было совершенно очевидно, что он нашёл меня занимательной и сфокусировал мои мысли.

— Я хочу сказать, что в своей жизни я доверяю многим вещам, которые незнакомы и ненадежны. Я привыкла отдавать свою жизнь чему угодно, у чего есть хоть капля способности защитить меня, и просто надеюсь, что для меня всё обернётся хорошо. Но мои эмоции заблокированы. Они не видели истинного света дня в течение двух лет, если только ты не Хейли. И есть очень небольшая группа людей, которые только начинают получать к ним предварительный допуск. Мы живём в изменчивом мире, Кейн, и я решила, что мне нужно быть разборчивой в том, к кому я позволяю себе испытывать чувства, и кто получает их в дар. Но я не единственная такая. Мы все просто пытаемся выжить изо дня в день, и это означает, что мы не отдаём свои сердца каждому доступному человеку только для того, чтобы посмотреть, как они умрут от атаки Пожирателя через три секунды. Ты можешь не умереть от укуса зомби, Кейн. Но ты так же опасен, ведь тебя можно потерять из-за инфекции. Я знаю это.

Он слегка усмехнулся моему намёку и перевёл взгляд на свои руки.

— И всё же Хендрикс заслужил все эти вожделенные чувства Риган?

— Вся его семья заслужила, — честно призналась я.

— Но ты не испытываешь к Хендриксу тех же чувств, что к его младшей сестре, Риган. Давай, — он подталкивал меня, и я купилась на это.

Я не могла остановиться, в основном потому, что не хотела, чтобы он видел, как я отступаю, а также потому что это была правда — честные, подлинные, реальные факты, которые ему нужно было научиться принимать и иметь с ними дело.

— Очевидно, ты прав, — я сделала глубокий вдох и задержала его на мгновение, прежде чем медленно выдохнуть. — Ты также понимаешь, что я отношусь к Хендриксу совершенно иначе, чем к тебе, да?

— Риган, ты серьёзно думаешь, что я похож на этого сумасшедшего преследователя. А я — нет. Я знаю, ты только начинаешь узнавать меня, но я не тот, за кого ты меня принимаешь.

Его глаза умоляли меня поверить ему, и по какой-то причине я поверила. Я знала, что он не тот, за кого я его принимала, но мой желудок начало сводить судорогой, а волосы на шее встали дыбом, когда я поняла, к чему это может привести. Может быть, он был лучшим человеком, чем я его себе представляла.

Но также, возможно, он был и хуже.

— И я знаю, что тебе нравится Хендрикс, — продолжил Кейн, прежде чем я успела придумать, что ответить.

— Я люблю Хендрикса, — впервые призналась я вслух. — Я люблю Хендрикса.

— Ох, — Кейн отодвинулся ещё дальше от меня, и его лицо снова оказалось в тени. Я больше не могла видеть выражение его лица, но всё его тело напряглось. — И он любит тебя?

— Да, — быстро кивнула я. — Я думаю, что он любит. Я имею в виду, я знаю, что это так.

Всё тело Кейна обмякло при этих словах, и он снова расслабился.

— А, понятно. Вы любите друг друга, просто вы ещё не сказали этого друг другу. В этом есть смысл.

— Эй! — я защищалась непреклонно. — Мы не торопимся! Мы не хотим торопиться только потому, что между нами есть взаимное притяжение, и мы оказались одними из последних мужчин и женщин, оставшихся в живых. Мы позволяем себе влюбиться друг в друга, чтобы это происходило естественно и ничего не было навязано!

— В этом есть смысл, — передразнил меня Кейн. — Ты только что сказала мне, что носила с собой пистолет для гвоздей, чтобы стрелять Пожирателям в голову, пока не смогла найти для него больше наполнителя! Вся твоя жизнь такая! Один чудесный пневматический молоток за другим. И всё же в этой обстановке, той самой, о которой ты мне только что сказала, изменчивой, ты просишь мужчину, испытывающего к тебе чувства, не торопиться. Ты просишь его не торопиться и позволить этому произойти естественным образом? — он невесело рассмеялся. — Естественно, подразумевается, что всё по-прежнему должно происходить так, как должно, но эти законы физики умерли два года назад, Риган. Теперь единственное, что происходит естественным образом — это всё больше людей становятся плотоядными зомби, и человечество в целом регрессирует в идентичных зомби. Для тебя нет ни завтра, ни позже, ни лучшего времени, чтобы ждать.

— Это цинично, даже для тебя, — заметила я.

И отодвигалась до тех пор, пока наши лица не скрылись в темноте. Я не хотела, чтобы у него было преимущество в виде способности читать мои эмоции, но также я ненавидела, что он говорил вещи, которые звучали умно... Или, что ещё хуже, они звучали правильно.

— В самом деле? Потому что с моей точки зрения, Хендрикс пошел у тебя на поводу и не сказал, что любит тебя, ты пыталась оказать всем услугу, заботясь обо мне, а потом на тебя напало безумное количество зомби, и теперь ты заперта в бункере со мной. Насколько он знает, ты умерла, и ты так легко могла это сделать. Позволь мне сказать тебе кое-что.

Он наклонился вперёд, так что его лицо снова было видно на свету. Его серые глаза за очками в толстой оправе казались чёрными, а черты лица резкими и неумолимыми.

— Хендрикс вернулся в комплекс или бродит по лесу, изображая героя, или делает что угодно, только не добивается прогресса в попытках добраться до нас, и он постоянно думает об одном: я никогда не говорил Риган, что люблю её. И теперь у меня никогда не будет такого шанса.

— Я тебя услышала, — и мне было ненавистно, что я поняла его точку зрения.

Он провёл рукой по своим взъерошенным волосам и прикусил нижнюю губу, прежде чем продолжить:

— Я понимаю, что ты хочешь чувствовать контроль над чем-то, поэтому ты срываешься на Хендриксе и пытаешься контролировать его. Но позволь мне сказать тебе кое-что, Хендрикс не из тех парней, которыми легко управлять. Никто из этих Паркеров таковым не является. И ты скоро поймёшь, что я тоже не такой. Тебе нужно найти лучшую стратегию, нежели говорить нам, что тебе нужно время. У нас нет времени. Выясни, чего ты хочешь, и иди к этому.