— Душ, Мавс, — кричит Кэл из другой комнаты.

— Душ, Мавс, — тихо передразниваю я.

— Я слышал это, сопливая девчонка. — Он высовывает голову из-за угла и протягивает руку. — Как насчет того, что я предложу потереть тебе спинку?

Меня это воодушевляет.

— Только мою спинку? — спрашиваю я, соскальзывая с мягких простыней и направляясь к нему. Плитка холодит мои ноги, как только я перехожу с ковра в ванную.

Прижимая меня к своей мужской наготе, он шепчет:

— Будь хорошей девочкой, и ты сможешь заставить меня сделать для тебя все что угодно.

Моя кожа покрывается мурашками.

— Что угодно? — я смотрю в его сияющие карие глаза, на моем лице широкая улыбка.

— Ага, — мягко отвечает он, заправляя мне за уши непослушные волосы. Это мягкий ход. Тот, который он, вероятно, делает уже больше сотни раз, но теперь он кажется другим. По крайней мере для меня. Я понимаю, что это всегда значит для него что-то большее. — Что угодно.

То, как он произносит это, звучит зловеще. Как будто он будет убивать, лгать, обманывать и воровать ради меня.

— Не думаю, что ты имеешь это в виду.

Момент мгновенно превращается из игривого в серьезный.

— Я всегда имел в виду именно это.

Спустя мгновение, прежде, чем я снова успеваю моргнуть, он снова светлеет и становится добродушным.

Менее чем через сорок пять минут и еще два оргазма (моих) спустя мы спускаемся. Я с облегчением отмечаю, что не чувствую ни холодного воздуха, ни ощущения невидимого преследования. Мы пробираемся через большую гостиную, где сидят двое гостей, читают газету и пьют кофе. Мы вежливо здороваемся, но продолжаем идти.

— Завтрак закончился? — шепчу я Кэлу, отмечая, что уже почти 10:00.

— Все под контролем, Лебедь, — шепчет он в ответ.

— Ах, молодожены. — Шейла сияет, когда мы заходим в роскошную столовую. Темные дамасские стены прекрасны, наряду с богато украшенным кленовым обеденным столом на десять персон, но который накрыт только на две.

— Надеюсь, мы не доставили Вам слишком много хлопот своим опозданием, — извиняюсь я, садясь.

— О, пффф. Никаких проблем, дорогая. Может я и стара, но помню, каково быть молодоженом. — Она заговорщически подмигивает, прежде чем пройти через вращающуюся дверь, предположительно, на кухню.

— Почему ты не сказал мне, что мы должны быть здесь в определенное время? — отчитываю я Кэла, прекрасно зная, что завтрак, должно быть, был подан довольно давно.

Он наклоняется, беря мой подбородок между большим и указательным пальцами.

— Потому что это не так. Я хочу, чтобы эти выходные были веселыми и расслабляющими, и не по чьему-либо расписанию, а по нашему собственному. Хорошо?

— Хорошо, — говорю я, немного запыхавшись. Он целомудренно прижимается губами к моим, когда Шейла возвращается с подносом, набитым пирогом с заварным кремом, колбасой для завтрака, жареным картофелем, фруктами, стопкой французских тостов, посыпанных сахарной пудрой, и булочками с корицей, о которых говорил Кэл ранее.

— Это выглядит невероятно. Спасибо, Шейла, — говорит Кэл нашей хозяйке.

— Не за что. И я позаботилась обо всем, как Вы и просили. — Подмигнув, она возвращается на кухню. Не говоря ни слова, Кэл берет мою тарелку и начинает наполнять ее всякой всячиной. Он убирает кусочки ананаса из вазы с фруктами, потому что знает, что они мне не нравятся.

Я просто смотрю на него, ожидая.

Когда он протягивает мне тарелку и берет свою, ничего не объясняя, я смеюсь.

— Выходные свободные от одежды, как же.

Он смотрит на меня, его рот и брови одновременно изгибаются.

— Я сейчас без белья. Это достаточно близко?

Уголки моего рта растягиваются в гигантской ухмылке.

— Ни одна женщина в здравом уме не стала бы жаловаться на то, что ее мужчина без белья.

— Хорошо. — Он игриво подмигивает, затем садится с такой грацией, что я вздыхаю.

Мы едим в тишине несколько минут, прежде чем меня кое-что осеняет. Я должна держать рот на замке. Я говорю своим голосовым связкам не пропускать через себя воздух. Но это не работает. Меня тошнит от вопроса, на который я ждала ответа уже почти месяц.

— Итак, как дела с этим контрактом с Национальной гвардией? — спрашиваю я, стараясь быть небрежной.

Кэл проницательно смотрит на меня.

— Почему ты спрашиваешь? Ты никогда не интересовалась моей работой.

Полный провал.

— Нет причин. Просто мы приехали сюда, и я подумала об этом.

Быстро соображаешь, Мавс. Так держать.

Он удерживает мой взгляд и отвечает мне прямо, без колебаний. Ничего, что заставляло бы меня думать, что он лжет.

— Задерживается. — Но есть что-то в том, как он произносит свою речь, как будто это было гладко отрепетировано, что заставляет мои красные флаги развеваться на ветру.

— Что случилось? — я нажимаю, желая увидеть, что он скажет.

Его плечо поднимается и опускается.

— Ты знаешь правительство, — его единственный ответ. Он возвращается к своему завтраку, показывая, что наш разговор окончен.

Я не хочу, чтобы это было так. А хочу задать больше вопросов. Выведать, что он скрывает, потому что теперь я уверена в этом. При любых нормальных обстоятельствах я бы на этом закончила. Федеральные контракты — это самое худшее. На них большая конкуренция, и они затянуты, и мы теряем гораздо больше, чем выигрываем. Мы оба знаем это.

Но я не могу игнорировать это чувство внутри себя. То, которое кричит, что он что-то скрывает от меня. Что-то важное. Я открываю рот, чтобы поднять тему, но вместо этого вылетает одно слово, когда Кэл начинает ухмыляться в свою тарелку.

— Что?

— Что, что? — спрашивает он, глядя на меня из-под смехотворно длинных ресниц, которым я завидую с каждым годом все больше.

— Почему ты так улыбаешься?

Он откладывает вилку, уделяя мне все свое внимание.

— Как, Лебедь?

Его ухмылка — это эпидемия, заражающая воздух.

— Вот так. — Я машу ему двумя пальцами. Когда он изгибает одну бровь, то добавляю. — Как будто… как будто ты только что проглотил солнечные лучи. — Он выглядит… почти ликующим.

— Ты у меня как на ладони.

Я откидываюсь назад и скрещиваю руки. Немного угрюмо.

— Ты и сам много времени проводишь в своей ладони, не так ли? — бросаю я ворчливо в ответ.

Он смеется, а затем качает головой.

— О, да. Моя ладонь очень хорошо знает каждую бороздку и жилку на моем члене. Мы стали почти неразлучны, пока я все эти годы доил себя в фантазиях о тебе.

Мой рот открывается. Я задыхаюсь, когда слышу позади себя резкое: «О, Боже» Шейлы. Кэл ничуть не смущен. Он продолжает ухмыляться, как Чеширский Кот. Внезапный звук раскачивающейся двери, ударяющейся о дверную коробку взад и вперед, свидетельствует о том, что Шейла быстро выходит, поскольку наш разговор принимает восхитительно пикантный оборот.

— Ты сделал это нарочно, — отчитываю я. — Ты видел ее там.

Он имеет отличный обзор на кухню.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь. — Кэл отодвигает свой стул и подходит, чтобы выдвинуть мой. Он хватает меня за руки и помогает встать, заключая меня в свои объятия. — Теперь я хочу вывести свою жену на свидание, чтобы каждый мужчина, которого мы встречаем, завидовал мне.

Я нелепо ухмыляюсь, забывая обо всем остальном.

Он хватает мое пальто, которое я повесила на спинку стула, и надевает его. Застегивает меня. Залезает в мой карман, достает пушистые белые перчатки и одну за другой надевает их на мои руки. Его нежная забота обо мне сладка и мила. Заканчивая, он надевает собственное зимнее облачение.

Обхватывает мои щеки своими теперь уже обтянутыми кожей руками и целует меня в губы.

— Готова?

— Готова.

Только когда мы выходим из парадной двери, держась за руки, в холодный зимний день, я понимаю, что он незаметно перенаправляет весь наш разговор.