Глава 11

КАМИЛЛА

Игорь укладывает меня на кровать Ронана.

— Русские мудаки, все вы! — кричу я.

Игорь уходит, а Ронан просто стоит, скрестив руки на груди, с самодовольной улыбкой на лице.

— Дерзкая дикарка, — подмигивает он, прежде чем раздеться до боксеров и забраться в постель.

Боже, я ненавижу его, но я хочу его. Всегда. Застонав, я переворачиваюсь и стягиваю с него одеяло, прежде чем оседлать его тело. Он приподнимает бровь. Я улыбаюсь.

— Я нравлюсь тебе дикаркой. А теперь… — я просовываю руку ему под трусы и сжимаю его твёрдый член.

Он выхватывает мою руку и откидывает её на кровать.

— Я не трахаю нетрезвых женщин. Это… — он окидывает меня оценивающим взглядом, его глаза сужаются, — безвкусно.

Я смеюсь.

— Нет, если ты трахал таких раньше, это не считается. Я хочу тебя, — я провожу пальцами вниз по его рельефному животу.

— А я-то думал, что ты выше того, чтобы пресмыкаться перед таким первобытным удовольствием, — он ухмыляется, и меня так и подмывает стереть это выражение с его лица.

— Ах, — я обхватываю его рукой за горло и приближаю своё лицо к его, — но если не ради первобытного удовольствия, тогда зачем мы здесь, Ронан?

— Отчаяние тебе не идёт, — вздыхает он, откатываясь в сторону.

Ронан спросил меня о самых мрачных моментах моей жизни, и я рассказала ему, но ничего не получила взамен.

«Сейчас я снова его игрушка, как и раньше», — думаю я, рывком открывая ящик прикроватной тумбочки и доставая нож, который он там хранит. Его отказ ранит сильнее, чем следовало бы, а его бесконечный контроль раздражает меня. Он считает себя таким сильным… Я прижимаю кончик лезвия к впадинке у своего горла как раз в тот момент, когда он поворачивается ко мне лицом.

— Я бы не стал… — предупреждает он.

Используя самый кончик лезвия, я провожу им по своей грудине, оставляя жгучий след — ровно настолько, чтобы пустить немного крови… Дикий рык вырывается из горла Ронана, прежде чем он прижимает меня к кровати предплечьем, а его грудь прижимается к моей. Я чувствую, как колотится его сердце в груди. Сильно. Неровно. Он перемещает рот к моей шее, проводя языком по свежему порезу.

— Как бы сильно я ни хотел трахнуть тебя прямо сейчас, — шепчет он мне на ухо, его член трётся об меня, — ты этого не заслуживаешь.

Я чувствую его неуверенную сдержанность, прежде чем он отталкивает меня на матрас и встаёт, хватает свой халат со стула в изножье кровати и выходит из комнаты. Дверь за ним захлопывается, и я хватаю лампу с прикроватного столика и с криком швыряю её в закрытую дверь. Я пытаюсь осмыслить то, что только что произошло, но мой разум затуманен водкой, и я не могу мыслить здраво. Моя киска пульсирует, а мой пульс учащается. Кровь стекает по моей груди, пропитывая материал моего платья. Я снимаю прилипший материал и ложусь обнажённой на кровать, позволяя мягким простыням ласкать мою кожу. Когда кровь начинает стекать по моим бокам, я улыбаюсь, потому что могу просто представить лицо Ронана, когда он увидит свои окровавленные простыни. Нахуй его.

***

Я переворачиваюсь и стону от биения пульса, отдающегося в моём черепе. Свет льётся через огромное окно, и я вздрагиваю от него, как вампир. Я пытаюсь вспомнить что-нибудь из прошлой ночи и натыкаюсь на отрезвляющие воспоминания о Себастьяне. Моя ярость. Я убиваю его. А потом… водка. Много водки. О, Боже.

Я выкарабкиваюсь из кровати Ронана, уставившись на свежий порез, украшающий мою грудь. Засохшая кровь покрывает мою кожу и дорогие простыни Ронана. Осколки разбитой лампы разбросаны по плюшевому ковру у двери, а Ронана нигде не видно.

Раздаётся стук в дверь.

— Мистер Коул просит вас присутствовать в столовой, — говорит Игорь.

Серьёзно? Я всё ещё получаю сообщения от Игоря.

— Ага, ага, — ворчу я, шатаясь, направляясь в ванную. Мне нужно принять душ и выпить побольше кофе.

К тому времени, как я спускаюсь вниз, у меня сводит желудок, а головная боль усиливается в десять раз. Я нахожу Ронана читающим газету в столовой. Он бросает на меня мимолётный взгляд, когда я выдвигаю стул напротив него, сажусь и кладу лоб на стол.

— Вернулось ли к нам чувство контроля? — он замолкает.

Я поднимаю средний палец.

— Утончённо, как я вижу, как всегда, — я слышу, как он переворачивает страницу газеты.

Аромат свежего кофе окружает меня, и я поднимаю голову от стола как раз в тот момент, когда одна из горничных наливает мне кружку. Я улыбаюсь ей, как будто она сама Дева Мария, прежде чем сделать глоток и прижать к себе любимую чашку.

— Мы трахались прошлой ночью? Потому что, реально, Ронан, количество крови…

— Нет, — он смотрит поверх газеты.

Я хмурюсь.

— Я даже не хочу спрашивать. Я слишко мало помню, так что, следовательно, никакого сомнительного поведения технически не было… насколько я помню, — я делаю ещё один глоток кофе.

— Заметно…

— Сегодня утром ты просто прелесть, — я отодвигаю свой стул и встаю, беру с собой кофе и направляюсь к двери.

— Вернись сюда, Камилла.

Закатив глаза, я оборачиваюсь.

— Я не могу присутствовать на похоронах, обедах или чем-либо ещё, в чём сейчас участвуют люди.

— Оно того стоило? — он складывает листок и кладёт его перед собой на стол.

— Если бы я могла вспомнить, то сказала бы тебе, но, учитывая, что я была здесь, — я широко развела руками, — я бы сказал «нет».

Он загибает палец, и я нерешительно возвращаюсь к столу, останавливаясь рядом с его стулом.

— Ты позволила своим эмоциям овладеть тобой, — его пристальный взгляд скользит по моему телу, намёк на отвращение искривляет его губы. — Ты позволила им сделать тебя уязвимой.

Я не осознаю, что сжимаю кулаки, пока мои ногти не впиваются в ладони.

— Я не уязвима!

Он ухмыляется, его глаза закрываются всего на мгновение.

— Не лги себе, Камилла. Я всего лишь пытаюсь помочь.

— Что, ты хочешь, чтобы я была совершенно холодной? Даже перед лицом человека, который убил мою семью? — я хмурюсь. — Я — это не ты, Ронан.

— Холодна к тем, кто причинил тебе вред; кто хочет причинить тебе вред, — он встаёт со стула. — Реагируя, ты даёшь им власть. — Он наклоняется к моему уху. — Даже после того, как ты убила его, Себастьян всё ещё имел власть над тобой.

Я опускаю взгляд в пол, когда меня охватывает странное чувство стыда. Ронан сжимает мою челюсть и заставляет меня посмотреть на него, его глаза, как всегда, изучают меня.

Правда в том, что никто никогда не помогал мне, кроме Гейба. Обычно я обижаюсь на подачки, но Ронан дал мне недостижимое: месть. Я сгибаюсь под его пристальным взглядом, когда до меня доходит вся серьёзность того, что он сделал для меня. И так начинается моё медленное нисхождение в ад, скользкий склон прямо в объятия дьявола.

Он поворачивается ко мне спиной, снова занимая место за столом.

— Спасибо тебе, — шепчу я. — За то, что нашёл его.

— Сегодня вечером нам нужно посетить бал. Будь готова к восьми.

Он хватает газету и раскрывает её, заслоняя от меня своё лицо. Его холодная реакция на секунду сбивает меня с толку, поэтому я поворачиваюсь на каблуках и выхожу из комнаты.

Не уверена, что когда-нибудь пойму его.