ГЛАВА 9

ЗАНДЕРС

— Ты видел сегодняшний заголовок? — Мэддисон сует свой телефон прямо мне в лицо.

Таблоид гласит: «Эван Зандерс, новая неделя — новая женщина». А под ним — огромная фотография, на которой я вчера вечером выхожу из арены с девушкой, которую пригласил на свою игру.

— Ты собираешься рассказать им, что у твоего дома ее ждало такси, и она даже не зашла внутрь? И что вместо того, чтобы отвезти ее наверх, ты пришел к нам, чтобы почитать племяннице сказку на ночь?

— Пусть верят в то, во что хотят верить.

— Ты имеешь в виду, пусть верят в то, во что Рич хочет, чтобы они верили, — парирует Мэддисон.

— Мне нужно продолжать играть в эту игру до конца сезона. Рич думает, что «Чикаго» не подпишет со мной контракт без образа плохого парня, который не заботится ни о ком, кроме себя.

— Да, конечно. Потому что Чикаго не подпишет с тобой контракт за то, что ты лучший защитник в команде и один из лучших в лиге, и они точно не подпишут с тобой контракт за то, что ты был финалистом «Норрис Трофи» три из последних четырех сезонов. — В голосе Мэддисона звучит сарказм. — Они точно переподпишут тебя только в том случае, если ты будешь продолжать получать астрономическое количество кисок.

— Учитывая, сколько денег стоит на кону, не стоит рисковать и выяснять обратное.

Не думая и не нуждаясь абсолютно ни в чем, моя рука взмывает вверх, нажимая на кнопку вызова стюардессы. Дзиньканье раздается по всему салону, а над моей головой загорается синий свет.

— Зи, оставь ее в покое, — качает головой Мэддисон. — Мы приземляемся в Нэшвилле через пятнадцать минут, а ты не переставал нажимать на эту кнопку весь полет.

— Не могу. Я обещал себе, что превращу работу Стиви в ад в этом сезоне и не могу отказаться от своего обещания.

— Ну ты и трепло.

— О чем ты говоришь?

— Зи, ты самый непримиримый и прямолинейный человек, которого я знаю, но ты лжешь себе, если думаешь, что продолжаешь нажимать на эту чертову кнопку вызова, просто потому что хочешь усложнить ей жизнь.

— А почему еще?

Со снисходительным смешком Мэддисон откидывает голову на подголовник.

— С каких пор ты стал таким тупым, чувак? Ты хочешь переспать с ней. Это, блядь, очевидно.

Ну, блин. Да, я знаю это, но надеялся, что я был немного более скрытным.

Я понял это на прошлой неделе, когда столкнулся со Стиви возле лифта в многоквартирном доме Мэддисона. Независимо от того, насколько рваными и изношенными были ее треники, я не мог перестать представлять, как снимаю их с нее, а затем зарываюсь головой между ее ног.

Наше кокетливое подшучивание быстро рассеяло мое замешательство. Ее отношение и сопротивление мне больше не балансируют на грани разочарования. Теперь это все интрига и потребность.

Когда личный лифт в пентхаусе Мэддисона починили, а я продолжал пользоваться общественным в надежде, что, возможно, снова столкнусь с кудрявой стюардессой, я понял, что мой план на этот сезон изменился. Теперь дело не в том, чтобы преподать ей урок и напомнить, на кого она работает. Речь о том, чтобы понравиться ей и, надеюсь, заставить ее захотеть переспать со мной.

Но было бы подозрительно, если бы я не превратил ее жизнь на борту в сущий ад, поэтому я продолжал заниматься этим весь полет. К тому же, я не гажу там, где ем, о чем постоянно себе напоминаю. Так что трахнуть стюардессу — не вариант, как бы мне этого не хотелось.

— Что теперь? — спрашивает Стиви в разочаровании, нажимая на лампочку над моей головой, чтобы выключить ее.

«Да, Эван. Что теперь?»

Мне не нужно ни одной чертовой вещи, но эта кнопка словно притягивает, и я не могу удержаться от того, чтобы не нажать на нее, зная, что каждый раз, когда это делаю, ко мне прибывает сексуальная дерзкая стюардесса.

— Эм... — запинаюсь я. — Я хочу...

«Придумай. Что-нибудь. Ты идиот».

— Я хочу...

— Он хочет переспать с тобой, — подхватывает Мэддисон с соседнего сиденья.

На самом деле, я хочу отвесить своему лучшему другу подзатыльник и сказать, чтобы он заткнулся на хрен, но мы не в средней школе, и это сделало бы все слишком очевидным.

Не то чтобы тонкость была моей специальностью. Я не стесняюсь того, чего хочу, но эту единственную вещь, эту женщину, я не должен хотеть и не могу иметь.

Повернув голову к Мэддисону, я держу зрительный контакт, не мигая, говоря ему, что собираюсь отыметь его, как только мы покинем этот самолет.

Все, что он делает, это впадает в приступ смеха, находя себя исключительно уморительным.

Когда оборачиваюсь к Стиви, в ее сине-зеленых глазах пляшет целый мир веселья, и она пытается сдержать улыбку.

— Как насчет того, что я действительно могу тебе предложить?

— Увидимся в Нэшвилле?

Какого черта? Со мной что-то не так? Увидимся в Нэшвилле? Я говорю, как отчаявшийся неудачник, которому нужно составить какие-то планы, как будто у меня нет бесконечного количества вариантов под рукой.

Нэшвилл — лучший город для меня. Мой Инстаграм уже наводнен сообщениями из моего списка «Теннесси», и могу гарантировать, что если захочу, мой член будет зарыт глубоко внутри одной из них сегодня вечером.

— Отличный вопрос, — отвечает Стиви. — Ты, кажется, следуешь за мной повсюду, куда бы я ни пошла, поэтому могу только предположить, что ты появишься в любом баре, где я буду сегодня вечером.

Мэддисон поворачивает голову ко мне, на его лице застывает растерянное выражение. Возможно, я забыл упомянуть, что пару раз видел Стиви вне самолета. И независимо от этой информации, он все равно знает, что я хочу трахнуть ее. Так что ничего страшного.

Сейчас я впервые в жизни полностью лишен дара речи, но, к счастью, пилот спасает меня, обращаясь по системе громкой связи и призывая стюардесс готовится к посадке. Стиви уходит в заднюю часть самолета, чтобы занять свое место.

— Зи... — тон Мэддисона совершенно серьезен. — Не делай этого.

— Не делать что? — На моих губах расползается тошнотворно лукавая улыбка. Я не умею притворяться тупицей, и сейчас не исключение, поэтому мой лучший друг закатывает на меня глаза.

— Ради нее, не спи с ней. Она работает на команду, и будет летать на этом самолете весь сезон вместе с нами. Это дерьмо распространяется по раздевалке как лесной пожар. Ты прекрасно это знаешь. Ради нее, держи свой член в штанах, чувак.

Сделав глубокий вдох, я киваю.

— Я не гажу там, где ем, — напоминаю я как своему лучшему другу, так и себе.