Он проводит рукой по своей бороде.

— Это и есть силосная башня.

Черт, ему стыдно, что он позволил Тесс увидеть это. Стыдно за то, что он позволил бару так испортиться, позволил Хаулеру взять на себя ответственность. Но он не может вечно держать ее в стороне. Господи, это же его чертова работа. Если она останется здесь - а если у него есть право голоса, то так оно и будет - это станет частью ее жизни.

— Просто… — Взяв ее за локоть, он осторожно ведет ее через каменную стоянку. — Это развалина. Знай это.

Ее взгляд падает на неоновую вывеску, которая светит, как будто живет из последних сил.

— Я хорошо отношусь к развалинам.

— Не тебе судить.

Она поджимает губы, как будто речь идет о лимоне. Затем…

— Хорошо. Я буду внутренне кричать о своих возражениях.

— Хорошо.

Когда они подходят к входной двери, в кустах рядом с мусорными баками раздается шорох. Соломон замирает, а затем смещается, оказываясь перед Тесси.

Она впивается ногтями в твердую кожу его плеча.

— Боже мой, это медведь, да? — визжит она, когда шум становится все громче.

Он хочет сказать ей, что она ошибается. Но не может.

Черт.

Слова Хаулера о медведях в этом районе вызывают прилив паники.

С быстротой хлыста Соломон хватает Тесси - одной рукой за спину, другой под зад - и поднимает ее в воздух. Подталкивает ее к лестнице на боковой стенке бункера.

— Залезай, — приказывает он. — Сейчас же.

— Я не лазаю по лестницам, — кричит она, вцепившись в его плечи. — Соломон, опусти меня. Я могу добежать до машины.

— Ты не можешь бежать, — ворчит он. — Не на каблуках, Тесс. Что я тебе, черт возьми, говорил...

Куст дергается.

Тесси взвизгивает, рассыпая светлые волосы, и, как дикая кошка, карабкается по его телу.

Соломон делает выпад в ее сторону, но попадает под удар слюнявой дурацкой гончей собаки.

— Господи, — выдыхает он. Облегчение чуть не сбило его с ног.

Пегги гавкнула, и Соломон опустился на корточки, проводя руками по ее длинным ушам и впалым щекам.

— Привет, девочка, — говорит он, посмеиваясь от умиления, когда сердцебиение возвращается к нормальному ритму. Черт, как же он соскучился по своей чертовой собаке.

Сзади раздается смех Тесси. Сложив руки на животе, она зажмурилась.

— Боже мой. Это твоя собака.

— Отличное первое впечатление, — уныло говорит он Пегги.

Тесси хихикает.

— Она собиралась напасть на меня. Такая злобная. — Она опускается и ерошит уши собаке. Пегги, наслаждаясь лаской, кладет лапу на бедро Тесси и пытается взобраться прямо к ней на колени, но Соломон протягивает руку, поддерживая ее за спину, чтобы собака не опрокинула ее.

— О, она такая милая.

Сердце Соломона замирает, когда Тесси наклоняет голову, чтобы поцеловать чернильно-черный нос Пегги.

Еще один шорох, и из глубины здания выбегает Хаулер с мусорным пакетом в руках.

Он останавливается, окидывает взглядом происходящее, а затем говорит:

— Чертовски вовремя ты вернул свою задницу домой.

Соломон поднимается на ноги.

— Я вернулся. Теперь ты можешь перестать ныть. — Он протягивает руку Тесси, помогая ей встать, а затем притягивает ее к себе.

Яркая ухмылка на лице Хаулера исчезает, когда он видит ее. Соломон ждет, пока его друг поздоровается, и хмурится, когда тот не здоровается. Внимание Хаулера переключается на ее живот, затем снова на Соломона.

— Вернул Златовласку, да?

Тесси в ответ на это прозвище вскидывает бровь, но ничего не говорит. Взмахнув шелковистыми светлыми волосами, она проходит мимо Хаулера и входит в бар. Пегги бежит за ней, уже влюбленная. Соломон ее не винит.

Поморщившись, он следует за ними. Тесси стоит в круглом помещении. Яркая и солнечная на фоне темной пустоты бара. Она рассматривает помещение, склонив белокурую голову, поджав губы и сузив взгляд.

Она видит то, что видит Соломон.

Обломанная столешница бара. Мигающая неоновая вывеска. Две отсутствующие половицы. Дровяная печь не работает.

Сцепив руки на животе, Тесси поворачивается и ярко улыбается Хаулеру.

— Соломон говорит, что ты делаешь отличные коктейли.

Хаулер скрещивает руки.

— Краны для газировки сломаны.

— Лааадно, — пробурчала Тесси. Ее растерянные глаза метнулись к Соломону. — Я собираюсь осмотреть кухню.

Соломон нахмурился. Не похоже на Хаулера быть таким скрытным. Чертов засранец, если его можно так назвать. К счастью, Тесси - профессионал, привыкший иметь дело с такими придурками, как Атлас, и она позволяет себе легкий смешок.

— В чем, блядь, твоя проблема? — спросил Соломон, негромко, чтобы Тесси не услышала. — Ты ведешь себя как мудак.

— Ни в чем, — огрызается Хаулер. Затем он надувается. — Чувак, я думал, ты собираешься поехать туда, разобраться со своим дерьмом и вернуться домой. А не приводить ее сюда.

— Она не гребаная пицца, — огрызается Соломон.

Хаулер фыркнул.

— Что она собирается делать, переезжать сюда?

Соломон прочищает комок в горле.

— Мы об этом не говорили.

— Не говорили они… — пробормотал Хаулер. — Ну что ж, тебе лучше, парень. И поскорее. Она, похоже, готова взорваться.

Отрезвев, Соломон проводит ладонью по лицу, его грудь сжимается от беспокойства. От реальности. Может, он и был эгоистичным ублюдком, попросив Тесси вернуться с ним, но с Сереной он усвоил урок.

Не позволяй ей уйти. Иди за ней.

Тесси выходит из кухни и тычет пальцем в чучело белки, держащей банку с чаевыми.

— Это действительно говорит о шике таксидермии, не так ли?

— Не суди, — кричит Соломон, с ухмылкой глядя на календарь с обнаженной женщиной за барной стойкой.

— Я не осуждаю. Я наблюдаю критическим взглядом.

Переключив внимание на Хаулера, она спрашивает:

— Во сколько вы открываетесь?

Хаулер вздрагивает.

— Мы уже открыты.

— Не похоже на то. — Она проводит пальцем по пыльной столешнице бара, отчего Хаулер еще больше хмурится. — Какой у вас бюджет на реконструкцию?

— У нас большой бюджет.

Соломон сдерживает улыбку, наблюдая за тем, как Тесси борется с его другом.

Она выходит из-за барной стойки, затем, остановившись перед ними, дергает плечом в дальний угол комнаты.

— Что вы планируете делать с этим пространством?

Хаулер бросает на Соломона раздраженный взгляд.

— С пространством?

— Просто смирись с этим, — говорит Соломон.

Смущенный вздох.

— Отлично. Мы подумали, что надо сделать его более соответствующим тому, что делают другие популярные бары. Может быть, добавим бильярдный стол.

Тесси фыркает.

Хаулер напрягся, выражение его лица стало угрюмым.

— Думаешь, ты можешь сделать лучше?

Соломон потирает лоб, голова уже болит.

— Не надо. Не начинай.

Тесси поднимается, как будто это вызов.

— Вообще-то, я могу. — Закончив сделку с Хаулером, она окинула Соломона взглядом. — Это место может быть впечатляющим. — Она вскидывает руку. — Я вижу кабинки от стены до стены. Темные кабинки. Музыкальный автомат останется. Добавим освещение по настроению. Может быть, окно от пола до потолка? О! Гаражные ворота! — Остановившись посреди бара, она раскидывает руки, словно обнимая пространство вокруг себя.

Соломон кивает.

— Это отличное помещение. Мы планировали многое сделать сами, чтобы сократить расходы.

Тесси поднимает брови.

— Я могла бы это сделать.

Он уже качает головой. Меньше всего ему хочется, чтобы Тесси была на лестнице. Тесси, таскающая большие предметы. Тесси на седьмом месяце беременности, разбивающая десятифунтовым молотком все дерьмо из каменной кладки.

Не хватало еще, чтобы она летела восьмичасовым рейсом и три часа торчала в машине. Ей нужно быть у него дома, без каблуков, отдыхать.

— Нет, — говорит он. — Нет, черт возьми.

— Да, Соломон. Да, черт возьми. — Она хватает его за руку, трясет ее и пританцовывает на месте. — Пожалуйста. Позволь мне помочь вам. Я могу заказать все через своих поставщиков по себестоимости. Все, что тебе нужно будет сделать, - это подвигать своими большими мускулами.

Он открывает рот, чтобы сказать "нет", но не может. Потому что вот оно. На ее лице. Он на крючке. В ее великолепной голове уже летают цвета Pantone.

— Ладно, черт возьми, — рычит он, одновременно забавляясь и раздражаясь тем, как быстро она заставила его уступить.

Она взвизгивает и прижимается поцелуем к его бородатой щеке.

Господи. Вот как выглядит его гребаное будущее? Завязывать себя в узлы, спотыкаться, чтобы дать ей все, что она хочет? Господи. Он в полном дерьме.

И все же он сделает все, чтобы удержать ее в Чинуке.

Хаулер бросает на него язвительный взгляд предательства.

— Это мой бар, — ворчит он.

— Наш бар, — отвечает Соломон.

— Ну конечно же, ты разыгрываешь эту карту после семи чертовых лет.

Блестя глазами от возбуждения, Тесси любовно проводит руками по кирпичной стене.

— Мы могли бы перекрасить это дерьмо в цвет Pantone.

— Какой, на хрен, Pantone? — пробормотал Хаулер, терзая рукой свои светло-русые волосы. — Ты не покрасишь этот кирпич. Это учреждение.

Соломон фыркает на театральность.

— Мы писали на этот кирпич. — Он гордо кивает на Тесси. — Ты хочешь, чтобы это было сделано? Она - моя девушка. Она этим зарабатывает на жизнь.

— И я сделаю это бесплатно, — говорит она с самодовольной улыбкой. — Бери или уходи. Потому что я безработная, и я просто балдею от хорошей истории про Золушку.

— Отлично. — Ворча, Хаулер шлепает липким меню по груди Соломона. — Тебе лучше придумать лучшее меню на Аляске.

— Конечно, придумаю. — Взгляд Соломона останавливается на Тесси.

Его сердце сжимается.

Черт возьми, ему нравится, как она выглядит в его баре.

Сегодня вечером он будет любить то, как она выглядит в его постели.