- Благодетель Инь, Кровавый Демон не похож ни на одного другого культиватора. Если ты твердо решил принять его, то даже если нам придется отказаться от наших смертных тел, мы должны помешать тебе совершить серьезную ошибку.

- Принять его? Ха-ха-ха! – Человек в красном под духовным дождем разразился смехом. Его глаза были полны презрения, как будто он видел перед собой не праведных экспертов, а всего лишь стадо глупых овец.

Взмахнув рукавами, Инь Ханьцзян встал перед Вэньженем Э.

- Сегодня, если ты решишь убить Кровавого Демона, я, конечно, не буду стоять у тебя на пути. Но что касается того, кто на самом деле Кровавый Демон, нам стоит прояснить ситуацию.

Говоря это, Инь Ханьцзян сложил пальцы, складывая ручные печати. Талисманы Души Зиву, удерживавшие массив на теле Хэ Вэньчжао, исчезли, сила, запечатывающая его, становилась все слабее и слабее.

Весь последний месяц Блокирующий Души Массив Зиву неуклонно истощал душу Кровавого Демона. Чтобы выжить, Кровавому Демону пришлось тратить свою духовную силу, чтобы избежать полного уничтожения. К настоящему времени духовная сила, которую он впитал от сожранных им семнадцати экспертов, должна была быть израсходована.

В тот момент, когда массив исчез, Инь Ханьцзян вызвал Сжигающий Небеса Барабан, который начал бить в небе. Культиваторы приготовились защищаться или атаковать Инь Ханьцзяна, чтобы помешать ему использовать свои техники, но после нескольких ударов они вдруг поняли, что сила барабана была нацелена не на них.

Давление его звуковых волн было сосредоточено на Хэ Вэньчжао.

Звук Сжигающего Небеса Барабана имел силу пробуждать в человеке демоническую природу. Инь Ханьцзян уже испытал на себе эту тяжесть. Теперь он хотел посмотреть, сможет ли Кровавый Демон, который был наполнен черными желаниями, противостоять ему.

Кровавый Демон и Хэ Вэньчжао пришли в сознание одновременно. Последний месяц был для них обоих очень тяжелым. Хэ Вэньчжао был защищен своей божественной природой и силой изначальной молнии, поэтому все же мог сопротивляться массиву в течение некоторого времени, но Кровавый Демон был совершенно бессилен против него. Последние несколько дней он, уже давно израсходовав всю ранее впитанную и собранную силу, тайно поглощал изначальную сущность и божественную силу Хэ Вэньчжао.

Хэ Вэньчжао не знал, что именно Кровавый Демон истощал его, полагая, что виной тому был массив.

Теперь, наконец, массив был снят, и когда Хэ Вэньчжао открыл глаза, он увидел перед собой своего учителя. Радость вспыхнула в его сердце. Неужели его учитель пришел спасти его?

А Кровавый Демон был голоден, голоден так, будто он не ел сто тысяч лет, его душа иссохла без чужой духовной силы. Он чувствовал, что если не съест прямо сейчас пару человек, то не выживет.

Под бой барабана Кровавый Демон вернулся мыслями на десять тысяч лет назад, когда на него напал весь мир совершенствующихся. Так много лиц мелькало перед его глазами, нападая на него, и казалось, что все они не против отдать ему свои жизни. Когда у него заканчивалась духовная сила, он мог лишь походя схватить одного из них, чтобы поглотить и использовать новую силу, чтобы продолжить борьбу. Бесчисленное множество совершенствующихся погибло в той битве, а Кровавый Демон, опьяненный резней, безумно смеялся, наблюдая, как культиваторы умирают один за другим.

Он был голоден, так голоден, терпел, прячась лишь клочком души долгие десять тысяч лет. Но теперь, несмотря на то что он, наконец, смог поглотить несколько культиваторов, вся эта духовная сила была потеряна. Он отчаянно нуждался в пополнении своей духовной силы.

Его разум кричал, что он еще не полностью подчинил себе Хэ Вэньчжао, что он еще не разобрался в текущей ситуации, и до тех пор он должен терпеть. Выяснив, что происходит, он сможет найти возможность действовать.

Но если бы разум мог подавить демоническую природу, то Инь Ханьцзян не страдал бы так сильно от внутренних демонов, не имея сил освободиться от них.

Только те, кто испытал это безумие, могли понять его, поэтому только Инь Ханьцзян мог пробудить его.

Кровавый Демон покачал головой, увидев Мастера секты Шанцин глазами Хэ Вэньчжао. Хэ Вэньчжао подтащил свое израненное тело к Мастеру секты, который поддержал его, подняв на ноги.

В тот момент, когда рука Хэ Вэньчжао коснулась его, Кровавый Демон почувствовал под его кожей переполняющую его силу.

В этот момент он уже не мог сопротивляться бурлившим в нем темным желаниям. В одно мгновение он завладел телом Хэ Вэньчжао и с трудом, но окутал кровавым туманом Мастера секты, пока тот, доверяя ученику, ослабил свою бдительность.

Мастер секты закричал, когда его тело начало растворяться в кровавом тумане. Он беспомощно наблюдал, как бессердечная улыбка появилась на лице его ученика, как он оторвал его ногу, которая уже растворилась, и начал поглощать его душу.

К счастью, новый настоятель храма Усян отреагировал быстро, толкнув посохом Мастера секты и отбросив его от Хэ Вэньчжао, силой Будды отогнав кровавый туман, спасая таким образом жизнь Мастера секты.

Однако половина духовной силы Мастера секты была поглощена Кровавым Демоном, его собственным учеником. Непонимающе глядя на Хэ Вэньчжао, он воскликнул:

- Вэньчжао!

Инь Ханьцзян повысил голос:

- Ты утверждаешь, что мой Достопочтенный - Кровавый Демон, но кто из вас лично, своими глазами видел, как он убивал культиваторов? Вы говорите, что этот Заместитель укрывает Кровавого Демона, но этот Заместитель хочет спросить Мастера секты Шанцин, что же тогда представляет собой Хэ Вэньчжао?

В то время как праведные совершенствующиеся были слишком потрясены, чтобы действовать, Инь Ханьцзян хлопнул в ладоши, и его подчиненные вытолкнули вперед пойманных ими учеников праведных сект. Подвергаясь мучениям под руководством Мастера Алтаря Мяо в течение месяца, они потеряли всякую волю к борьбе.

Инь Ханьцзян пнул одного из них в подбородок и сказал:

- Расскажи им, что ты делал!

— Я... я ученик долины Билуо. Мы совершенствуемся, подписывая контракты с обиженными призраками — мы помогаем им исполнить их невыполненные дела, и они служат нам в течение нескольких лет. Мне нужен был самый сильный обиженный призрак, чтобы обогнать других учеников, поэтому я притворился демоническим культиватором и убил много людей, а потом пытал женщину в течение нескольких месяцев, прежде чем убить ее, а затем появился и сказал ей, что виновником была секта Сюаньюань, заставив ее подписать контракт. Помощь в обмен на месть. Я... я даже заставил ее поглотить души своей же семьи, чтобы она стала самым могущественным призраком, — сказал этот ученик с разбитым лицом, рыдая и размазывая по лицу кровь.

Инь Ханьцзян пнул еще одного.

- А ты?

— Я... я из клана Нанго, я...

Один праведный совершенствующийся выходил за другим, признаваясь в том, какие злые дела они свалили на секту Сюаньюань. Даже Цю Конгсюэ не выдержала и в конце концов разбил череп одному ученику долины Билоу ударом ноги, сказав:

- Сам натворил, а признаться кишка тонка! Что за мусор!

Тело ученика Билуо мгновенно погибло, но его душа задержалась в воздухе, крича:

- Так делал не только я, самый сильный обиженный призрак моей секты тоже был создан с использованием демонических методов!

После его слов другие люди, по приказу Инь Ханьцзяна, также закричали о том, что сотворили их секты, например, как именно секта Тяньцзянь выковывала свои бессмертные клинки, как клан Гунси обрушил на невинных крестьян нашествие саранчи из-за своей вражды с кланом Лянцю, и других бесстыдствах, доказав своими криками, что ни один человек, бывший там в тот день, не был чист.

И не то чтобы эти секты никогда не совершали ничего хорошего, просто в них было слишком много членов и все слишком сильно зависело от связей, а потому всегда находились люди, готовые творить зло ради власти или славы. Они были словно белоснежный лист бумаги, испещренный чернильными пятнами, и им уже невозможно было обелить себя снова.

- Шанцин, Билуо, Цзюсин, Тяньцзянь, Усян, Наньго, Гунси, Чжунли, Лянцю ... великие праведные секты и четыре клана культивирования с тысячелетним наследием, что следуют воле небес, охраняя смертные жизни. Вот как вы охраняете смертные жизни? Какая праведность! Какая разумная оценка чужой жизни! Какая благодатная почва для тихого гниения! - бросил Инь Ханьцзян.