— Могу я быть полезным, прекрасная госпожа? — спросил он.

Его тон был дерзким, почти неприличным, но в душе Карина была польщена столь явным подтверждением её красоты.

— Какой фургон принадлежит Лукреции? — спросила она холодно.

Взмахнув смычком, он указал:

— Вот этот.

Не потрудившись поблагодарить его, она отошла от сопровождавшей её стражи к повозке.

— Здравствуйте! — позвала она.

На основании повозки располагалось нечто, выглядевшее как маленький дом. Дверь отворилась, и Лукреция посмотрела вниз в удивлении.

— Моя госпожа… что вы… Вы пришли узнать своё будущее?

Желая поговорить наедине, Карина кивнула, а затем повернула голову.

— Подождите здесь, — сказала она своей страже.

Она поднялась по ступенькам и вошла в крохотное жилище с двумя двухъярусными кроватями, прибитыми к стенам, и мягкой скамьёй за столом. Кристаллы свисали с потолка, а шарики из цветного стекла были сложены в импровизированное окно.

— Пожалуйста, садитесь, — сказала Лукреция.

Но Карина не сдвинулась с места. Вместо этого, она запустила руку в свой плащ, вытащила изумрудное ожерелье и бросила его на стол. Лукреция не смогла скрыть своё потрясение. Для неё изумруды в украшении означали целое состояние.

— Моя госпожа?

— Я здесь не для того, чтобы узнать своё будущее. Я ищу сведения… которых у тебя, возможно, нет, но ты можешь их раздобыть.

К радости Карины, Лукреция хитро прищурила глаза в свете открывающихся возможностей:

— Чем я могу помочь, моя госпожа?

Карина не тратила времени, подбирая слова:

— Дар твоей сестры. Ты говоришь, что она уже родилась с этой силой. Может ли её украсть или забрать другой человек?

И снова Лукреция не смогла скрыть удивление в глазах:

— Украсть? Передать другому? Нет, — сказала она решительно. — Сила Прозревающей Туман священна и неприкосновенна. Никто другой не может ею воспользоваться.

— Ты уверена? — продолжала Карина. — У вас должны быть женщины с тайными знаниями… колдуньи, как их называют наши деревенские жители. Может быть, ты одна из них? Найди способ забрать силу у твоей сестры и передать её мне, и тогда это изумрудное ожерелье станет всего лишь малой частью твоего вознаграждения. Назови свою цену, и я гарантирую оплату.

Лукреция медленно протянула шишковатую руку к столу.

Карина схватила её за запястье:

— Неужели тебя никогда не посещала мысль о том, чтобы оставаться вечно юной как твоя сестра?

Потрясение Лукреции усилилось:

— Украсть у Прозревающей Туман? Даже если такое возможно, то меня проклянут люди… не только отсюда, но вообще все Мондьялитко.

Она выглядела такой напуганной от этой перспективы, что Карина начала понемногу смягчаться. Эта Лукреция завистлива и алчна, но, вероятно, она не посмеет добыть то, что нужно Карине.

— Ты займёшься этим для меня? Разведаешь у старух-колдуний?

Глаза Лукреции были прикованы к изумрудам:

— На это может потребоваться время, моя госпожа. Могу я взять это ожерелье сейчас?

— Забирай. — Карина без лишних прощаний направилась к выходу из палатки.

Неделей позже Карина получила послание от Лукреции, в котором она просила встретиться с ней в полумиле от мельницы, вниз по руслу деревенского ручья.

В назначенное время она незаметно выскользнула из поместья. Карина знала, что в одиночку небезопасно, но награда стоила риска. Она знала, почему Лукреция выбрала такое уединённое место встречи. Их не должны были видеть вместе.

Миновав здание мельницы, она направила свою лошадь вниз по ручью, пока не отъехала от деревни достаточно далеко. Теперь её окружали только деревья, ручей и вскрикивающие птицы.

Земля была влажной, и лошадь под ней увязала в жидкой грязи. Вскоре Карина заметила Лукрецию, стоявшую между деревьями и стремительно бегущим ручьём. Она спешилась.

— Я не была уверена, что ты придёшь, — сказала Лукреция.

— Ты что-нибудь узнала? — потребовала Карина, обходясь без приветствий.

Во взгляде Лукреции снова появилось хитрое выражение. Теперь, когда у неё было время обдумать просьбу гордой госпожи, стало ясно, что её разум занимают мысли о собственной выгоде. Но Карину это не беспокоило. Ей была на руку корысть старухи.

— Всё можно устроить, моя госпожа, но это дело непростое.

Она развернула свиток в своей руке; он был написан на языке, которого Карина не могла прочитать.

— Я украла это у одной из наших старейшин, — сказала Лукреция. — Сила Прозревающей Туман может быть отнята у неё и передана другому, только если убить её, а дух поймать в ловушку. Заклинание поработит дух… но он должен быть видимым для своего хозяина.

— Видимым?

— Да, дух должен быть помещён куда-то, где его можно увидеть и откуда им можно управлять.

В мозгу Карины начал зарождаться план. Возбуждение её возрастало.

— Кроме того, — продолжала Лукреция, — сила покорённой души может проявляться иначе, чем у самой Прозревающей Туман. Ты можешь заставить её использовать силу для тебя, но это может работать совсем по-другому. Например, исходить от рук призрака и передаваться тебе… Я не уверена, как всё будет происходить. Тебе потребуется время, чтобы наловчиться правильно использовать способности духа.

Это не имело значения. Карина была уверена, что разберётся с этим. На первом месте стояло порабощение Джаэлль.

— Ты можешь прочитать нужные заклинания?

При этих словах морщинистое безобразное лицо Лукреции исказилось алчным выражением.

— Возможно, мы должны обговорить условия нашего договора.

— Во всех деталях. Какова твоя цена?

— Свобода от необходимости пресмыкаться за гроши, предсказывая будущее. Я хочу собственный дом, собственных слуг. Быть сама себе хозяйка.

— Договорились, — незамедлительно сказала Карина.

Столь быстрое согласие заставило Лукрецию насторожиться:

— Где будет мой дом?

— В процветающей деревушке Гóра. Моя бабушка завещала его мне, и я могу им распоряжаться. Я дам тебе больше драгоценностей для продажи, но даже того изумрудного ожерелья хватит на годы безбедной жизни.

— Значит, ты сделаешь это, не так ли? Ты не похожа на этих испорченных аристократок, желающих поиграть в колдунью.

— Не оскорбляй меня. Ты сможешь наложить нужные чары?

— Я могу… но, моя госпожа, если ты та, кто поработит дух Джаэлль, то ты должна быть и той, кто оборвёт её жизнь. Сможешь ли ты своей рукой вонзить кинжал прямо ей в сердце?

За вечную молодость? Да Карина готова убить половину деревни.

— Не беспокойся на этот счёт.

— Тогда нам остаётся только найти вместилище, куда будет заключён дух.

Карина кивнула:

— У меня есть одна идея.

Спустя неделю Карина была готова.

Она работала день и ночь, рисуя довольно больших размеров задний план для портрета в натуральную величину. Идея пришла к ней, когда она думала о Джаэлль у ночного костра в окружении огромных вечнозелёных деревьев. У того огня она выглядела очень довольной собой.

Карина оставила бы её в таком окружении навсегда.

Около полуночи она вышла из комнаты и спустилась в небольшой розовый сад своей матери. Лукреция уже была там. Над костром кипел подвешенный на крюке котёл.

Вся сцена была похожа на ожившую мрачную сказку.

Карина волокла за собой холст. Он был величиной с неё, так что это вызывало некоторые трудности. Лукреция подошла, чтобы помочь ей прислонить картину к каменной стене сада:

— Масло полностью высохло?

— Да.

Карина выбрала это место, потому что оно было рядом с домом, но в отдалении от жилых помещений. Она рассчитала, что не сможет унести картину далеко, а попросить о помощи означало вызвать нежелательные расспросы. Сад пустовал и днём, за исключением времени, когда слуги приводили в порядок кусты. Ночью кроме гуляющих кошек здесь тоже никто не появлялся. Слуги для своих тайных встреч предпочитали большой сад с множеством укромных местечек и резными лавочками, находившийся с другой стороны замка.

Лукреция из складок бесформенной юбки незаметным движением вытащила кинжал.

— Стой спокойно, — предупредила она.

Подойдя к Карине, старуха отрезала прядь её густых волос. Зажав локон в руке, она протянула кинжал:

— Возьми. Остёр, как бритва.

Карина взяла его:

— Когда прибудет твоя сестра?

— Скоро. Я сказала ей, что нам хорошо заплатят за представление для господской дочери. Надо только помочь ей навести любовные чары здесь, в этом саду. Мы проделывали такое раньше много раз. Большинство женщин получает удовольствие, когда изображают колдунью.

Посмотрев искоса на кинжал в руке Карины, цыганка добавила:

— Но большинство молодых женщин не похожи на тебя.

— Нет, они не похожи.

Лицо Лукреции слегка дрогнуло, и Карина слегка забеспокоилась.

— Ты должна поклясться мне, что мой народ не услышит ни слова о моём участии в этом деле.

Карина облегчённо вздохнула. Она с лёгкостью могла пообещать это:

— Клянусь.

Несколько мгновений спустя за стеной послышались шаги, и в воротах показалось милое лицо. Карина не смогла сдержать тихий вздох от охватившей её зависти. Что заставляло всех смотреть на Джаэлль с восхищением? Оно таилось в её сияющей коже? Во вьющихся чёрных волосах? Или же это была её абсолютная уверенность, что она заслуживает такого поклонения?

— Моя госпожа, — сказала она, улыбаясь и кивая сначала сестре, а потом на розовые кусты. — Какая прекрасная обстановка. Вы принесли личную вещь человека, любовь которого вы хотите получить?

Она была одета во всё чёрное, даже перчатки были такого же цвета. Карине стало интересно, одевалась ли она так всегда или это было частью «представления», которое она собиралась разыграть сегодня вечером.

— Да, — сказала Карина, показывая Джаэлль кинжал. — У меня здесь кое-что есть.

Сжав рукоять, она выступила вперёд и вонзила острое лезвие прямо в грудную клетку Джаэлль. Лицо девушки исказилось ужасом, её тело дёрнулось.