Глава 6

Шайен

Уже почти четыре тридцать, когда я приезжаю на единственную вымощенную парковку у «Пистолс Питс». Проскакиваю крошечный участок для десяти машин у самого входа и добираюсь до грязной стоянки, предназначенной для остальных автомобилей.

Довольно оживлённо для четверга. Должно быть, это толпа, пришедшая к «счастливому часу» или же большая часть рабочего класса, не способная закончить будний день без холодного пива.

Я нахожу место в дальнем углу и рада старым ковбойским сапогам, найденным в задней части шкафа. Они на полразмера меньше, но чёрная кожа так изношена и мягка, что, надевая их, я чувствую себя дома. Но на этот раз в хорошем смысле.

Смотрю на себя в зеркало заднего вида. Стараясь выглядеть, как что-то среднее между «я стараюсь» и «мне по барабану», я слегка подкрашиваюсь, выпрямляю свои пышные волосы и натягиваю сногсшибательные обтягивающие джинсы, в сочетании с майкой и старой фланелевой рубашкой.

Достаточно, чтобы выглядеть как прежде, но с блеском девушки из большого города.

Солнце опускается ниже сосновых деревьев, хотя ещё светло; на улице спокойно и приятно, дует слабый ветерок, который по-своему напоминает мне осень. Песня о потерянном возлюбленном и пикапе просачивается сквозь большие амбарные двери, пока я растаскиваю грязь по парковке. Проталкиваюсь сквозь двойные створки и жду, пока мои глаза привыкнут к тусклому свету. Голоса всех уровней, от шёпота до неприятного крика, прекращают вторжение в звуковое пространство, и тяжёлые запахи выпивки и грязных сапог смешиваются так, как возможно только в сельском баре.

Я окидываю взором комнату, не задерживаясь на лицах слишком долго, и не вижу Сэм, поэтому занимаю место у барной стойки.

— Чего желаете? — женщина с неестественно рыжими волосами, выбритыми с одной стороны, бросает передо мной салфетку.

Я наклоняюсь ближе.

— Я ищу Сэм. Она ещё здесь?

Бармен прищуривается и поворачивается к парню рядом с ней, который только появляется с шестью упаковками «Хайнекена» в каждой руке.

— Монти, ты видел Сэм?

— Курит на заднем дворе, — бормочет он и приседает к холодильнику.

— Она выйдет через минуту, — женщина кивает, звеня дюжиной маленьких колец в ушах.

Нетипичная жительница Пейсона. Она также не выглядит знакомо, вероятно, приезжая.

— Спасибо.

Я барабаню пальцами по барной стойке и, чувствуя на себе взгляд, смотрю вперёд. Может быть, это плохая идея. Последнее, чего я хочу, это внезапной встречи с одноклассниками.

— Раз уж сидишь в моём баре, выпей, — огненные волосы женщины подходят к её помаде. — Итак? — она поднимает бровь и ждёт.

— У вас есть «Грей Гус»?

Парень, пополняющий запасы пива, фыркает.

— Ты ведь знаешь, что ты в баре? — она хмурится и выглядит оскорблённой.

— «Грей Гус» и воду. С лимоном, пожалуйста.

Она секунду изучает меня, будто пытается понять, затем качает головой и отправляется готовить напиток.

Ощущение, что за мной наблюдают, тяготит. Ещё одна причина, по которой я не люблю маленькие города — здесь ни от кого не спрячешься. Никогда.

Я съёживаюсь и подумываю попросить Сэм заскочить в закусочную или кофейню, куда-то кроме…

— Шайен, это ты?

Чёрт.

Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох, собирая каждый грамм поддельного счастья, имеющегося у меня в запасе, и поворачиваюсь к…

— Адам Блeкер. Вот это да, давно не виделись.

Этот парень в два раза шире, чем был в средней школе, но даже будучи чуть более круглолицым, выглядит также. Я замечаю его клетчатую рубашку и мешковатые джинсы, понимая, что его внешний облик совсем не меняется. Неудивительно. Люди, которые остаются в этом городе, оказываются в вечном стоп-кадре.

Адам ухмыляется и опирается на барную стойку рядом со мной.

— Я не видел тебя…

— Пять лет, да, — все в этом чёртовом городе, похоже, настойчиво стремятся напомнить мне.

— Пять лет… Ух ты, — его карие глаза сияют дружелюбием. Он всегда был порядочным, отличным и милым парнем, который околачивается поблизости кучки высокомерных качков. — Чёрт возьми, как ты?

Бармен возвращается и швыряет передо мной небольшой стакан воды со льдом, затем шот с прозрачной жидкостью и салфетку с бесформенным куском лимона сверху.

«Ну, поехали».

— Ох… — я осматриваю всё, думая, что недооценила эту женщину.

— Это…

— Да, я поняла, — «Грей Гус» и вода с долькой лимона. — Умно.

— Спасибо, — её губы слегка изгибаются.

Она уходит, а я оглядываюсь и замечаю глаза Адама, мечущиеся между напитком и мной. Твою ж мать. Он ждёт.

Я выпиваю рюмку водки, и моё горло воспламеняется.

— Никогда не пасовала перед трудностями. Приятно видеть, что Шайен Дженнингс не изменилась, — он поднимает свою пинту, наполовину наполненную пивом, и я чокаюсь с ним своим стаканом воды.

— Оооо, конечно, изменилась… — Сэм прижимается к бару с другой стороны, на её лице неприязненная ухмылка. — Если бы она была той же Шай, то сбежала бы ещё десять минут назад.

Сучка. Да, приход сюда точно является ошибкой.

— Разве что… — нездоровая, но великолепная улыбка украсила её уже раскрашенное лицо. — Возможно, в тебе ещё осталось немного бойца.

— Ты собираешься проверить эту теорию, Сэм? Если так, то мне нужна ещё парочка таких, — я сдвигаю пустой шот к бару, когда коктейль «Клубничное печенье» привлекает мое внимание.

— Ещё один?

Я жду, сосредотачивая взгляд на Сэм.

Горные дети росли, выбивая дерьмо друг из друга. Я слишком стара для этого, хотя предпочитаю сохранить своё достоинство, нежели прятаться. Кроме того, идея об избавлении хотя бы от части того напряжения, что меня окружает, звучит не так уж и плохо.

Мысленно встряхиваюсь. Я больше не горный ребёнок, а чёртов репортёр. Когда-нибудь, если мне повезёт, я стану телеведущей на одном из лучших каналов. Это значит, никаких драк в баре!

Она наклоняет голову и смотрит мне в глаза несколько тихих минут, прежде чем выражение её лица смягчается.

— Мне как обычно.

Бармен вытаскивает светлое пиво в ледяной бутылке и хлопает по крышке.

— А Вам?

Светлое пиво — это выпивка для тусовки, а не топливо для драки. Это пальмовая ветвь Сэм.

Слава Богу.

— Мне то же самое.

Я выдыхаю, так как напряжение, окружающее нас, вместе с несколькими вовлечёнными зеваками, рассеивается.

Наклоняя бутылку, я пью водянистое пиво, и Сэм падает на табурет рядом со мной.

— Вижу, ты вновь познакомилась с Адамом.

— Он не особо-то изменился.

Она качает головой и подносит бутылку к губам.

— Ничуть. Наверное, всё ещё ковыряется в носу и ест козявки.

Я фыркаю, подавляя полноценный хохот.

— Наслаждаешься своим пребыванием в нашем мирном городке? — она поворачивается ко мне, её длинные загорелые ноги скрещены.

«Нет. Ненавижу».

— Конечно. Почему бы не наслаждаться? — я наклоняю своё пиво к губам.

Тишина, возникающая между нами, растягивается из секунд в минуту. Не знаю, чего ожидать от наших отношений после моего возвращения. Мы были друзьями с детства. Мне кажется, никто из нас не пропускал празднование дня рождения или ночёвку. У меня нет ни единого воспоминания, которое бы не включало Сэм, в той или иной степени. А потом я оставляю её, не говоря ни слова.

Чёрт, я не виню ее, если она меня ненавидит.

— Должно быть, ты заскочила к Дороти.

— Ага, — она должна была догадаться, каким образом мне удается ее найти.

— Тогда я уверена, что ты знаешь обо мне и Дастине.

— Пустяки, — я отмахиваюсь от неожиданного мелкого предательства. Чего я ожидала? Что Дастин останется холостым навсегда, ожидая с нетерпением ту, что уехала?

Она кивает и прижимает губы к бутылке.

— Сэм, то, как я сбежала, было неправильно. Я должна была поддерживать связь.

— Я не нанимаю на работу, Шай. Тебе не нужно подлизываться, — её глаза сужаются.

— Я прошу прощения не для того, чтобы получить работу. Мне правда жаль. После смерти мамы я просто… Не испытываю эмоций. По крайней мере, как следует, — я ковыряю отслаивающуюся этикетку на своей бутылке, избегая зрительного контакта.

Она кивает и возвращается к своему пиву, будто бы предоставляя мне уединение для того, чтобы снова натянуть маску сильной личности. Жители этого города суровы, они не плачут на людях и уж точно не становятся сентиментальными за пивом и извинениями.

Произнеся то, что должна сказать, я беру себя в руки и топлю оставшееся извинение в здоровом глотке выпивки.

— Лорин! — зовёт она, и бармен направляется к нам. — Это Шайен Дженнингс. Ей нужна какая-нибудь работа.

Рыжеволосая изучает меня и моргает.

— Дженнингс… как у…

— Ага, — Сэм посмеивается и подпирает локтями барную стойку.

— На кой чёрт тебе нужна работа? У тебя самая богатая фамилия в Пейсоне.

— Это личное, — есть в этой грязной дыре хоть один человек, не знающий, кто мой отец?

— Уважаю, — она вытирает руки о барное полотенце, прежде чем запихнуть один его конец за пояс своих джинсов. — У тебя есть опыт работы в баре?

Нет, если только распитие напитков в нём не считается, но неужели это так сложно?

Я подумываю сказать: «Нет, но может быть учёной степени в журналистике и средствах массовой информации должно быть достаточно», но прикусываю язык.

— Я быстро учусь.

— Выбор небольшой, но если ты хочешь поработать пару выходных тут и там, посмотрим, как ты справляешься, может, добавим больше часов, когда начнётся лыжный сезон.

Лыжный сезон. Единственное время в году, когда улицы Пейсона больше похожи на улицы Беверли-Хиллз. Грязь и сосны становятся фоном для тысяч отдыхающих, которые за три месяца набивают карманы города деньгами, достаточными для того, чтобы выдержать девятимесячный мёртвый сезон.

— Было бы здорово. Спасибо, — лгу я. Может быть мне стоит подумать о том, чтобы проглотить этот отвратительный ком гордости. Возвращение моей работы у Дженнингсов — это лёгкие и хорошие деньги и то, что я уже умею делать. Одна ночь каждый второй выходной за обслуживанием столиков не принесёт мне тех денег, которые я бы могла заработать у Дженнингсов. И хотя я не хочу признаваться в этом, но начинаю немного уставать от притуплённого скручивающего ощущения в моём животе, которое напоминает чувство вины при выборе местного бара вместо семейного бизнеса. Что бы подумала мама о том, что я поворачиваюсь к отцу спиной? Хмурюсь при мысли о её разочаровании.