Глава 7

Пятнадцать лет назад

Кэл

Спустя два месяца я, наконец-то, выяснил, что скрывает Маверик ДеСото. В последнее время она избегает меня все чаще и чаще. Исчезает на долгие часы, не говоря ни слова.

 Когда Мавс появляется, я спрашиваю, где она была. Девочка уходит от ответа. Я начинаю злиться. Она разворачивается и сбегает. А я кричу ей вслед. Через день Маверик прощает меня, и мы возвращаемся к обычной жизни. Пока все не повторяется снова.

 Я устал от этого.

 От того, что Мавс избегает меня.

 От секретов.

 Ссор.

У нас не такие отношения.

Поэтому сегодня я следую за ней. У Маверик выработана определенная закономерность. Похоже, она этого даже не замечает. Но все именно так, как я и говорю. Каждое утро вторника девочка просто исчезает. И по пятницам тоже. А иногда я не вижу ее до полудня и по субботам. И меня это сводит с ума.

Пончиковая «Tastie» открыта ровно три месяца в году. Июнь, июль и август. Она закрыта по воскресеньям, потому что владелец не работает в «день Господень». И открыта только до полудня по субботам. Вот уже три лета, каждую субботу по утрам мы с Мавс ходим пешком в город, стоим в длинной очереди перед будкой, которая не больше крошечной ванной, и смотрим, как старая замысловатая машина делает свежие дырочки для пончиков прямо у нас на глазах. Когда наступает наша очередь, мы вручаем мистеру Хиггинсу по два четвертака. Он улыбается своей широкой улыбкой, затем встряхивает жареные шарики теста, смешивая их с корицей и сахаром, прежде чем наполнить наши пакеты до отказа.

По дороге домой мы уплетаем выпечку за обе щеки, как обычно обещая Киллиану и Джилли, что оставим немного для них. Но никогда этого не делаем. Мы оба считаем, что если бы они хотели, то могли бы прогуляться вместе с нами. Чего ни Киллиан, ни Джилл никогда не делают.

«Tastie» — главная тема лета в Дасти Фаллс. Традиция. И Мавс нарушает ее, даже не объясняя причин. Уже две субботы я остаюсь без пончиков от «Tastie» и начинаю злиться. Мне нужно выяснить, что такого важного происходит, раз она отказывается от нашего еженедельного ритуала. И, по правде говоря, ее скрытность немного задевает мои чувства, потому что Маверик не хочет делиться своей тайной. А ведь мы ничего не скрываем друг от друга.

 Так что этим утром на рассвете я прячусь за сараем ДеСото и жду. Роса, все еще прилипшая к травинкам, пропитывает край моих высоких носков, но мне даже приятно, так как становится жарко, а влажность тоже большая.

Не знаю, сколько времени жду. Может, около часа. Затем вижу, как Маверик выскальзывает из боковой двери дома. Ее длинные темные волосы стянуты сзади в гладкий конский хвост, а сама она щеголяет в обычных обрезанных джинсовых шортах и одной из сшитых нами футболок ДеШепс. За спиной у Мавс рюкзак, и я задумываюсь, что же такого в нем лежит.

 Наблюдаю, как девочка оглядывается, дабы убедиться, что она одна. Удовлетворенная, Маверик пересекает открытую равнину своего двора, пока деревья, что тянутся вдоль территории между нашими двумя участками, не поглощают ее силуэт.

 Я следую за ней ту же секунду, как ее нога касается лесного покрова. Но, конечно же, держусь на расстоянии. Мне не хочется ее пугать. Так же, как и злить. Потому что Мавс словно фейерверк — поднеси спичку, и он взорвется. В такие моменты очень забавно наблюдать за реакцией девочки, и время от времени я нарочно завожу ее, но, если Маверик заметит меня сейчас, мне никогда не узнать, что она пытается скрыть. Девочка периодически оглядывается, но лесной массив настолько густой, что я легко успеваю спрятаться за одним из деревьев, прежде чем она успеет меня заметить.

 Кажется, уже несколько часов мы петляем между упавшими, сгнившими бревнами и двухсотлетними дубами, пробираясь все глубже и глубже в душный, тихий и пышный лесной массив. Мы много раз бывали в этом лесу. Исследовали. Строили крепости из палок. Наблюдали за дикой природой. Играли в «призрак на кладбище» или просто в прятки. В общем, вели себя как обычные дети. Я люблю это место так же сильно, как и Маверик. И знаю местность почти так же хорошо, как и она. Однако даже в этом лесу есть невидимая черта, которую нельзя пересекать.

Собственность ДеСото и Шепардов граничит с землями старика Райли — затворника, которому принадлежит больше акров, чем двум нашим семьям вместе взятым. Он — здешняя легенда. Вроде греческого бога, вот только старик Райли совсем не похож на мифического красавца. Однажды в городе я наблюдал, как он выходил из «Мелочей от Маркелла». Страшный до ужаса. Старик Райли был похож на горца с лохматыми нечесаными волосами и густой седеющей бородой до пупка. На его фланелевой рубашке виднелись дыры, а футболка, которую он носил под ней, должна была быть белой. По моему мнению. Его джинсы казались дырявыми и не модными. Я был уверен, что чувствую смрад, исходящий от него, даже на другой стороне улицы. Однако мама отругала меня, сказав, что это просто мое воображение.

 Но, как и в любом фольклоре, истории множатся и растут, пока не становятся полностью надуманными. Говорили, что якобы старик богаче, чем парень, владеющий большой компьютерной компанией — той самой, у которой яблоко на логотипе. Или о том, что каждый предмет мебели, стоящий в доме Райли, набит пятаками и десятками, потому что тот не доверяет правительству. Как сообщалось, он стреляет в бездомных кошек и собак ради развлечения, а потом хоронит их под кучей грязи, добавляя новый камень для каждого трупа, скрытого под ним. Думаю, там тысячи камней. Но я никогда не видел их воочию. Еще говорили, что старик делает ожерелья из зубов крыс и регулярно практикует вуду. И это далеко не все. Есть по крайней мере сотня еще более нелепых небылиц.

Но самый распространенный слух заключается в том, что вся его граница выложена ловушками, спрятанными под кустарником и грязью, чтобы их нельзя было обнаружить. Некоторые говорят, что там взрывчатка, которая разнесет вашу ногу на куски. Другие говорят, что там самодельные силки с настолько острыми зубьями, что они разорвут вашу лодыжку надвое, прежде чем вы успеете это почувствовать. А еще рассказывают, что Райли расставил заклятия Вуду по всему периметру своей территории.

 Может, это просто слухи. Может, и нет, но все прекрасно знают: если ты хоть пальцем коснешься земли старика Райли, он узнает об этом, и ты умрешь.

 За все время, что мы провели в нашем маленьком убежище, ни я, ни Мавс ни разу не пересекли эту воображаемую черту. Конечно же, мы подначиваем друг друга сделать это, но каждый, в конце концов, трусил.

 И тот факт, что сейчас мы тащимся на неизвестную территорию, а конкретно по земле старика Райли, пугает меня до смерти. Не буду врать. Чем дальше в лес мы углубляемся, тем больше бунтует мой желудок и тем сильнее я нервничаю. С каждым сделанным шагом я ожидаю, что в любую секунду меня пронзит агония боли. Больше всего на свете мне хочется развернуться, но я не собираюсь терять из виду Мэверик, поэтому иду вперед.

Так вот чем она занимается? Рискует своей жизнью?

 Если старик Райли нас поймает, кто знает, что он может натворить. Мне известно лишь то, что я не хочу оказаться напротив ствола дробовика с половиной лица, чтобы затем быть похороненным в безымянной могиле под вечнозеленым деревом. И Мавс тоже такой судьбы не желаю. Как только доберемся до места назначения, я выскажу Маверик все, что думаю по этому поводу.

В очередной раз она доказывает, что ей нужен тот, кто позаботится о ней. Беспечная, безрассудная девчонка. Я бы поставил всю свою коллекцию бейсбольных карточек и даже самую ценную, с автографом Кена Гриффи-младшего, на то, что ее родители понятия не имеют, куда сбегает Мавс. У ее отца будет припадок. Он очень заботится о своих дочерях, вот почему отвел меня в сторону, когда мне было восемь лет, и попросил не сводить глаз с Маверик. Ее отец понимал, что ей это нужно. Так же, как знал, что может рассчитывать на меня.

 Гадая, когда же эта пытка закончится, я пытаюсь сделать глубокий вдох. Воздух обжигает мои легкие, которые кажутся пропитанными влагой. Без ветерка в этих лесах совершенно нечем дышать. Во рту пересохло, а в животе урчит. Если бы я знал, что мы будем так долго гулять, то бы захватил бутылку воды и что-нибудь поесть. Интересно, есть ли у Мавс в сумке какая-нибудь еда?

 Вижу просвет между деревьев, и ускоряю шаг, чтобы не потерять Маверик из виду, потому что понятия не имею, что находится по другую сторону этой деревянной тюрьмы, в которой я оказался заперт. Мне требуется пара минут, чтобы наверстать упущенное. Все это время я занимаюсь тем, что репетирую речь в своей голове, и теперь она совершенна. Сначала Мавс получит нагоняй, а потом, если понадобится, я перекину ее через плечо. И мы уберемся отсюда как можно быстрее, пока нас не обнаружили.

 Я так злюсь на нее, что меня трясет. Мой рот открыт, и гнев практически готов излиться из него. Но в этот момент…

Именно сейчас, когда моя пропитанная потом футболка прилипает ко мне, словно краска, а от недостатка слюны во рту ощущается сухость, я стою в саване деревьев и просто смотрю, не в силах произнести ни слова.

 Не может этого быть.

 Прямо в центре заросшего травой поля находится самое впечатляющее кристально чистое озеро. Оно не такое уж и большое. Я мог бы переплыть его за то же время, которое понадобилось бы, чтобы сделать пару кругов в нашем местном бассейне. Остролистные ивы и высокая трава окружают озеро по краям, придавая этому месту мирную, уединенную атмосферу. До меня доносится кваканье жаб, и я замечаю десятки лилий в дальнем углу. Этот рай кажется неуместным посреди лесной чаши, и все же... Вот он.

 Я замечаю рюкзак, который несет Мавс — теперь открытый и небрежно брошенный на землю. Ремни плавают в воде, вызывая небольшую рябь по краю. Но что очаровывает меня больше, чем впечатляющий вид озера, так это сама Маверик.