ГЛАВА 10

Ксандер посмотрел на Мерри, сидевшую за рулём.

— Куда мы едем?

Ему очень нравились кожаные сиденья Land Rover с подогревом. Но его удовольствие значительно уменьшилось из-за рождественских песен, непрерывно звучавших из спутникового радио.

Через три часа поездки он был готов выйти из машины, хотя это был автомобиль его мечты. А пока — три разных исполнения «Двенадцати дней Рождества», которые он услышал, будут преследовать его во сне.

— Куперстаун, — ответил Мерри.

— И как далеко это? — спросил он.

Она рассмеялась.

— Ты говоришь так, как я во время поездок в город с родителями. Конечно, я ехала на бустере на заднем сиденье, и мой брат бил меня, когда никто не смотрел. А сестра всю дорогу меня игнорировала. Это моё оправдание.

Мерри оставила это предложение в подвешенном состоянии, как бы ожидая его оправдания.

— Ты намекаешь, что я говорю, как ребенок? — он вскинул бровь и бросил на неё косой взгляд, немного оскорбленный, даже если это и было правдой. Его вопрос граничил с нытьем.

— Воспринимай это как хочешь. Сейчас мы здесь. Она включила поворот и замедлила ход.

Через некоторое время они съехали с шоссе, и она свернула на просёлочную дорогу. Подумав, что поездка почти подошла к концу, он обрадовался.

Но он ошибался.

Прошла, казалось бы, целая вечность, а они всё ещё ехали, и это объясняло его предыдущий, немного детский, вопрос: «Мы уже приехали»?

— Мы на месте, то есть у тебя дома? — он хотел уточнить, прежде чем снова обнадёживать себя.

— Да, в доме моей семьи, — подтвердила она, и он сел на сиденье чуть ровнее.

Большую часть пути было тёмно.

Он уже давно потерял интерес к тому, чтобы попеременно смотреть в окно на чёрное зимнее небытие и просматривать приложения на своем мобильном телефоне, когда был сигнал, что случалось редко.

Пейзаж превращался из черно-коричневого в белоснежный, чем дальше они двигались на северо-запад. Но, к сожалению, детский восторг от вида снега мог длиться лишь до тех пор, пока не надоедало и это.

Но когда фары осветили каменную стену и колонны, обрамляющие богато украшенные железные ворота, оставленные открытыми для въезда на территорию, интерес к дому вернулся.

Хотя дом показался ему менее точным описанием, чем усадьба, особняк или даже музей.

Он понял, что его челюсть отвисла, и сделал над собой сознательное усилие, чтобы закрыть рот.

— Дом, милый дом, — пробормотал он.

Если она и услышала его остроумный комментарий, то, похоже, это её не задело. Она заглушила двигатель и посмотрела в его сторону.

— Пора знакомиться с семьёй.

— Это должно быть интересно, — сказал он в основном самому себе, открыв дверь.

Когда они садились в машину, он отказался от пиджака, поэтому сунул мобильный телефон в задний карман брюк, спустился из высокой машины… и тут же почувствовал, как земля ушла из-под ног на скользкой поверхности.

Не успел он сообразить, что происходило, как оказался лежащим на спине и смотрящим в ночное небо, пока над ним не появилось лицо Мерри.

— О, Боже мой! Ты в порядке? — она нависла над ним, пока он осознавал, что у него болело.

— Это ещё предстоит выяснить, — признался он, не двигаясь с места.

— Я должна была предупредить тебя, что в это время года булыжники во внутреннем дворе становятся скользкими.

Двор из булыжников. Он что, вдруг попал в диккенсовскую Англию?

— Конечно. Скользкие в это время года. Понятно, — согласился он, пытаясь сесть, но снова был сбит с ног двумя клубками меха с языками.

— Фенимор, Купер, стойте! Сидеть! — когда собаки, конечно, у неё были собаки, действительно послушались, она сказала. — Прошу за них прощения.

— Ничего страшного, — ответил он, гадая, что ещё могло с ним случиться, ведь уже первая минута их прибытия была переполнена происшествиями.

Мерри протянула ему руку. Гордость давно закончилась, и он принял её помощь, обратив внимание на её обувь. Сапоги на резиновой подошве выглядели водонепроницаемыми и практичными, и в них не было такой вероятности поскользнуться, как в его итальянских кожаных туфлях.

Он хмыкнул, поднимаясь на ноги и стараясь не упасть снова.

— Бет! Нет ли у двери мешка с каменной солью? Здесь опасно, — обратилась Мерри к кому-то невидимому, пока он размышлял, что будет хуже — снова упасть или испортить обувь солью.

Это был выбор.

— Я в порядке. Правда, — хотя он был уже более чем готов оказаться в доме.

— Держись за меня. Я выйду и заберу сумки позже, — она обхватила его одной рукой и притянула к себе.

— Я сам могу донести свою сумку, — может быть, он и городской житель, но всё ещё был мужчиной. То, что его заведут в дом, как инвалида, было уже плохо, но будь он проклят, если позволит ей тащить ещё и его багаж.

Она прищурилась.

— Не в этих туфлях.

— Посмотрим.

Она вздохнула.

— Насколько большая у тебя нога?

— Прости? — спросил он, нехотя позволив ей вести его к двери в обнимку.

— Какой у тебя размер обуви? — уточнила она.

— О. Одиннадцатый. Одиннадцатый с половиной, в зависимости от обуви. А что?

— У нас, наверное, есть какие-нибудь ботинки, которые тебе подойдут. Ты можешь носить их, пока находишься здесь, и не рисковать своей жизнью в туфлях. Если в доме их нет, то в конюшне они точно должны быть, и мы сможем достать их утром.

— В конюшне. Конечно. Там же я храню свои запасные ботинки, — он закатил глаза… и снова чуть не поскользнулся.

— Тон, — предупреждающе произнесла Мерри, указав подбородком на выходящую из дома женщину с большим белым пластиковым пакетом в руках. Когда она подошла к ним, Мерри сказала. — Моя сестра, Бет.

Другими словами, началось их шоу, в котором они с Мерри стали новой счастливой парой, о чём свидетельствовали их совместные фотографии, которые она выкладывала всю неделю.

— Всё в порядке? — спросила её сестра Бет.

— Думаю, да, — ответила за него Мерри. Ему стало интересно, не войдет ли это у неё в привычку.

— Кто-то оделся не по погоде, — Бет улыбнулась, посмотрев на него в рабочей рубашке на пуговицах, брюках от костюма и непрактичных туфлях. Она протянула правую руку, которая теперь была свободна после того, как она переложила пакет в левую. — Я Бет. Очень приятно познакомиться, Александр.

— Ксандер, пожалуйста. Приятно быть здесь, — ответил он и пожал ей руку, не слишком задумываясь о том, имеет ли он это в виду или нет, поскольку это ещё предстояло выяснить.

Всё, что он знал, — это то, что пока всё было интересно. И немного больно — он чувствовал, что утром тело будет болеть. И чертовски холодно — надо было взять более теплую одежду.

— Мама уже внутри, с нетерпением ждёт встречи с ним, так что идите туда. Я позабочусь о льде.

— Спасибо, — пропела Мерри, когда её сестра, одетая в практичные ботинки и толстое пальто, двинулась к машине.

Он заметил сходство между сестрами, за исключением того, что Бет была блондинкой, а Мерри — рыжей. Но это было лишь мимолетное наблюдение, поскольку Мерри в сопровождении двух взволнованных собак провела его к боковой двери и завела внутрь, в относительное тепло прихожей, а затем и кухни.

И вот тут-то он и познакомился с таинственной и неожиданной семьей Кларк.