Джесси провёл большим пальцем по её шее.

— Я помню, что оставил след прямо здесь. — Скоро он сделает это снова. — Помню твой вкус, а ещё ощущение твоего горячего и тугого лона вокруг моего члена.

Он втянул её нижнюю губу в рот и резко прикусил. Она отпрянула — может, от удивления, может, от отвращения. В любом случае, Джесси это не понравилось. Инстинктивно он властно схватил её за горло. Она мгновенно отреагировала — зрачки расширились, соски затвердели, и Харли резко втянула воздух. Твою мать.

Харли ахнула, когда Джесси завладел её ртом, жадно пируя, доминируя и сжигая рациональные мысли. Джесси смело и уверенно двигал языком, забирая всё. Воспоминания нахлынули как раз в момент, когда жар пронзил тело и растопил всё сопротивление… Да и с самого начала осталось не так уж много.

Желая большего, Харли попыталась углубить поцелуй. Джесси намотал её волосы на кулак, удерживая голову на месте и давая понять, кто сейчас главный. Слишком возбуждённая, чтобы ощетиниться, она расслабилась. И Джесси вознаградил, снова целуя, на этот раз сильнее и глубже. Она могла лишь вцепиться в его рубашку и держаться.

Потом он укусил её. Вонзил зубы в изгиб шеи. И это вывело Харли из оцепенения. Человек и кошка взбунтовались от такого собственнического акта.

Зарычав, Джесси сильнее вонзил зубы. Только когда Харли перестала сопротивляться, он отпустил её, лизнул метку и отстранился, дикое собственничество отпечаталось на его лице. Её сердцевина сжалась при виде этого, пульсируя от порочной боли.

— Ублюдок, — прошипела она. — Я не давала разрешения метить меня.

— Мной ты не можешь управлять, Харли, и прекрасно это знаешь. Как и знаешь, что ни ты, ни твоя кошка не захотели бы меня, будь в состоянии контролировать.

— Ты всё равно ублюдок.

Видя, как её губы опухли от поцелуя, щёки покраснели, а глаза остекленели от желания, Джесси изо всех сил старался сдержаться и не начать вновь её целовать. Он хотел большего, но нужно, чтобы и она этого хотела. Прямо сейчас она потрясена и не уверена… не говоря уже об усталости. Ей нужно время привыкнуть к факту, что теперь для неё всё изменилось.

Джесси провёл большим пальцем под глазом, где пролегли тени.

— Ты устала. Иди спать, Харли. Мы поговорим завтра. Спальня наверху — мимо не пройдёшь, потому что она занимает практически весь этаж.

Пытаясь дышать ровнее, она спросила:

— Где ты будешь спать?

— Рядом с тобой. Но я приду позже. — Потому что снаружи стоял волк, который явно хотел с ним поговорить. Джесси попятился, заставляя себя отпустить её. — Иди наверх, я скоро приду.

Он смотрел, как она идёт наверх, и удовлетворение поднималось в нём, несмотря на смертоносный взгляд, которым она его пронзила. Три грёбаных года он ждал, и вот она здесь — хотя и против своей воли. Улыбаясь про себя, он открыл одну из задних дверей и вышел наружу.

Ник сидел на качелях на крыльце.

— Так и знал, что ты приведёшь её в свой домик.

— Правда? — Его попытка проявить легкомыслие провалилась.

— Ну, ты же сказал по телефону, что если мы не примем её на нашу территорию, ты готов уйти. — Ник поджал губы. — Ты прежде ни к одной женщине не проявлял ни капли собственничества. А к ней ты относишься очень серьёзно.

— Она моя. Хоть это очень сложно и в то же время просто.

— То есть ты надеешься запечатлеться с ней?

— Да. — Перевёртыши, не истинные пары, могли создать брачную связь через запечатление — процесс, который происходил по обоюдному согласию.

— А как насчёт её истинной пары?

Потеря двух близких Джесси научила тому, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на размышления и переосмысление дерьма. Он верил в то, что хотел. А очень долгое время хотел Харли Винсент. Теперь же он заполучит её и, чёрт подери, она будет с ним вечно.

— Мне звонил человек, который говорил, что он… друг Клайва, — произнёс Ник. — Он знает, что она на нашей территории, и хочет, моего заверения, что она здесь в безопасности.

Джесси не удивился.

— Вероятно, Клайв поручил своим людям следить за ней. Ты рассказал им о бомбе?

— Да. Они сказали, что «разберутся».

— А значит, экстремисты, подложившие бомбу, вскоре окажутся объектами нападения.

— Всё не так просто. Они прекрасно понимали, что за бомбу их ждёт возмездие, и приняли меры предосторожности. Нашли, где залечь на дно.

— И с одной стороны хорошо, что они залегли на дно — не смогут добраться до неё. — Даже если попытаются выследить её, уйдёт время на поиск. Им просто в голову не придёт, что Харли в стае, учитывая, что она не только наполовину кошка, но и долгое время жила среди людей. В момент, когда он заявит на неё права, она официально станет членом стаи Меркурий.

— Если Клайв действительно руководит Движением, у него есть ресурсы найти их прежде, чем кто-то найдёт Харли.

— Знаю, что многие перевёртыши считаются с Клайвом и используют его, как символ восстания, считая героем. Но я слышал кое-что от тех, кто был лично знаком с Клайвом. Не думаю, что, когда он охотился на тех людей, заботился о перевёртышах по всему миру. И мне кажется, что не смерть сына толкнула его через грань. Моё мнение — он просто делал то, что естественно для того, кто любит причинять боль. — Ник посмотрел на Джесси. — Как думаешь, он создал Движение?

— Вполне возможно. Лучшее прикрытие для лидера — сидеть под замком. Но даже если так, Харли бы он не сказал.

— Почему? Она его дочь.

— Знаю, но такое знание подвергает её огромной опасности.

Движение скрывало имена ключевых игроков, потому что, как это ни печально, существовали перевёртыши, которые продадут всё, что угодно за хорошую цену. И имена нужны не только экстремистам. Правоохранительные органы людей предложили бы высоченную награду за такую информацию.

— Клайв, может, и чёрствый, но защищает её. Он даже разрешил тётке оформить опеку, потому что прайд — не подходящее место для Харли.

— А её мать?

Джесси не стал бы называть так эту женщину. Лили Винсент слишком поглощена проблемами, чтобы заботиться о Харли или о ком-то ещё.

Ник тяжело вздохнул.

— Представь, каково это, если один из очень немногих людей в твоей жизни, благодаря кому ты чувствовал себя важным, и кого ты защищал, хладнокровный убийца. Он может не одобрить, что ты с ней. Быть может, он надеялся, что она проживёт жизнь как человек.

— Мне плевать, что он думает или чего хочет.

— Я понял, что ты намерен быть с ней. Уверен, что она тебя выдержит? Джесси, ты очень пылкий. Очень доминирующий волк с сильной личностью. Такое сочетание доминирующая женщина может посчитать угнетающим.

— Ничто не способно угнетать Харли. Жизнь хорошо побила её, но она всегда стойко переносила все удары.

— Семья Брекена может плохо отреагировать на её присутствие, учитывая, что они часть стаи, которая обвинила её в зависимости Мии. Я не говорю, что это повлияет на твои решения; просто замечаю, что нужно подготовиться ко всему. И тебе ещё кое о чём стоит подумать. Я знаю кое-кого, кто потерял истинную пару, а затем попытался запечатлеться с другой женщиной. У него не вышло, и может не сработать для тебя.

— Почему?

— Судя по тому, что рассказали Брекен и Зандер, ты возвёл вокруг себя стену, чего и следовало ожидать. Но если хочешь сделать Харли своей парой, придётся опустить защитные стены. Должен быть готов отдать ей всего себя, иначе запечатление не случится. И должен быть уверен, что у тебя получится, прежде чем давать ей обещания и требовать обязательств.

— Я не стану просить у Харли того, что она не готова отдать.

Ник встал.

— Но это вовсе не значит, что у тебя всё получится, особенно если будешь чувствовать себя виноватым. И если верить Брекену, у тебя есть привычка мучить себя чувством вины.

По какой-то причине Брекену пришло в голову, что Джесси винит себя в смерти Мии, в том, что не смог найти и спасти её.

— Мне жаль, что сестра умерла, как и любому члену моей семьи, и я отомстил за её смерть. Но виню ли я себя? Нет.

Скучал ли он по наркоманке, которая манипулировала, лгала и крала у него и родителей, разбивая их сердца? Нет. И если из-за этого он казался чёрствым ублюдком, никак уже не мог себя исправить.

— Хорошо, — заметил Ник. — Чувство вины пожирает людей заживо.

Глядя вслед уходящему Альфе, Джесси удивлялся, насколько правильные эти слова. Чувство вины поглотило Мию, направив на неверную дорожку. Он всегда думал, что её убьют наркотики. Но её похитили экстремисты и привезли в незаконный заповедник, где на неё охотились, как на животное, а затем убили. Они даже не нашли тело, которое могли похоронить. Он пытался найти Мию и спасти, но не вышло. Поэтому решил отомстить, помогая Брекену и Зандеру убить одного из ублюдков, которые руководили в заповеднике — акт мести и для них, поскольку и они потеряли семью из-за экстремистов. Ник убил другого мужчину, который управлял притоном.

Джесси не мог сказать, что горевал о Мии так же сильно, как его родители, о чём сожалел. Хотел бы он заявить, что её смерть оставила на нём шрам, как на любом нормальном человеке остаётся после потери брата или сестры. Но он задолго до гибели потерял сестру. Потерял из-за наркотиков, алкоголя и выбранного пути саморазрушения.

Когда наркотическая зависимость окончательно взяла верх, Мия резко изменилась. Стала кем-то, кого он не знал и не любил — эгоистичной и жестокой. В каком-то смысле ему было её жаль. Кто вообще хотел быть наркоманом? Кто хочет быть тем, кто крадёт, лжёт, причиняет боль, манипулирует и обманывает так же легко, как дышит? Конечно, никто.

Он старался думать о ней, как о слабоумной, которой нужна помощь. И он пытался ей помочь… неоднократно, если уж на то пошло. Но вскоре понял, что Харли была права, когда однажды сказала: «Ты не поможешь зависимому, если он не хочет помощи».

Мия не хотела.

В душе он может и не горевал, но смерть Мии сильно повлияла на его жизнь. В противном случае, он сейчас бы не был частью стаи Меркурия. Ему, Брекену и Зандеру пришлось покинуть стаю Секвойя, потому что ошибочно подозревали Альфу — мудака эпических масштабов — в похищении членов их семей. Они не стали возвращаться в прежнюю стаю, а присоединились к Нику, к Альфе, которого уважали и за кем могли следовать.