3

— Талью, говорите? — Хаука заглянула под брезент, прикрывающий подозрительную кучу зерна. — Из Азира?

— Именно. — Сидящий на передке повозки мужчина неловко заерзал. — Я всего лишь скромный фермер.

«Причем без мозолей, — подумала Хаука. — Скромный фермер, который может позволить себе лиафорские ботинки и шелковый пояс».

Хаука потыкала в зерно тупым концом копья: ни контрабанды, ни спрятавшихся в зерне беженцев. Что ж, это только начало.

— Нужно заверить ваши документы, — сказала она. — Отъедьте немного в сторону.

Мужчина заворчал, но подчинился — развернул повозку и заставил чулла двинуться к площадке у сторожевого поста. Постройка была одной из немногих башен, что возвышались над городом и располагались так, чтобы достать стрелой любого, кто попытается воспользоваться пандусами или закрепиться на позиции для осады.

Фермер направлял чулла очень, очень осторожно — они находились как раз рядом с уступом, нависающим над городом, — над кварталом переселенцев. Этим входом в город пользовались не богатеи, а только те, у кого не было нужных документов. Или те, кто надеялся избежать досмотра.

Хаука развернула бумаги фермера и прошла мимо караулки. Оттуда вкусно пахло: как раз накрыли обед, а следовательно, людям в очереди придется ждать еще дольше. Перед караулкой сидел старый писец — Ниссиккван любил погреться на солнышке.

Хаука поклонилась ему. Сегодня Ниссиккван исполнял обязанности заместителя писца по делам переселенцев. Старик с головы до пят был замотан в желтую шикву, хоть и опустил верхнюю часть, открыв морщинистое лицо с ямочкой на подбородке. Здесь, в родных краях, требование прятать себя от Нан-Рейлиси — врага их бога — было не столь категоричным. Якобы они под защитой Таши.

Сама Хаука носила нагрудник, шапочку, штаны и плащ с узором семьи и школы. Местные хорошо относились к подобным ей азирцам — своими солдатами в Ташикке особо похвастаться не могли, а ее грамоты о достижениях на службе были заверены азимирским визирем. Ей не составило бы труда получить должность в страже в любом месте обширного региона Макабаки, хотя, согласно этим грамотам, она не имела права командовать на поле боя.

— Капитан? — Ниссиккван поправил очки, изучая документы фермера, которые она ему подала. — Он отказывается платить пошлину?

— Пошлина уплачена и уже в денежном ящике, — ответила Хаука. — Но этот человек кажется мне подозрительным. Он не фермер.

— Контрабанда беженцев?

— Проверила и в зерне, и под повозкой. — Хаука взглянула через плечо на мужчину. Тот улыбался во весь рот. — Зерно нового урожая. Немного перезрелое, но съедобное.

— Тогда город будет рад его получить.

Ниссиккван был прав. Война между Эмулом и Тукаром разгоралась с новой силой. Конечно, об этом болтали всегда, но за последние годы многое изменилось. Этот король-бог тукари… каких только диких слухов о нем не ходило.

— То-то и оно! — воскликнула Хаука. — Ваша милость, держу пари, этот человек побывал в Эмуле. Пока все боеспособные мужчины отражали вторжение, он обчищал их поля.

Согласно кивнув, Ниссиккван задумчиво потер подбородок. Потом порылся в своей папке с бумагами.

— Возьмите с него пошлину как с контрабандиста и скупщика краденого. Думаю… да, так будет справедливо. Тройной тариф. Начнется референдум 371-ша, и я направлю деньги с дополнительных пошлин на питание для беженцев.

— Благодарю.

Хаука расслабилась и взяла формуляры. О ташикки можно говорить что угодно, но они знали толк в государственных указах.

— У меня есть заряженные сферы, — добавил Ниссиккван. — Знаю, вы спрашивали.

— Правда?!

— Мой двоюродный брат оставил их в сферной клетке снаружи — совершенно случайно, забыл как раз перед той внезапной великой бурей.

— Замечательно, обменяемся чуть позже.

У Хауки были сведения, которыми Ниссиккван точно заинтересуется. В Ташикке информация служила деньгами так же, как и сферы.

Бури, парочка светящихся сфер очень пригодится. После Плача почти ни у кого их не осталось, а это шквально неудобно, когда открытый огонь в городе запрещен. Даже почитать ночью невозможно.

Перелистывая формуляры, Хаука подошла к контрабандисту.

— Вы должны уплатить по этому тарифу. — Она вручила ему первую форму. — И еще по этому.

— Разрешение на сбыт краденого!? — воскликнул мужчина. — И контрабанда? Да это грабеж!

— Да, так и есть. Или было.

— Вы ничего не докажете. — Он шлепнул рукой по стопке формуляров.

— Разумеется. Если бы я могла доказать, что вы незаконно пересекли границу Эмула, обчистили поля честных работяг, пока те защищали страну, а затем провезли награбленное обратно без соответствующих разрешений, я бы просто все конфисковала. — Она слегка наклонилась вперед. — Вы легко отделались. Мы оба это знаем.

Он встретился с ней взглядом, нервно отвел глаза и начал заполнять бумаги. Хорошо. Сегодня без проблем. Ей нравилось, когда никто не доставлял проблем. Когда…

Хаука замерла. Брезент на повозке пошевелился. Нахмурившись, она резко его сдернула и обнаружила маленькую девочку по шею в зерне: светло-коричневая кожа — видимо, реши или гердазийка, — на вид лет одиннадцать-двенадцать. Девочка одарила Хауку ухмылкой.

Ее же только что здесь не было.

— На вкус эта штука просто ужас, — проговорила она на азирском с полным ртом сырого зерна. — Наверно, поэтому мы сначала что-нибудь из него готовим. — Она проглотила зерно. — Есть чем запить?

Контрабандист привстал, брызжа слюной и тыча пальцем:

— Она портит мой товар! Она в нем барахтается! Стража, сделайте что-нибудь! В моем зерне грязная беженка!

Прекрасно. Теперь бумажная волокита превратится в настоящий кошмар.

— Дитя, вылезай-ка оттуда. У тебя есть родители?

— Естественно. — Девочка закатила глаза. — У всех есть родители. Мои, правда, померли. — Она вскинула голову. — Чем это пахнет? Неужели блинчики?..

— Верно, блинчики на День Солнца. — Хаука почувствовала возможность. — Получишь один, если…

— Спасибо!

Девочка выскочила из зерна, расшвыряв его во все стороны. Контрабандист взвыл. Хаука попыталась поймать ее, но девочка каким-то образом вывернулась из хватки и, перескочив через руки стражницы, подпрыгнула вверх.

И приземлилась прямо на плечи Хауки. От неожиданно обрушившегося веса та закряхтела, а девочка спрыгнула на камни сзади.

Потерявшую равновесие стражницу развернуло на месте.

— Таши, да она прошлась по вашим шквальным плечам! — воскликнул контрабандист.

— Спасибо, что подсказали. Стойте здесь. Не двигайтесь.

Хаука поправила шапочку и бросилась в погоню. Девочка пронеслась мимо Ниссикквана — тот аж выронил свои папки — и юркнула в караулку. Хорошо. Выход оттуда только один. Хаука задержалась в дверях: отставила копье в сторону и достала из-за пояса дубинку. Причинять вред маленькой беженке не хотелось, но слегка припугнуть не помешает.

Скользя по деревянному полу, как по маслу, девочка прошмыгнула прямо под стол, за которым обедали писцы и стражники. Затем резко поднялась и завалила его набок. Все отпрянули прочь, еда посыпалась на пол.

— Извините! — крикнула она. — Я нечаянно.

Ее голова показалась из-за перевернутого стола, изо рта торчал блинчик.

— А они ничего.

Люди Хауки повскакивали на ноги. Стражница ринулась мимо них вокруг стола. Ее пальцы коснулись руки девочки, но та снова вывернулась, оттолкнулась от пола и проскользнула прямо у Реза между ног.

Хаука снова бросилась вперед, загоняя беженку в угол.

Та подтянулась и исчезла в единственном узеньком окошке, только ее и видели. У Хауки отвисла челюсть. В такое отверстие явно не мог пролезть человек, даже очень маленький, тем более с такой легкостью. Она прижалась к стене и выглянула наружу, но ничего не увидела. Затем сверху показалась голова девочки — каким-то образом ей удалось забраться на крышу.

Ветер развевал ее темные волосы.

— Эй, не подскажете с какой начинкой был этот блинчик? Я хочу попробовать все десять.

— А ну-ка, иди сюда. — Хаука протянула руку в надежде достать беглянку. — Тебя не оформили как переселенца.

Голова девочки исчезла, на крыше послышались шаги. Хаука выругалась и в сопровождении двух стражников выбежала наружу. Они осмотрели крышу маленькой караулки, но никого не обнаружили.

— Она здесь! — раздался изнутри вопль одного из писцов.

Мгновение спустя девочка выскользнула на улицу: в каждой руке по блинчику, еще один во рту. Миновав стражников, она бросилась к повозке контрабандиста. Тот уже слез на землю и теперь распинался об испорченном зерне.

Хаука прыгнула и на этот раз схватила ребенка за ногу. К несчастью, оба стражника тоже кинулись за девочкой, но споткнулись и устроили кучу малу, упав прямо на Хауку.

И все же пальцы она не разжала. Натужно пыхтя под весом стражников, Хаука крепко держалась за ногу девочки. Едва сдерживая стон, она подняла взгляд.

Беженка сидела на камне, склонив голову набок. Она засунула один блинчик в рот и потянулась рукой за спину — к сцепке, с помощью которой упряжь чулла крепилась к повозке. Легкий удар по крючку снизу — и сцепка разжалась. Без малейшего сопротивления.

Бури, только не это!

— Слезьте с меня! — закричала Хаука, отпустив девочку и расталкивая мужчин. Тупица-контрабандист в растерянности попятился.

Повозка катилась к уступу, и вряд ли деревянная изгородь удержит ее от падения. Хаука что есть сил прыгнула и ухватилась за борт повозки. Стражницу потащило к обрыву, перед глазами пронеслось, как она падает на город, прямо на беженцев из квартала переселенцев.

Тем временем повозка медленно остановилась. Тяжело дыша, упираясь ногами в камни и вцепившись в борт, Хаука подняла взгляд. Отпустить повозку она не решалась.

Девочка снова стояла на куче зерна, доедая последний блинчик.