Декарт вышел из своей темной ночи души убежденным в том, что единственное, чему можно доверять, - это само сознание. Когито - "я мыслю, следовательно, я есть" - утверждал внутренний опыт от первого лица как основу реальности. Но этот фундамент с самого начала был шатким. Решение поместить сознание за пределы физического мира, как мы уже видели, заставляло разум казаться все более нереальным, особенно по мере того, как механистическая философия становилась все более заметной в науке. И "трудная проблема" сознания, и неспособность построить машины с внутренним миром сложным образом связаны с этим разделением, которое было сделано в XVII веке.

Но разочарование, начатое Декартом, заставило усомниться не только в разуме, но и во внешнем мире. В конце концов, все, что мы знаем о реальности, приходит к нам через этот неопределенный инструмент. Возможность того, что мир является иллюзией, - вот что в первую очередь отправило Декарта в кроличью нору, и хотя в конце концов он вернул себе веру в физическую реальность, его вывод был неявно теологическим: он мог доверять взглядам своего разума на мир, потому что Бог добр и не обманет его (Августин фактически испытывал тот же скептицизм и пришел к тому же выводу примерно за двенадцать веков до него). Как только Бог исчез из поля зрения, обрести такую уверенность стало гораздо сложнее. Сомнительная связь между разумом и миром будет преследовать философию и в последующие века - этой проблемой занимались Лейбниц, Беркли, Кант, Ницше и другие, - но самым убедительным ответом на картезианский кризис стал, пожалуй, сам эмпиризм. Если наши органы чувств ненадежны, то единственный способ узнать что-либо о мире - это проверить его, измерить, взвесить, посчитать и описать на языке математики. Галилей, отец физики, по сути, провел то же разделение, что и Декарт: существует количественный мир, который можно измерить и предсказать, и качественный мир разума, содержащий цвета, звуки и ощущения - явления, которые не имеют материального существования и не могут быть изучены физическими науками. Сегодня мы продолжаем верить, что вещи, поддающиеся объективной количественной оценке, имеют "реальное" существование, не зависящее от нашего разума. Как однажды выразился писатель-фантаст Филип К. Дик, реальность - это "то, что, когда вы перестаете в нее верить, не исчезает".

Глубоко тревожно, когда кажется, что мир на самом деле требует нашего наблюдения или участия. Самое озадачивающее явление в квантовой физике, "проблема измерения", предполагает, что физик изменяет или, возможно, создает квантовый мир, просто наблюдая за ним. Когда никто не смотрит, частицы подобны волнам, парящим в облаке вероятностей (описываемом "волновой функцией", уравнением, содержащим набор чисел, изменяющихся во времени), как будто они существуют везде и сразу. Только когда физик смотрит или делает измерение, волновая функция разрушается, и частица появляется в одном точном месте. Физики не могут прийти к единому мнению, что именно это означает. Все в нашем мире состоит из частиц, и все же наш опыт говорит нам, что крупные объекты не ведут себя подобным образом. (Эйнштейн, долгое время скептически относившийся к квантовой механике, подвел итог ее странным последствиям, когда риторически спросил, перестает ли Луна существовать, когда на нее никто не смотрит). Некоторые физики предположили, что сознание само по себе вызывает коллапс волновой функции, и эта возможность, если она верна, радикально нарушит основополагающие предпосылки материализма - представление о том, что мир ведет себя предсказуемо и детерминированно, независимо от нашего разума. Это также будет иметь серьезные последствия для теорий сознания. Материалистическая точка зрения долгое время отвергала или игнорировала сознание на том основании, что мир каузально замкнут: нет никаких доказательств того, что сознание "делает" что-либо, и в физическом мире нет пробелов, которые сознание могло бы заполнить. Но, как отметил Дэвид Чалмерс, коллапс волновой функции - это именно такой разрыв. Однако это мнение меньшинства. Некоторые предполагают, что робот или камера могут аналогичным образом вызвать коллапс волновой функции, но проверить это невозможно. Многие физики утверждают, что волновая функция вообще не коллапсирует, что то, что наблюдает физик, - всего лишь иллюзия.

Эта проблема в физике представляет собой тупик, не похожий на трудную проблему сознания. Как нейробиологи могут объяснить корреляции между мозгом и его функциями - "как", но не объяснить, почему эти корреляции сопровождаются субъективным опытом, так и квантовая физика очень хорошо предсказывает поведение частиц, не зная ничего о том, что это поведение в конечном итоге означает о мире на его самом фундаментальном уровне. Тупик в обеих областях нарушает некоторые из наших самых основных предположений об отношениях между субъектом и объектом, разумом и миром, подразумевая, что в мире могут существовать вещи, которые можно воспринимать только с точки зрения первого лица.

Было время, когда вскоре после моего обращения в веру я много читал о квантовой физике - возможно, больше, чем рекомендуется любому человеку, тем более тому, кто недавно отказался от религии. Все мои надежды на то, что материализм обеспечит более прочный фундамент, чем вера, были быстро развеяны. Чем больше я узнавал, тем больше поддавался растущему чувству нереальности, которое усиливалось тем, что я не мог прибегнуть ни к одному из традиционных методов убеждения - ни к благосклонному Богу, в которого я больше не верил, ни к безупречному детерминизму науки, который квантовая физика поставила под сомнение. Проблема с измерениями была еще не самой худшей. Была еще "необоснованная эффективность" математики, как знаменито выразился физик Юджин Вигнер. Математика - это якобы язык, который мы изобрели, и тем не менее многие законы физики были сначала предложены как математические теории и только потом подтверждены эмпирическими наблюдениями, как будто существует некое странное соответствие между моделями разума и моделями мира. Затем возникла проблема тонкой настройки - тот факт, что вселенная, чем больше мы ее исследуем, оказывается идеально приспособленной к условиям, необходимым для жизни. Если бы сила гравитации была чуть ниже, чем сейчас, звезды бы не образовались, а если бы она была выше, они бы сгорали слишком быстро. Аналогичные наблюдения были сделаны в отношении космологической постоянной, параметра плотности, сильной и слабой ядерной силы. В некоторых случаях параметры оказываются умопомрачительно точными. Для того чтобы галактики могли сформироваться, плотность темной энергии должна находиться в мизерном диапазоне, включающем 120 знаков после запятой. (Физика давно руководствуется принципом Коперника - идеей о том, что ни одна научная теория не должна предоставлять человеку особый статус или предполагать, что мы и наш разум занимаем центральное место в космосе. Но лишь немногим теориям удалось убедительно объяснить, почему условия нашего мира, похоже, сигнализируют именно об этом.

Для средневекового человека космос был в принципе понятен: это была рациональная система, созданная рациональным Богом, тем же интеллектом, который создал наш разум. Но в разочарованном мире такой порядок и закономерность всегда вызывают подозрения. Как отмечает Ханна Арендт в книге "Состояние человека", начиная с XVII века обнаружение порядка в мире неизбежно возвращает нас в болото картезианского сомнения. Становится все труднее, - утверждает она, - "отгонять подозрение, что этот математически предначертанный мир может быть миром грез, где каждое сновидческое видение, порождаемое самим человеком, имеет характер реальности лишь до тех пор, пока длится сон".

Как человек, который на протяжении многих лет развлекался картезианскими мысленными экспериментами, я часто опасаюсь возвращаться к этим вопросам о взаимоотношениях между разумом и реальностью. Квантовая физика очень склонна к перевоплощениям, особенно в анналах популярной науки. Дао физики", книга 1975 года, в которой исследуются параллели между квантовой механикой и восточным мистицизмом, часто цитируется как хрестоматийный пример "квантового ву", и эта тенденция продолжает процветать каждый раз, когда Дипак Чопра появляется на панели с физиками-теоретиками или научно-фантастический фильм использует квантовую запутанность как метафору для эмпатии и связи. Несмотря на то что эта область в значительной степени пересекается с исследованиями сознания и теорией информации, я часто стараюсь избегать этой области дебатов, заставляя себя не нажимать на статьи о том, что Вселенная - это голограмма или что сама материя одушевлена, - настолько мне хочется не возвращаться к проблемам, которые когда-то развязали мне руки и привели к самым основным представлениям о реальности, а в одном случае привели меня за грань разумного.

 

-

Однако несколько лет назад во время конференции по технологиям, на которой я выступал в Швеции, меня вновь потянуло к этим вопросам. Меня попросили рассказать о "гипотезе симуляции" Ника Бострома, идее о том, что Вселенная - это компьютерная программа, - еще одной идее, к которой мне не очень хотелось возвращаться. Я уже писал об этой теории много лет назад, утверждая, что это современный миф о сотворении мира, и человек, занимавшийся бронированием докладчиков, объяснил, что конференция ищет докладчиков, которые могли бы обсудить технологические концепции с философией и религией.