ГЛАВА 26

ФИБИ

Я думала, что мне будет скучно наблюдать за людьми и подслушивать, пока я тенью пробираюсь сквозь толпу, но на самом деле это довольно увлекательно видеть его таким — вежливым, представительным, играющим роль хорошо воспитанного светского человека, а не задумчивого пещерного человека, каким я его знаю. Для большинства глаз он выглядит как идеальный золотой мальчик, возвышающийся над толпой, как Тор, приветствующий знакомых с разной степенью искренности. Только тот, кто знает его, как я начинаю понимать его, мог бы заметить, как кривится его рот, когда он страдает от светской беседы, как слегка сжимаются его кулаки, когда кто-то проскальзывает в разговор, используя коварную колкость о его прошлом плейбоя, как бесконечно прищуриваются его глаза, когда он смотрит на человека, который ему не особенно нравится.

Когда мой взгляд перемещается по залу, я вижу, что Чейз не единственный, кто использует метод улыбки на губах, кинжалов в глазах, что не совсем удивительно, учитывая тот факт, что в этой комнате больше ос, чем в гнезде на старом дереве за домом моей мамы. Куда бы я ни посмотрела, люди смотрят поверх своих коктейлей, поднимают брови на спины врагов и застенчиво смеются над своими собственными шутками.

Между тонко завуалированными оскорблениями, которые бросаются туда-сюда, и тонкими манипуляциями ресурсами и властью, происходящими в каждом разговоре вокруг нас, это в основном похоже на просмотр живого эпизода "Игры престолов".

Просто, типа, без драконов и прочего.

После целого часа светской беседы я почти достигла своего предела. Мои щёки начинают болеть от такой улыбки, ноги начало сводить судорогой от каблуков, которые Шелби заставила меня обуть, и я взорвусь, если ещё один человек посмотрит на Чейза, как на какую-то причудливую чёрную овцу, вторгшуюся, чтобы украсть семейный бизнес. Или ещё хуже, как будто он какой-то пустой тусовщик, который провёл последние пять лет где-то на пляже.

Первой была противная женщина у входа.

"О, Чейз, просто замечательно, что ты вернулся. Мы все гадали, вернёшься ли ты когда-нибудь из своего маленького... путешествия. Повтори, куда ты уезжал? Кабо?"

Затем лысеющий мужчина у гардероба.

"Мы поговорим, мой мальчик, мы поговорим. У меня есть отличное новое предприятие, которое "Крофт Индастриз" будет счастлива заполучить в свои руки. Такому молодому жеребцу, как ты, нужно что-то яркое, прямо за воротами, чтобы доказать, что он готов вложить свои деньги туда".

Затем — узколицая пара у парадной лестницы.

"Рад тебя видеть, Чейз! Уверен, что семья в восторге от твоего возвращения. Бретт больше всех. Хотя я уверен, что он был так же удивлён, как и все мы, услышав, что ты возьмёшь бразды правления вместо него!"

Все, с кем мы общались, были довольно ужасны, хотя моим личным фаворитом должна была стать женщина, с которой мы сейчас разговариваем. Миссис Полин Бриланд — одна из тех жён, которые говорят достаточно за двоих, вероятно, потому, что её муж вообще ничего не говорит. Последние десять минут она болтала об их дочери Шери, с которой, по-видимому, Чейз однажды познакомился на вечеринке во время учёбы в школе-интернате и, таким образом, ей суждено выйти за него замуж.

— Она теперь адвокат. Такая амбициозная, моя дорогая. Всегда была, я уверена, ты помнишь! И она стала довольно привлекательной… хотя я могу быть предвзятой!

Миссис Бриланд смеётся так сильно, что можно подумать, что она сидела в первом ряду на шоу Джима Гаффигана, слушая его сегмент "Горячие карманы".

— Она живёт на другом конце города, в Бикон-Хилле. Я уверена, что она с удовольствием выпьет с тобой и наверстает упущенное. Вы двое поладите, я просто уверена в этом!

Серьёзно, леди? Я стою прямо здесь.

— Теперь, когда ты вырос, тебе нужно начать думать о том, чтобы остепениться! Ты не юнец! — она снова хихикает. — Хотя, должна сказать, моя Шери не постарела ни на день! Выглядит так же, как и в семнадцать. Как жаль, что она не рассказывает мне свой секрет!

Иди уже, проваливай.

— Вы двое прекрасно смотрелись бы вместе! — продолжает она, не сводя глаз с Чейза, который не произнёс больше двух слов с тех пор, как заговорила эта женщина. — Двое молодых людей из хороших семей… Идеально подходите! О, ты должен ей позвонить. Я бы хотела, чтобы вы оба устроились.

Я не могу сдержать румянец, который начинает расползаться по моим щекам, на этот раз не от смущения, а от явного возмущения, которое я изо всех сил пытаюсь скрыть под вежливой незаинтересованной улыбкой.

Чейз смотрит на неё несколько долгих мгновений со странным выражением на лице, а потом заговаривает:

— Знаете, миссис Бриланд, я думаю, вы правы.

Что?

Что?!

Если он только что сказал то, что я думаю, я направлюсь к выходу быстрее, чем ты успеешь сказать "наслаждайся-своей-жизнью-с-Шери".

— О, хорошо! — улыбается миссис Бриланд, чрезвычайно довольная своими попытками предложить руку своей дочери. — Я скажу Шери, чтобы она ждала твоего звонка.

Я сжимаю челюсти. Я почти готова взорваться и выплеснуть накопившийся за два часа гнев на Чейза, когда чувствую, как его рука скользит по моему животу, его пальцы крепко сжимаются на моём животе, поэтому я вынуждена подойти ближе. Я вздрагиваю от внезапного движения, кроме моих пальцев на его руке или лёгкого прикосновения наших рук, мы едва касались друг друга с тех пор, как вошли в парадные двери, но когда он поворачивает голову и смотрит на меня, я вижу, что в его глазах кипят в равной степени гнев и веселье.

— О, нет, я имел в виду остепениться, — говорит Чейз женщине, всё ещё глядя на меня. — Солнышко, что ты думаешь? Один ребёнок? Два? Я всегда думал, что трое это слишком много, но если бы у нас было четверо, чтобы у каждого из них был товарищ по играм, может быть, это было бы не так уж плохо.

У меня отвисает челюсть.

Я слышу, как миссис Бриланд ахает.

Чейз усмехается.

— Как только вы достигаете пяти, это по сути выводок. Но в чистой полудюжине есть определённая элегантность, вам не кажется?

Он шутит.

Я знаю, что он шутит, просто чтобы разозлить эту леди за неуважение ко мне.

Но мне немного трудно переварить юмор в его словах, когда я вижу, как наши полдюжины зеленоглазых, светловолосых, забрызганных краской младенцев бегают по двору.

— Эм… — пискнула я.

Чейз оглядывается на миссис Бриланд.

— Передайте Шери привет от меня. Я уверен, что она скоро найдёт кого-нибудь, с такой матерью, как вы, превозносящей её многочисленные достоинства при каждом удобном случае, — его улыбка становится шире, когда она в шоке кудахчет. — А теперь, если вы нас извините, нам нужно найти где-нибудь кладовку для мётел и начать делать этих детей. Или, по крайней мере, практиковаться.

С этими словами он кивает мистеру Бриланду, поворачивается со мной, всё ещё прижатой к его боку, и начинает идти к бару.

— Мерзкая старая хищная птица, — бормочет он. — И я помню её дочь, такую же гадкую, даже в детстве.

— Эм, — снова пищу я.

— Джемма, расслабься. Это была шутка.

— Угу, — соглашаюсь я, пытаясь унять бешеное сердцебиение.

— Я не собираюсь оплодотворять тебя полудюжиной детей.

— О, хорошо, — я вздыхаю с огромным облегчением.

— Во всяком случае, пока нет.

— Что?!

Он хихикает.

— Пойдём, возьмём тебе выпить.

Выпить было бы неплохо.

Вообще-то, семь рюмок было бы неплохо.

Но я буду придерживаться одного бокала "Пино Нуар" и надеюсь, что этого будет достаточно, чтобы снять напряжение... и заставить меня забыть о реально не забавных шутках Чейза.

* * *

— Твой дядя уже здесь?

Чейз смотрит на меня.

— Джеймсон?

Я киваю.

Мы сидим в маленькой нише у бара, оглядывая комнату, пока я потягиваю вино. Чейз указывает на разные пары, рассказывает мне некоторые из их скандальных семейных предысторий, которые варьируются от алкоголизма до случайных беременностей и непредвиденных фетишей — всё это очень интересно, — но я не могу не заметить, что он ходит вокруг да около с представлением меня любому из членов своей семьи. Что странно... учитывая, что мы на мероприятии в Крофт и всё такое.

— Нет, его здесь нет.

Мои глаза расширяются.

— Но разве он не планировал всё это мероприятие? Последнее "ура" в качестве генерального директора и всё такое? Странно, что он не пришёл на свою собственную вечеринку.

— Он нездоров, — слова Чейза бесстрастны. — Он, вероятно, не придёт до ужина, на котором надо будет произнести речь.

— О, Чейз… — я замолкаю, глядя на его каменное лицо. — Я не знала, что он болен. Он… это…

— Цирроз печени. У него осталось в лучшем случае несколько месяцев.

— Чейз, — мой голос срывается на его имени.

— Всё в порядке, Джемма, — в его словах так много сдерживаемого гнева, что я могу сказать, что он совсем не в порядке.

— Мне так жаль, Чейз. Он был... ну, вроде как отцом для тебя, верно?

Его челюсть тикает, верный признак того, что он пытается взять себя в руки.

— Что-то в этом роде.

Я изучаю его лицо, а тем временем смятение бурлит в моих венах. Чейз никогда не проявлял больших эмоций, и я не ожидаю, что он будет открыто плакать о болезни своего дяди или даже вести себя слишком расстроено. Но это... это просто странно. Потому что, если я правильно его понимаю, я думаю, что он почти... зол на своего дядю.

Я открываю рот, чтобы спросить его об этом, но его резкое проклятие обрывает меня.

— Чёрт.

— В чём дело?

— Бретт здесь.

— Где?

— У дверей, — всё тело Чейза напрягается. — И он не один.

— Дай угадаю… Он привёл Ванессу в качестве своей спутницы.

Он смотрит на меня сверху вниз, беспокойство наполняет его глаза.

— Боюсь, что всё гораздо хуже, солнышко.

— Хуже, чем Ванесса? — спрашиваю я, сомневаясь, что это вообще возможно. — Ты знаком с этой женщиной?

Его рот скривился, но взгляд не изменился.

— К сожалению, да. Но это ещё хуже.

— Кто может быть хуже Ванессы?