По утрам в понедельник в "Лёгком Перекусе" всегда было оживлённо, но в ВИЧ обычно было тихо вплоть до самого обеда, именно поэтому он воспользовался этим временем для заполнения заказов. Вернув тележку из служебного помещения, он сделал паузу, чтобы убедиться, что Хизер действительно работала, а не съёжилась где-то в попытке спрятаться от него, после этого Саймон вернулся в торговый зал магазина. Быстро прочитав названия книг, он подкатил тележку к стеллажу с новыми книгами и поставил на полку по несколько экземпляров каждой новинки. Затем он вернул тележку к прилавку, взял первый листок бумаги и начал оформлять заказ.

— Канцелярские резинки, — пробормотал он.

Канцелярские резинки были небольшими, полезными предметами и были приятным дополнением при размещении заказа. Даже если была заказана одна книга, он высылал её с канцелярской резинкой.

Но не успел он перепрыгнуть через прилавок за упаковкой резинок, как открылась дверь, и в магазин вошёл лейтенант Монтгомери.

Лейтенант и его напарник часто появлялись здесь со времени прошлой встречи в День Таисии. Никакого оспаривания доминирования или нечто такого глупого. Больше похоже на тихую версию воя Волка — способ сказать "мы здесь". Ковальски тоже появлялся и купил несколько книг ужасов на следующий день после того, как спор закрыл "ВИЧ" и "Лёгкий Перекус".

Саймон не знал, был ли Ковальский, или его женщина, заинтересован в этих книгах или же это был повод оглядеться. У него было подозрение, что офицер полиции испытал облегчение, не увидев свежих пятен крови, в то время как другие покупатели были разочарованы нехваткой острых ощущений.

Лейтенант подошёл к прилавку.

— Мистер Вулфгард.

— Лейтенант Монтгомери, — Саймон уловил выражение его лица, взгляд тёмных глаз, и запах нервозности, которая была вызвана отнюдь не страхом. — Ты здесь не для покупки книги.

— Нет, сэр. Не по этому, — Монтгомери вытащил лист бумаги из кармана спортивной куртки и положил его на столешницу между ними. — Я приехал показать вам это.

Его разум осмыслил слова "самый разыскиваемый" и "крупная кража", но видел он только фотографию Мег.

Он не осознавал, что рычит, пока Монтгомери не отстранился от него, откинув рукой пальто и спортивную куртку, чтобы дотянуться до пистолета. Зная, что он сделает, если рука коснется пистолета, он пристально посмотрел Монтгомери в глаза. Мужчина инстинктивно замер, не смея даже вздохнуть.

Убедившись, что Монтгомери не совершит ничего глупого — по крайней мере, прямо сейчас — Саймон снова посмотрел на постер.

— Фото не смазанное, — через минуту произнёс он. — Так почему здесь нет имени?

Монтгомери покачал головой.

— Я не понимаю.

— Я иногда смотрю ваши новостные шоу. Когда вы делаете фотографию кого-то, кто крадёт в магазине или банке, и вы их не знаете, фотографии нечёткие. А когда у вас есть подобные фотографии... — он указал на постер, — полиция всегда знает имя своей жертвы.

Он знал, что она бежит от кого-то. Он знал, что Мег Корбин не было её настоящим именем. Он должен был оставить её замерзать в снегу, а не брать на работу. Но теперь, когда она была на территории Двора, что случится с ней, зависело только от него.

— Почему здесь нет имени? — снова спросил Саймон.

Он смотрел, как Монтгомери изучает постер, и чувствовал беспокойство этого мужчины.

— Напоминает фотографию с удостоверения, не так ли? — тихо вымолвил Монтгомери. — Как фотография с водительских прав или... — Он запустил руку в карман, вытащил кожаный бумажник и, открыв его, показал своё удостоверение. Затем вернул бумажник в карман. — Если кто-то может дать фотографию такого качества, почему они не смогли дать имя?

Саймон собирался получить ответ на этот вопрос. Позже он решит, будет ли этот ответ тем, о чём он поделится с людьми.

Взяв постер, он сложил его и положил в карман своих брюк.

— Я поговорю с членами нашей Деловой Ассоциации. Если у нас будет какая-то информация об этом человеке, мы вас уведомим.

— Я вынужден подчеркнуть, что мы пытаемся задержать и расспросить этого человека о краже.

Саймон улыбнулся, намеренно показав зубы — особенно клыки, которые не приняли прежний человеческий размер.

— Понимаю. Спасибо, что донесли до нас эту информацию, лейтенант Монтгомери. Будем на связи.

Встревоженность. Волнение. Но Монтгомери хватило ума выйти из магазина, без дальнейших прений. Полиция ничего не могла поделать с тем, что происходило в Дворе.

Несколько минут он подождал, но потом позвонил Влад.

— Саймон, — сказал Влад. — Нам с Никс надо поговорить с тобой.

— Позже, — ответил Саймон, постаравшись не рявкнуть. — Есть тема для обсуждения Деловой Ассоциации. Мне надо, чтобы ты всех собрал. Я хочу, чтобы все кто может, собрались через час в зале совещаний. И позвони Блэру с Шутником. Я хочу и их присутствия. И по одному представителю от Оулгардов, Хоукгардов и Кроугардов.

— Ещё кто-то? — тихо спросил Влад.

Он понимал, почему Влад задал этот вопрос, равно как и знал, какая группа терра индигене была исключена из этого обсуждения. Но их никогда не интересовали такие дела.

— Нет, этого должно вполне хватить, — ответил Саймон.

— Тогда через час. Но Саймон, нам всё равно надо поговорить. Это важно.

Саймон повесил трубку. Затем он позвал Хизер, проходя мимо нее по пути на склад.

— Возьми на себя кассы и поработай над заказами. Позвони Джону. Скажи ему прийти.

Он накинул пальто, обулся и направился в офис Связного. Это будет цивилизованно и контролируемо. Если только он не сдержится...

Она соврала ему.

... он обратиться в Волка, и они никогда не смогут хорошо очистить кровь, чтобы принять кого-то другого после того, как он разорвёт её горло, чтобы она больше никогда не смогла ему соврать.

Задняя дверь офиса была не заперта, поэтому он прошмыгнул внутрь, снял ботинки и неслышно пересёк служебное помещение в носках. Он слышал тихо игравшую музыку, несмотря на закрытую дверь, которая вела в сортировочный зал. Когда он вошёл в помещение, он увидел Мег. Она вынула диск из проигрывателя и произнесла:

— Не нравится мне эта музыка.

— Тогда зачем слушать? — спросил он.

Она резко развернулась, пошатываясь в попытке удержать равновесие. Она положила диск в коробку и сделала запись в блокноте, лежавшем рядом с проигрывателем, прежде чем ответила ему:

— Я слушаю разную музыку, чтобы понять, что мне нравится.

И почему ты не знаешь, что тебе нравится?

— Я могу вам чем-то помочь, мистер Вулфгард? Почта сегодня ещё не прибыла, но есть несколько старых писем. Я положила их в отсек "ВИЧ", — она указала на полочки в задней стене сортировочного зала. — Также я до сих пор не поняла, доставляют ли пони почту предприятиям Рыночной Площади или кто-то должен зайти за письмами.

Прямо сейчас ему было плевать на письма, и посылки, и какие-либо другие чёртовы дела мартышек.

Он вытащил постер из кармана, раскрыл его и положил на стол.

— Никакой больше лжи, — сказал он, его голос был раскатом сдерживаемой угрозы. — Что случится потом, зависит от того ответишь ли ты честно на два следующий вопроса.

Она уставилась на постер. Её лицо побледнело. Она пошатнулась, и он сказал себе, что позволит сучке упасть, если та лишится чувств.

— Он нашёл меня, — прошептала она. — После той ночи я всё гадала, но подумала... понадеялась... — она сглотнула и потом подняла на него глаза. — Что ты хочешь знать?

Тоска в её глазах злила его точно так же, как её ложь.

— Как тебя зовут, и что ты украла?

Должно быть это нечто большое. Они не стали бы выслеживать её подобным образом, если бы это был пустяк.

— Меня зовут Мег Корбин.

— Это имя ты взяла, когда появилась здесь, — рявкнул он. — Какое было раньше?

Выражение её лица было странной смесью гнева и гордости. Это насторожило его, поскольку напомнило ему, что она почему-то не добыча.

— Мой условный номер был кс759, — произнесла она.

— Это не имя!

— Нет, не имя. Но они присвоили мне только это. Всем нам они давали только это. Условный номер. Люди дают имена своим питомцам, но собственность не заслуживает имени. Если ты присвоишь собственности номер вместо имени, тогда тебе не надо думать о том, что ты делаешь с ним, не надо считать имеет ли собственность чувства, когда ты...

Она не сводила с него глаз, невзирая на внезапные трудности с дыханием.

Саймон стоял абсолютно неподвижно. Если он сдвинется с места, клыки и ярость могут вырваться на свободу. Что же они делали с тобой, Мег?

— А что касается того, что я украла, я взяла это.

Она вытащила что-то из кармана и положила на постер.

Он поднял вещичку. Серебряная. Одна сторона была украшена красивыми листочками и цветами. На другой стороне простыми символами было выгравировано кс759. Он нашёл место, которое было подогнано под ноготь и, открыв предмет, явил сияющее лезвие тонкой бритвы.

Двадцать лет назад он уже видел такую штуку. И сейчас от вида второй, его бросило в дрожь.

— Красивая, но не может стоить так много, — его голос прозвучал грубым, сомневающимся.

Складывалось впечатление, будто он гнался за кроликом, который внезапно обратился в Гризли. Что-то было не так во всём этом. Очень многое было не так в этом.

— Само по себе, вероятно, оно ничего не стоит, — ответила Мег. — Второе, что я украла, это вот это.

Она сняла свитер и отбросила его в сторону. Она задрала левый рукав водолазки выше локтя. А потом выставила вперёд руку.

Он уставился на шрамы, нанесённые с равными интервалами.

У старухи, на её голых загоревших от солнца руках виднелись белые тонкие шрамы. Она сидела за маленьким столом с колодой карт и рассказывала будущее, чтобы заработать денег для оплаты комнаты и питания. Маленькая община людей, влачивших существование на краю поселения коренных жителей, которые забавлялись экскурсиями туристов в дикие земли ради фотографий и историй, и, иногда, даже фильмами, которые показывали в кинотеатрах. Некоторые учили Иных основным навыкам, таким как ткацкое дело или плотничество. Некоторые помогали с турами. И всегда было несколько людей, которые искали повод умереть и просто ожидали своего времени, зная, что Волки и Гризли рано или поздно пойдут им навстречу.