— Джеймсон, я понятия не имела, что ты так к этому относишься, потому что я дура. Я эгоистичная дура, и мне очень жаль. Тебе не за что извиняться. — После паузы я откинула голову назад, чтобы посмотреть на него. — На самом деле, тебе действительно нужно извиниться за то, что ты рассказал Джеку. Ты не можешь этого делать. Ты можешь поговорить со мной. Как ты думаешь, почему мы устраиваем эти семейные обеды каждое второе воскресенье? Чтобы мы могли поговорить. Так что ты не можешь больше так вмешиваться. В конце концов, я бы рассказала Джеку, но я была вынуждена рассказать ему раньше, чем хотела, из-за того, что ты сказал. Это были мои ошибки и моя история, которую я расскажу в свое время.

Сделав глубокий вдох, он извинился.

— Мне жаль, Лу. Я знаю, иногда я захожу слишком далеко, и я постараюсь этого не делать. — Он наклонился, чтобы поцеловать меня в макушку. — Я люблю тебя. Как я уже сказал, мы - вся семья, которая у нас осталась. — Мы оба успокоились, и я вытерла лицо. Он отступил назад и спросил, что я хочу на обед, разрушив эмоциональный момент.

— Просто салат с ранчо. (прим. Ранч - американский соус/заправка на основе майонеза) — Он вопросительно приподнял бровь, зная, что обычно я ем больше. — Хорошо, салат с крабовым пирогом и гарниром из сладкого картофеля фри. — Шеф-повар, который поступил мудро, проигнорировав крики, раздавшиеся ранее, и остался в подсобке, принес нам еду. Мы ели в основном молча, ведя светскую беседу о баре и моих исследованиях. Он ничего не понимал в моих молекулярных исследованиях, но слушал и всегда задавал вопросы. Мы избегали дальнейших тяжелых разговоров о нашей ссоре и Эви. Честно говоря, я не хотела знать. Пока он не причинял ей вреда, а она не причиняла вреда ему, со мной все было в порядке. Мне не нужны были подробности. Кое-что, что я должна была бы очень доходчиво объяснить Эви, когда увижу ее в следующий раз.

В конце концов, он спросил о другой теме, которой я надеялась избежать: о Джеке. Я пыталась быть уклончивой и делать вид, что ничего не произошло, но даже при том, что мы не были так близки, как с Ашером, он все равно знал, когда я говорила не всю правду. Итак, не вдаваясь в подробности, я рассказала ему, что Джек впервые за долгое время заставил меня почувствовать себя счастливой и полной надежд. Он казался одновременно довольным и обеспокоенным таким ответом. Я решила, что до тех пор, пока он ничего из этого не не одобряет и не расстраивается, я буду принимать его беспокойство.

— Ты собираешься привезти его к нам на Рождество? — Джеймсон и я каждый год проводили Рождество вместе, обычно только вдвоем. Иногда к нам присоединялась Эви. Он приходил ранним рождественским утром, и я готовила завтрак, прежде чем мы открывали подарки. Позже, поскольку я не работала, я заходила в бар и помогала ему работать барменом в тот вечер. Это была нетрадиционная традиция, но она была нашей, и мне это нравилось.

— Нет. У него семья в Техасе, и он упомянул, что собирается вернуться домой на несколько дней. Я даже не предлагала. — Я криво улыбнулась своей нерешительности. Несмотря на то, что мои чувства становились сильнее по мере того, как мы чаще виделись, прошло всего чуть больше месяца, и я не хотела показаться чересчур нетерпеливой или заходить слишком далеко.

— Это хорошо. — Я наклонила голову, задаваясь вопросом, почему это хорошо, что я не пригласила своего парня на Рождество? — Что? Я не готова делить наше Рождество с кем-либо еще. Очевидно, я должен дорожить этим, поскольку оно, вероятно, будет нашим последним, когда мы будем только вдвоем. Я никогда тебя не увижу. Никогда больше. — Он поднес тыльную сторону ладони ко лбу и откинулся на спинку стула, драматично теряя сознание.

Я закатила глаза от его выходок. — Неважно. Иногда у нас бывает Эви, когда она не добирается до Калифорнии. И даже если каким-то чудом мы с Джеком все еще будем вместе в следующем году, я всегда буду придерживаться нашей рождественской традиции. Кроме того, — я посмотрела ему в глаза, чтобы он понял серьезность моих слов, — мы - вся семья, которая у нас осталась. Неважно, кто там есть, а кого нет, это всегда мы.

Он наклонил голову тем мужественным жестом, на который способны только парни, чтобы дать мне понять, что он понял мои чувства и ответил взаимностью.

— Хорошо, потому что, если ты когда-нибудь оставишь меня наедине с Эвелин на Рождество, я никогда тебя не прощу.

Мы оба рассмеялись и наслаждались оставшейся частью нашего обеда, зная, что, скорее всего, не увидим друг друга до Рождества. Наконец, мы попрощались и двинулись дальше нашего более раннего спору, который произошел. Мы проигнорировали то, на что я наткнулась, и пообещали увидеться через три недели рождественским утром.