Дамблдор задумчиво вперил в меня взгляд из-под очков-половинок, немного помолчал, помычал и наконец выдал:
— Не будем пока торопиться мой мальчик! В таких серьезных вопросах не следует спешить и рубить с плеча. Есть некоторые причины и обстоятельства, из-за которых Гарри приходится постоянно возвращаться под кров своей родной тети. Кроме того, давай дождемся вашей встречи с самим Гарри и спросим его, чего бы он сам хотел? Ты же не будешь возражать против этого? Нужно же учитывать желание и интересы самого подростка!

Согласен, все выглядело очень логично! Конечно, я в первую очередь и собирался принять во внимание и учесть желание самого Гарри. Но, все же не думаю, что он предпочтет жизни со мной жизнь у Дурслей или даже у тех же Уизли. И в том и в другом случае у меня есть, что на это возразить, что этому противопоставить и что предложить взамен. А насчёт проживания под кровом тети, так для обновления кровной защиты достаточно проживать в том доме не более месяца в году. А если я договорюсь с Петуньей и Верноном, то этот месяц для Гарри может пройти вполне комфортно и не напряжно.

Я покосился на терпеливо ожидающего моего ответа Альбуса. Очень сильно хотелось высказать этому радетелю за интересы подростка, что где же он сам был до этого, и о чем думал, когда подкинул пацана Дурслям и даже не разу не проверил, как на самом деле ему там живётся. Кто же тогда учитывал его пожелания и блюл интересы подростка? Но я стоически терпел, решив не метать бисер перед свиньями и раньше времени не раскрываться и не светить то, что я знаю обстоятельства жизни Гарри у тетки. Поэтому я решил не перечить и продолжил наш такой продуктивный и полный двойных смыслов и нюансов разговор.

— Конечно, директор! Я с вами полностью согласен! Давайте я сперва поговорю с Гарри, все ему объясню, отвечу на его вопросы, а потом мы спросим его мнение, где и с кем он хотел бы жить. Так могу я надеяться, что вы сейчас позовете его сюда? Будет просто бесчеловечно разлучать нас и дальше.

Дамблдор согласно кивнул головой.
— Да, ты безусловно прав, мой мальчик. Сейчас я приглашу Миневру и она подскажет нам, свободен ли Гарри и может ли сейчас уделить тебе время. Дело в том, что возможно сейчас у Гарри тренировка по квиддичу, или может быть он занят на отработке…

Я, не теряя времени, моментально перебил этот бесполезный и неинформативный бубнеж ни о чем.
— Я думаю, господин директор, что если Гарри сказать, о том, что его ждёт для встречи его крестный, то он без сомнения прервет свою тренировку. А отработку можно будет перенести на любое другое время. Я не думаю, что с этим может возникнуть хоть какая-нибудь проблема. Ведь так?

Дамблдор без энтузиазма кивнул, скривился, как мышь на крупу и тут же создал патронуса. А потом надиктовал призрачному фениксу послание для Макгонагалл, чтобы та по быстрому разыскала Гарри Поттера и немедленно сопроводила его к нему в кабинет. Пароль: «Лимонные дольки». Уж кто бы сомневался!

Пока мы ожидали появления Гарри с деканом Гриффиндора, Альбус видимо решил провести среди меня агитационную акцию, во всю рекламируя себя и свой орден Феникса, начав при этом как всегда издалека.
— Как твои дела, мой мальчик? Ты уже оправился от заключения? Чем собираешься заняться после своего освобождения? Нам, твоим друзьям и соратникам очень сильно не хватало твоего присутствия, твоей уверенности в нашем правом деле и твоих сил и умений! Ты надежда Ордена Феникса и безусловно вольешь в него свежую, сильную струю и предашь вдохновения всем его членам…

Тут, наконец, в дверь кабинета постучали, и я с облегчением понял, что отвечать мне на это заявление сейчас не придется. Наконец, я смогу увидеть вживую своего крестника, легендарного Мальчика-который-выжил, или просто обыкновенного мальчишку, Гарри Поттера. В кабинет вошла сухонькая и прямая, как палка Миневра Макгонагалл, а следом за ней просочился невысокий, худенький паренёк в очках-велосипедах.
— Сириус! — расцвела искренней улыбкой Макгонагалл.
— Я так рада, что тебя, наконец, оправдали! Мы все так ужасно заблуждались на твой счет! Так сильно виноваты перед тобой! Простишь ли ты нас когда-нибудь?

В ее глазах блестели слезы и я понял, что она действительно рада меня видеть и искренне раскаивается за свою слепоту и уверенность в моем предательстве. Ничего плохого лично мне она не сделала. Да и никому не сделала по большому счету. Просто до предела замотанная возложенными на нее непомерными обязанностями и навешанными директором делами, усталая женщина. Бесхитростная и прямая. Ну и конечно слепо преданная Дамблдору и потому на многие вещи закрывающая глаза. Вот хотя бы на то, как ее студенты относились к одному носатому Слизеринцу. Я отзеркалил ее улыбку:
— Я тоже искренне рад вас видеть, госпожа декан!

А та сделала несколько шагов мне навстречу и порывисто обняла, прижав к груди.
— Ты можешь по прежнему называть меня Миневра, Сириус! Я рада, что ты теперь в порядке. Но, сейчас я привела сюда Гарри и теперь я понимаю, для чего я это сделала.

Она обернулась к мальчишке и улыбаясь провозгласила:
— Познакомься, Гарри! Это твой магический крестный и лучший друг твоих родителей Сириус Блэк!

Директор, жутко недовольный тем, что его задвинули на второй план и вообще не замечают, тут же поспешил вмешаться:
— Да, Гарри, мальчик мой! Я взял на себя смелость пригласить тебя сюда, чтобы ты, наконец, увидел и познакомился со своим крестным! И заверяю тебя, что сделаю все, для того, чтобы ты хорошенько его узнал и определился, хочешь ли ты и дальше поддерживать с ним связь и общение! Достоин ли он твоего доверия, любви и дружбы!

Да, лихо загнул, не отнять ни прибавить. Вот, вроде бы и не препятствует нашему общению и даже благородно сделал все, для того, чтобы мы сейчас с Гарри тут встретились, но все это с очень тонким намеком, на толстые обстоятельства! Не вооруженным взглядом было видно, что сам бы Дамблдор на месте Гарри мне бы ни в коем случае не доверял и что наше общение он не особо приветствует и вообще сильно сомневается, а можно ли мне вообще доверить общение с крестником и достоин ли я его внимания, дружбы и любви. И все это проделано с понимающей, сочувствующей и доброй улыбкой, в расчете на поддающуюся влиянию тонкую ранимую организацию подростка, для которого директор пока незыблемый авторитет и истина в последней инстанции.