Она вскинула озадаченный взор, засим опустила глаза на руку.
— А-а, привычка. Это моя счастливая монетка.
— Какая-то она потрепанная, — заметил он.
— Ее переехала карета, — пожала Джорджи плечами.
— Отсюда и удачливость?
— Она уцелела. — Джорджи убрала монетку в карман. — Пойдем вниз?
Прежде чем Натан сумел ответить, она встала и начала увлеченно стряхивать снег с накидки. Понаблюдав за ней, он тоже поднялся.
— Да. Идем обратно. Я продрог до костей.
Спускались они гораздо медленнее. Заснеженные каменистые склоны опасны, а у нее сапоги не такие ладные, как у него. По пути вниз она поскользнулась дважды. Первый раз она упала и не приняла протянутую руку. Во второй раз он вовремя выбросил руку и спас ее от падения. Она прильнула к нему, но миг спустя отпихнула и умчалась.
— Да что с тобой? — крикнул он ей вслед.
— Ничего.
Он поспешил за Джорджи, шедшей слишком быстро, поскользнулся на льду и чуть не упал.
— Ты ведешь себя так все утро. Из-за того, что я не дал погладить рубашки? Да любой другой на твоем месте благодарил бы меня!
Они были у подножия холма, шли мимо галечного берега, где кидали камешки. Джорджи остановилась и повернулась к нему.
— Ты сам знаешь, что ты сделал, — упрекнула она, злобно сверкая глазами. — Не прикидывайся.
— О чем ты?
— Ты не дал мне вернуться в Лондон, привез сюда якобы потому, что тебе нужен камердинер, а теперь не даешь работать и приводишь сюда! — махнула она на реку. — К чему все эти камешки, лживые сантименты о том, как ты привязан к этому месту?
— Не было никаких лживых сантиментов, — сердито выплюнул он.
Казалось, на вершине холма они друг друга поняли.
— Не смеши меня, — парировала она. — В тебе нет ни капли искренности. Ты ничего не делаешь просто так, все продумываешь. Никогда не встречала столь расчетливого человека.
Джорджи развернулась на каблуках и припустилась к деревьям. Подстегиваемый яростью, он споро ее догнал, схватил за руку железной хваткой и развернул к себе лицом.
— Это я неискренний? — усмехнулся он. — А ты тогда кто? Ты лгунья и воровка — или потенциальная воровка. Обманным путем ты попала в мой дом, воспользовалась своим положением, чтобы проникнуть в дом моего друга. Ты пыталась его обворовать.
— Ты меня не знаешь! — заорала она, разрумянившись, гневно сверкая глазами. — Ты не знаешь, кто я и зачем я это сделала!
— Так расскажи! Я весь внимание! Стоишь тут и бранишь меня за то, что я тебя не понимаю, а сама не сказала ни слова.
— А с какой стати я должна что-то говорить?
— Вот именно: с какой стати? Ты очаровала меня, вынудила пообещать, что я тебя не сдам, и я, как полный идиот, пообещал. Ты, наверное, посмеивалась…
Из ближайшего подлеска долетел треск, как будто кто-то упал. Натан замолчал и отпустил Джорджи. Они обернулись на звук.
— Кто здесь? — оглядываясь по сторонам, крикнул Натан, голос в тишине зимнего дня прозвучал очень громко.
На миг все стихло, а затем опять послышался треск — на этот раз кто-то убегал.
Заговорить Джорджи не успела: Натан побежал к деревьям, преследуя удалявшегося наблюдателя.
— Натан! — зыкнула она.
Джорджи ничего не видела, только слышала звуки бега сквозь скрип деревьев. А опосля донесся резкий ужасающий выстрел ружья.
— О боже! — ахнула она и в тот же миг услышала, как вскрикнул Натан.
Долгую душераздирающую минуту она считала, что его застрелили, однако вскорости он вылетел из рощи, шляпа исчезла, полы пальто развевались.
— Натан! Слава богу!
— Он удрал. Наверное, он браконьер, потому как у него с собой ружье, но бежал он так, что только пятки сверкали.
— Он в тебя стрелял? Все хорошо?
— Да. Господи! — На миг он остолбенел, потом шагнул вперед, хмуро глядя ей в лицо. — Все хорошо, Джорджи. Он убежал.
Он положил руки ей на плечи, пригвоздил обеспокоенным взором. Возможно, как Натан и сказал, это браконьер. Но кем бы он ни был, у него ружье. Натана могли застрелить. Сия кошмарная мысль засела в голове и не покидала, ведь перед этим она орала на него, как базарная баба.
— Идем домой, — изрек Натан, погладив ее по плечам. — Похоже, тебе не помешает бренди.