Интересно… Где она выучила сербский язык?

Хотя я внимательно наблюдал за ней с момента ее приезда, мне понадобилось больше недели, чтобы осознать этот маленький факт. Это произошло случайно во время ужина несколько дней назад. Все смеялись над шуткой, а Кева бегала вокруг и расставляла миски с едой на столе. И Майло, один из солдат, протянул руку, прося кого-нибудь передать ему картофельное пюре. Моя жена улыбнулась и передала ему миску, продолжая хихикать над шуткой. А Майло не говорит по-английски. Думаю, она даже не заметила своей ошибки.

Аджелло, очевидно, знал, что Сиенна может говорить по-сербски, иначе не выбрал бы ее. Вот коварный сукин сын. Неудивительно, что половина преступного мира желает его смерти. Вопрос в том, что мне делать с моей блестящей шпионкой Cosa Nostra? Убить ее быстро или заставить страдать?

Глядя на нее, я понимаю одну крайне неудобную вещь. Даже если бы я захотел, то не смог бы причинить ей вред. И что еще хуже, одна только мысль о том, что кто-то хоть пальцем тронет мою жену, вызывает во мне убийственную ярость.

— Давай вернемся. — Я выпускаю ее из объятий и начинаю идти, внезапно разозлившись до чертиков.

Но я злюсь не на нее. А на самого себя. Потому что, даже зная, что моя жена — шпионка, я только о ней и думаю. Каждую. Гребаную. Секунду.

Я провожу большую часть своих дней вне дома, чтобы не поддаться желанию перекинуть ее через плечо, отнести в спальню и трахнуть до потери сознания. Я хочу держаться на расстоянии, пока не выясню, в чем заключается игра Аджелло, но не могу. Уже больше недели я живу ради того момента, когда смогу забраться в постель рядом с ней и прижать ее к себе. Каждое утро я просыпаюсь с таким неимоверным стояком, что минут тридцать провожу в душе, пытаясь найти разрядку, думая при этом о маленькой лгунье, крепко спящей в моей постели. Сегодня утром мне пришлось дрочить дважды. После первого захода я вышел из ванной и увидел, что она лежит с задравшимся топом под грудью и ягодицами, выглядывающими из-под зеленых шорт. Я мгновенно возбудился. Я вернулся в душ и представил себе, как вгоняю в нее свой член сзади, пока не кончил на кафельную стену.

Сиенна следует за мной, пока мы возвращаемся к дому, и я постоянно бросаю взгляды через плечо. Ее высокий хвост раскачивается то влево, то вправо, когда она перепрыгивает через мелкие дождевые лужицы на тропинке, и мне так и хочется притянуть ее к себе и провести пальцами по каштановым прядям. Как раз в тот момент, когда мы выходим на улицу, через входную дверь входит Илья, и Сиенна бросается к нему, суя в руки свой телефон. Она что-то бормочет, стоя перед ним, но я не могу понять, что она говорит, и не могу разобрать ее губ. Широко улыбаясь, она бежит к фонтану и принимает позу. Я пронзаю Илью своим свирепым взглядом.

— Она хочет, чтобы я сделал несколько снимков, — говорит он. — Для ее социальных сетей.

Я мгновенно выхватываю телефон из его рук.

— Ты свободен, — огрызаюсь я и поворачиваюсь к жене. — Если тебе нужно, чтобы кто-то тебя сфотографировал, то это буду я, Сиенна.

— Ты дулся, от тебя исходила такая ворчливая атмосфера. Похоже, это твое любимое настроение, и я не хотела вмешиваться.

Я сузил глаза. Если я поймаю кого-нибудь из своих людей, фотографирующих ее, они смогут поближе познакомиться с моим ворчливым настроением.

— Займи позицию, — ворчу я.

Сиенна наклоняется к воде и протягивает руку, чтобы коснуться струи. Эластичная ткань ее лавандовых брюк подчеркивает идеальный изгиб ее красивой круглой попки.

— Готово.

— Спасибо, — щебечет она, беря телефон из моих рук. — Я сейчас же загружу его. Обожаю этот фонтан! Мои посты перед ним всегда набирают не менее нескольких тысяч лайков.

Тысяч? Я киплю от злости, наблюдая, как она, пританцовывая, входит в дом, а затем направляется прямиком в офис Мирко. Гребаные тысячи!