– Она имела в виду – помочиться на косичку, – пояснил Маркус.

– Достаточно увлажнить. Потом обстриги у него ногти на пальцах рук. И на ногах – если удастся, конечно. Срезай так, чтобы падало на бумагу, где будет написано твое имя девять раз. Сразу хорошо заверни.

– Чье имя? – переспросил Фрэнки. – Мое или его?

Тетушка задумалась. – Пожалуй, лучше начерти "X". Так делают те, кто не умеет писать. Тогда не ошибешься. Положи эту бумагу на фланелевую тряпочку, рядом с волосами. Потом насобирай у себя в доме пыль, сыпани поверх, все это сверни и затяни ниткой. Затяни крепко, сделай петлю, чтобы можно было носить на шее. Это твой амулет.

– Амулет? Больше ничего не нужно? – уточнил Фрэнки. – Сделать все это не представляло особого труда, за исключением разве что ногтей.

– Да, если не хочешь слушать дальше. – Тетушка повернулась к Маркусу. – Сынок, принеси мне воды.

Выпив воды, она продолжала: – Одного амулета мало, нужно, чтобы он действовал. А это зависит от тебя. Понимаешь? Ты должна приходить к тому мужчине, в его сны, девять ночей.

– На всю ночь? Я должен с ним проводить всю ночь?

– Не обязательно долго, главное – проникнуть в него мыслями как можно глубже, не отпускать, он должен почувствовать тебя. И так девять ночей подряд. А наутро после последней ночи закопай амулет.

– Где мне его закопать?

– Вырой яму в земле поблизости от своего дома. Небольшую. Вложи туда амулет и присыпь.

Фрэнки озадаченно поднял брови.

– Она живет в многоквартирном доме, тетушка, – пояснил Маркус. – У нее нет рядом земли.

– Его нужно зарыть, сынок. Иначе не будет иметь силы.

– Может, парк для этого подойдет? – спросил Фрэнки. – Или стоянка? Любое место, где есть земля.

– Надо, чтобы амулет мог пролежать там долго. Важно, чтобы эту силу никто не беспокоил, это важно.

Он медленно кивнул. – Я, кажется, понимаю. Это что-то вроде могилы.

– Отдых в покое, – быстро пробормотала тетушка, нащупывая на груди свой амулет.

– Что делать потом?

– Потом? Сделаешь все так, как я тебе сказала, и дух, принесший несчастье, отступит и уже никогда тебя не потревожит. Дальше ты сама будешь распоряжаться собою.

Фрэнки вопросительно взглянул на Маркуса, тот кивнул.

– Человек не станет жить в доме, если это не его дом, – добавила тетушка Орфа. – Он его носит с собой. Скинь с себя лишнее и вернется к тебе твое. Твоя свобода, как по природе. – Она вздохнула и начала подниматься со стула. – Я немного устала, – молвила она. – Мне, я думаю, лучше прилечь.

Маркус помог ей подняться. Фрэнки подал трость и, порывисто обняв, сердечно поблагодарил. Тетушка вышла, явно довольная.

Фрэнки побежал в ванную. Он испытывал немалое облегчение от того, что встретился с тетушкой Орфой и обрел надежду на скорое освобождение от злого духа. Камень, лежавший на пути, сдвинулся. Тетушка Орфа подала ему реальную надежду на успех.

Фрэнки оказался в больнице в восемь двадцать, за десять минут до того, когда заканчивалось время посещения больных. Сел в лифт, поднялся на восьмой этаж; там группка людей жаждала уехать вниз. Медсестра указала спешившему Фрэнки на часы.

– Поздновато вы.

– Мне на несколько минут.

И, не дожидаясь ответа, он поспешил по коридору в палату 816. Чуть задержался у двери, нащупывая в одном кармане ножницы и кусачки для ногтей, в другом – кусочек фланели от юбки, найденной дома в шкафу. Он старался держать себя в руках. Глубоко втянув воздух, открыл дверь...

Фрэнки был готов извиниться, если оказалось бы, что в палате посетитель. Но там, кроме самого больного, никого не было. Занавески отдернуты, лампа выключена. Слабый наружний свет падал из маленького окна на дальнюю стену. Мужчина по-прежнему спал, только лицо казалось более бледным и щеки больше запали. Все больше волнуясь, Фрэнки поспешно нащупал ножницы и подошел к изголовью. Протянул трясущиеся руки поверх ограждения, зацепил ими пучок жирных грязных волос, стараясь не дергать: вдруг человек от боли закричит, – и, наконец, затаив дыхание, отрезал.

Ножницы, казалось, оглушительно звякнули, однако мужчина не пошевелился. В столь глубоком покое он казался уже погребенным. Чуть приободренный этим, Фрэнки срезал еще пучок, потом в третий раз. Теперь следующий шаг...

Он положил волосы на фланельку и позвал мужчину по имени. Ткнул в плечо, тот не отреагировал, и Фрэнки осторожно отвернул край одеяла. Мужчина был ограничен в движениях: его торс обтягивал тяжелый парусиновый корсет, привязанный с обеих сторон к кровати. К счастью, корсет располагался достаточно высоко и не мешал выполнению задачи. Фрэнки беспокоило, как он будет стаскивать штаны, и он с облегчением вздохнул, когда увидел в штанах пижамы большую дырку у паха – там в тусклом освещении темнел островок волос.

У него захватило дух – не оттого, что увидел пенис, а потому что боялся нечаянно его поранить. Фрэнки осторожно отодвинул в сторону вялый член, облаченный в кондом с трубочкой, тянувшейся к мешочку на бортике кровати. Потом защипнул пальцами грубые лобковые волосы, не такие мягкие и жирные, как на голове – срезал и положил к другим. Мужчина не возражал. Фрэнки срезал еще и только потом обратил внимание на ногти.

Они были чистые и ухоженные, но их пора было подстричь. Фрэнки не знал, нужно ли подстригать все, и решил, что хватит обрезков с нескольких пальцев. Он вынул кусачки, расстелил бумагу с девятью знаками "X", потом срезал на нее тонкие серпики ногтей с мизинца и большого пальца обеих ног. То же самое проделал с пальцами рук, туго свернул бумагу и положил на фланель рядом с кучкой волос. Затем свернул ткань и сунул себе в карман и облегченно вздохнул. Дело сделано.

Мужчина начал двигаться.

Он издал гортанный звук и повернулся к окну. Губы свело судорогой, рука сжалась в клешню. Фрэнки окаменел от ужаса. Вскоре все прошло: голова мужчины упала на кровать, гортанный стон прекратился, на лице появилась прежняя отрешенность. По телу растекся покой; казалось, невидимая рука повернула выключатель.

Фрэнки попятился к двери. Вдруг его пронзила ужасная мысль. Он боязливо подкрался к кровати и приблизил ладонь к губам и носу больного: тот дышал. Облегченно вздохнув, Фрэнки повернулся и вышел.

По дороге домой его грызла одна мысль. С самого начала он исходил из того, что если получит назад свое законное тело, все будет как прежде. Но теперь появились сомнения. Что если он получит это тело в его теперешнем состоянии? Этот мужчина болен, вполне возможно, у него поврежден мозг. Вдруг заклинание подействует и Фрэнки до конца жизни окажется заключенным в этом существе, которое вечно надо держать в путах? Что тогда? Вот не повезет, и он навсегда останется чем-то вроде животного. Какая неволя лучше?

Вернувшись домой, Фрэнки сразу прошел на кухню и разложил содержимое мешочка. Судя по рассказу тетушки Орфы, в волосах головы и паха таится сила, и Фрэнки сплел их вместе в одну маленькую косичку, концы скрепил ниткой. Потом сходил с косичкой в туалет и увлажнил, как было велено. Вернувшись к столу, положил ее рядом с бумажным комом, в котором были ногти, заглянул под плиту, насобирал там щепоть пыли – все это сунул во фланелевый мешочек, конец которого туго обвязал ниткой и вытянул большую петлю, чтобы пролезала голова.

Он приподнял мешочек, тот оказался почти невесомым. Интересно, надо ли произносить какие-нибудь заклинания или молитвы. Тетушка Орфа об этом ничего не сказала, а сам Фрэнки не смог придумать. Поэтому просто накинул мешочек себе на шею.

Ничего не произошло. Фрэнки стал беспокоиться. Может, должно соприкасаться с кожей? Он расстегнул кофточку и сунул внутрь, во впадинку между грудями, мягкий фланелевый мешочек, ткань которого не пропускала влагу косички.

Он подождал. Опять ничего. В голове никаких перемен, даже намеков. Может, он сделал что-то не так? Фрэнки еще раз просмотрел содержимое и попробовал мешочек в разных положениях. Попытался припомнить ранние сомнения. Как любой больной, он желал быстрого излечения.