Я никогда не могла предположить, что они будут так ужасно внушать благоговение, как это.

Огромная комната была в длину больше, чем в ширину, и до стропил была заполнена искусно вырезанными деревянными полками, выкрашенными в белый цвет и обшитыми сусальным золотом. Потолок был расписан, как и многие другие в доме, но эти изображения изображали Атласа со всем, прекрасно детализированным миром на его гротескно мускулистых плечах.

Паркетный пол был отполирован до яркого блеска там, где он виднелся из-под массивных выцветших персидских ковров, а в самом дальнем конце большой комнаты стоял мраморный очаг, такой огромный, что в нем могла с комфортом разместиться вся моя итальянская семья.

Я хотела прожить свои дни среди книг и умереть, свернувшись калачиком в глубоком кожаном кресле перед камином.

—Ты увлечена этим, — сказал Ноэль с улыбкой гордого отца. — Я знал, что ты будешь рада.

—В английском или итальянском не хватает слов, чтобы выразить, как сильно я это люблю, — честно сказала я ему, проводя пальцами по большому глобусу на деревянной подставке. Мой указательный палец безошибочно скользнул к маленькому месту на карте с надписью «Неаполь».

— Тебе может быть интересно, почему Александр забаррикадировал тебя. —Это не было вопросом, но я чувствовала, как приманка мелькает в свете, льющемся сквозь кривые стеклянные окна.

Он хотел порыбачить, а я была ценной форелью, которую он собирался поймать.

—Честно говоря, герцог, я пришла к выводу, что задаваться вопросом, почему мастер Александр что-то делает, бесполезно.

Он усмехнулся и сложил руки за спиной, создавая идеальный образ воспитанного английского джентльмена в дорогом костюме.

—Как бы то ни было, позволь мне на мгновение проникнуть в саван.

Я смотрела за ним через всю библиотеку к стульям, расставленным вокруг камина, и проследила за его взглядом до картины маслом, висевшей над камином.

Изображенная там женщина была одной из самых красивых, которых я когда-либо видела, но у меня перехватило дыхание не от этого.

Нет, это был поразительно очевидный факт, что она итальянка.

Это было в ее теплом оливковом цвете лица, хотя кожа у нее была светлой после того, как она провела некоторое время в Англии, и в миндалевидной оправе ее темных глаз с ресницами. У нее были густые черные волосы и брови сицилийской женщины, а также фигура, высокая острая грудь и широкие бедра после аккуратно подтянутой талии.

— Моя жена, — объяснил Ноэль, в его голосе тщательно отсутствовали какие-либо чувства. —Кьяра скончалась девять лет назад. Кажется, я слышал, как мистер О'Ши объяснял это на кухне, когда мы впервые встретились.

Я кивнула, мой голос застрял глубоко в моем горле. Было множество соболезнований и вопросов, которые я хотела подарить ему, но я не думала, что они будут хорошо приняты.

—Я хочу сам рассказать тебе небольшую историю, чтобы ты могла лучше понять, что ты делаешь здесь, в Перл-Холле.

Мой рот открылся от шока, и моя рука полетела, чтобы прикрыть его.

Ноэль предлагал мне ответы на некоторые из многих вопросов, которые преследовали меня с момента моего приезда, и я не хотел говорить или делать что-либо, что могло бы лишить его щедрости.

—Садись, пожалуйста, — сказал он мне, а затем подождал, пока я опустилась на один из стульев из красного дерева, прежде чем он тоже сел. Я смотрела, как он устроился поудобнее, закинул одну ногу на другую и сцепил пальцы, готовясь рассказать свою историю.

—Я встретил Кьяру, когда совершал свое современное паломничество в рамках Гранд-тура. Она была той великолепной женщиной, которую я заметил во время экскурсии по римскому Колизею, и, будучи молодым, высокомерным лордом, я подошел прямо к ней и потребовал, чтобы она позволила мне купить ей мороженое. Он улыбнулся воспоминанию. —Это была любовь с первого дня.

Мое романтическое сердце вздохнуло в груди. Я закинула ноги на сиденье и еще больше погрузилась в мягкие подушки.

—Когда пришло время идти домой, я взял ее с собой. У нее не было семьи в Италии, и я был более чем счастлив обеспечивать ее как свою жену. С годами она стала одной из жемчужин британского общества, хотя ей потребовалось некоторое время, чтобы сгладить свои латинские грани. Он ободряюще улыбнулся мне, так что я слегка рассмеялась, хотя мне очень нравились мои латинские нотки.

—Однако у нее был… друг, который был полон решимости навестить ее на протяжении многих лет. Сначала я ничего об этом не подумал, а этот человек, Амедео, стал мне как брат, как дядя моим детям. Я нахмурилась из-за того, что он использовал множественное число, и его губы сжались в ответ. — Да, Козима, я расскажу об этом.

—Видишь ли, я доверил этому человеку заботу о моей семье. Я не обратил на это внимания, когда моя жена стала чаще приезжать в дом Амедео в Италии, но затем мой младший сын, Эдвард, стал следовать за ней. Они проводили там долгое время и возвращались угрюмыми, сломленными духом. Я начал волноваться, но мне ничего не говорили. Кьяра и я немного поссорились из-за этого перед ее последней поездкой туда, потому что я сказал ей, что  запрещаю туда ехать.

—Через два дня после того, как она уехала с Эдвардом, сильным, красивым парнем, на четыре года моложе Александра, Эдвард позвонил домой. Ответил Александр, и именно Александр первым узнал, что его мать убита.

Я задохнулась. —Убита? Я думала, она попала в аварию?

Он отмахнулся от этих слов. —Эта выдумка появилась позже. Сначала Эдвард сам признал, что она убита, что он услышал ее крик, а затем, через мгновение, звук ее смерти на земле. В дело вмешалась полиция, но ничего не нашли. Если кто-то толкнул ее, то это должен был быть кто-то в доме.

Я моргнула, глядя на него, представляя себе сцену, разрушенную очевидной правдой. — Думаешь, это был Амедео?

— Я знаю, что это был Амедео, — подтвердил Ноэль. — Но это еще не все. Видите ли, после этого Эдвард так и не вернулся домой. Он остался в Италии с убийцей и поклялся полиции, что Амедео не столкнул Кьяру с уступа. Я умолял его вернуться домой, поговорить с нами и хотя бы объяснить, что нужно присутствовать на похоронах, но он не пришел и с тех пор не возвращался. Он перевел взгляд с холодного каменного очага в мои глаза, и его глаза были темны, как пустые гробы. —Вот почему мы не говорим о смерти герцогини Грейторн и почему имя Эдварда Дэвенпорта вычеркнуто из нашей памяти.

—Но как? Я имею в виду, с какой стати Эдвард заступался за своего дядю, когда так очевидно, что он совершил преступление? Я просто не могла обдумать это. — Вы, должно быть, упускаете из виду некоторые детали этой истории.

— Я ничего не упускаю, кроме подтверждения Амедео его преступления. С тех пор я провел исследование этого человека с помощью нескольких очень влиятельных друзей и узнал, что он является членом Каморры.

Шок остановлен дыханием.

—На самом деле, ты могла знать Амедео как Капо Сальваторе. Я вижу, ты его знаешь, — сказал Ноэль с легкой загадочной улыбкой,— я полагаю, что он имеет довольно сильное влияние на Неаполь и прилегающие регионы.

— Да, — признала я, когда мой желудок сжался, а сердце забилось.

Я чувствовала себя заглохшим двигателем.

— Ты не задумывалась, почему Александр выбрал тебя, когда он мог купить любую женщину, достойную покупки во всем мире? – усмехнулся Ноэль.

— Да, задумывалась,— прошептала я, подняв руку, чтобы помассировать огромную каменную массу, внезапно забившую горло.

Я удивлялась и удивлялась, и теперь, когда я столкнулась с уродливой правдой, я не хотела ее знать.

— Он хочет использовать тебя, чтобы проникнуть в Каморру. Подобраться к Амедео Сальваторе и покончить с ним.

Слова пронзили мой разум, как пуля, разрывая мой мозг на части и извергая все, чем я была наполнена, через прекрасную библиотеку, как потерянное серое вещество.

Как Александр узнал о моей связи с Сальваторе? Знал ли он тот день, когда я спасла ему жизнь и произнесла свое имя вслух или даже раньше?

Как он мог ожидать, что восемнадцатилетняя девушка проникнет куда-либо, не говоря уже об одной из самых известных мафиозных группировок во всем мире?

Мне было так любопытно, но теперь, когда ящик Пандоры открылся у моих ног, мне захотелось запихнуть внутрь ответы, потому что они приводили только к новым вопросам.

Я проснулась где-то среди ночи, когда небо было самым темным и все казалось слишком близким, словно чернила вылились из черной чаши атмосферы и попали в каждую щель. Мне потребовалось некоторое время, чтобы сориентироваться, потому что сразу стало очевидно, что я не нахожусь на холодной, твердой земле бального зала, к которой я привыкла.

Я слегка пошевелилась, и мои руки застряли, дернувшись назад на невидимых связях. Я снова потянулась и невольно выбила ноги, обнаружив, что они тоже связаны.

Я была распростерта и раздвинута гигантским крестом поперек кровати, мои конечности были привязаны к каждой стойке.

Мой рот открылся, чтобы закричать, но его рука зажала мне рот прежде, чем я успела издать звук.

— Тише, моя Красавица, — четкие слова Александра зашуршали, как бумаги в неподвижном воздухе. — Уже поздно, и весь дом спит.

Я попыталась протестовать за его рукой, но он крепко прижал ее к моим губам.

Его теплое дыхание обвеяло мою щеку, когда он наклонился ближе, провел носом по моему уху и прошептал: —Нет необходимости бороться, Мышонок. Я приковал тебя, как бабочку, к этой кровати, и я намерен обращаться с тобой таким же образом. С благоговением и нежностью, как прекрасное и хрупкое создание, которым ты являешься.

Я застонала, и он, казалось, прекрасно перевел слова, которые мне не разрешалось произносить вслух.

— Дело не в том, что мой отец так ошибочно сказал тебе сегодня днем. Не его дело было открывать двери и секреты в своем доме. Мы поговорим о лжи, которую он сказал позже. Это не акт прощения за мою грубость с тобой прошлой ночью или позавчера. Я никогда не попрошу у тебя прощения за то, что делаю с твоим телом. Он двигался в темноте, огромный монстр тени, похожий на демона, вызванного из ада. Влажный кончик его твердого члена скользнул по моему бедру, когда он выпрямился и потянулся за чем-то на тумбочке. Меня пронзила дрожь необузданного желания при осознании того, что он голый.