— О. Боже мой. — Пенни впилась взглядом в лицо Гермионы, а её глаза сузились.

— Что?

— Ты маленькая распутница, он тебе нравится.

— Не нравится!!!

— После всего того, что ты мне устроила за мои предположения.

— Он мне не нравится. Совсем!

— Значит, ты хочешь его. Давай, не стыдись. Он чертовски великолепен!

— Пенелопа Камеллия Кристалл. Ты сумасшедшая.

— Тогда почему ты сейчас ярко-красная?

— Потому что я в ужасе от самого предположения!

Пенни пристально смотрела на Гермиону, зажав нижнюю губу между зубами и сверкая глазами.

— Ладно, хорошо! — Гермиона, наконец, выпалила. — Он эмпирически привлекателен. Он красивый мужчина. Он хорошо одевается. Любая женщина это заметит. — Она помахала сидром перед глупым лицом Пенни.

— Это нечто большее. — Пенелопа теперь ликовала. Она откинулась на спинку стула и отпила свой напиток. — Я знаю тебя.

— Что ты знаешь?

— Я знаю, что ты провела свою жизнь в окружении мужчин, которые, скажем так, не являются интеллектуальными гигантами. Помешанных на спорте. Не очень интересующихся искусством, книгами, культурой или даже элементарной ухоженностью. Но тебя заботят все эти вещи. Ты практически умираешь от жажды найти кого-то — кроме меня, конечно — кому это тоже небезразлично. И вот кто врывается в твою жизнь в прекрасно пошитом костюме и с очень хорошей причёской? Высокий и красивый на лицо? Человек, который интересуется этими вещами и, как я подозреваю, может сравниться с тобой по уму.

Пенелопа осушила свою пинту с видом победителя.

Гермиона несколько мгновений сидела неподвижно, держа свой стакан на полпути ко рту.

— О, не неси чушь! — наконец произнесла она. — Только потому, что я нахожу его привлекательным…

— Так ты считаешь его привлекательным!

— Да, разве я не сказала?

— Ты сказала, что он «эмпирически привлекателен».

— Боже мой, никогда не спорь с когтевранкой.

— Нет, тебе следует делать это почаще. Или со слизеринцем. — Пенни подёргала бровями. — Они обычно не отстают. — Она положила подбородок на руку. — Значит, ты запала на преподавателя — расскажи мне об этом.

В ответ на это Гермиона смогла лишь зашипеть.

— Нет, продолжай, — после нескольких бессвязных слов сказала Пенни.

Гермиона вздохнула.

— Я не запала на… — Брови Пенелопы поднялись вверх, и Гермиона попыталась снова. — Я бы так не сказала! И что бы там ни было, это чисто физическое влечение.

— Почему ты так говоришь? — Пенелопа нахмурилась, и её слова вызвали воспоминания, вернув Гермиону на давний урок зелий.

Шёл шестой курс, и Слизнорт дал студентам пощипывающего нашатырного спирта для приготовления лечебной микстуры. Многие мальчики возились с ним, нанося его на кожу или язык. Малфой и его дружки ничем не отличались от других, и в какой-то момент он заявил что-то вроде: «Спорим, Гойл?» и поднял рубашку, чтобы намазать им живот. Гермиона оглянулась как раз вовремя, чтобы заметить длинные пальцы на гладкой коже и крепких мышцах, бледно-золотистую линию, спускающуюся вниз под подтянутую, подпоясанную ремнем талию. В порыве она представила свои собственные пальцы и рот, и острый прилив чистых ощущений пронзил её до глубины души — ничего подобного она никогда не испытывала. И когда толчок Рона вывел её из этого состояния, она подняла глаза и увидела, что Малфой наблюдает за ней, слегка приоткрыв губы. Он опустил свою рубашку и отвернулся, и Гермиона тоже отпрянула в ужасе, пронизывающем каждую клеточку её тела. Но вот и всё. Начало её осознания того, что вожделение, желание может сильно отличаться от любви или даже от симпатии.

И Драко Малфой послужил тому истоком.

— Алло? Куда ты пропала? — Пенни размахивала рукой перед лицом Гермионы.

— Никуда. Что? Я… — Гермиона отвлеклась от своих воспоминаний (и этих великолепных мышц живота, которые, пожалуй, сейчас выглядели ещё внушительнее…) — В любом случае. Это не имеет ничего общего с эмоциями или ментальной связью вообще.

Пенелопа с недоверием отхлебнула из своего бокала.

— Что?!

— Теперь я гораздо лучше понимаю, почему ты не хотела идти на занятия.

Гермиона сверкнула на неё глазами.

— Да, ну. Это немного смущает.

— Оно становится сильнее?

— Нет! — Гермиона моргнула и вспомнила, как он стоял у неё за спиной. Боже. — Я не знаю.

— Воздействие и близость помогут.

Гермиона бросила взгляд на их столик.

— Мы должны вернуться к ним.

Пенни походила на кошку, которой достались сливки.

— Хорошо, — бодро отозвалась она, не делая никакого движения, чтобы встать. — Я только за. Это вполне нормально и здорово и, кроме всего прочего, поможет тебе выбраться из депрессии после расставания. — Она щёлкнула пальцами. — Я думаю, тебе стоит это сделать.

— Что сделать?

— Трахнуть его. Бесчувственно. Грязно и неоднократно.

Гермиона вытаращилась, как рыба.

— Что? Нет! Он не… — Она быстро моргнула. — Я уверена, что он не чувствует ко мне ничего подобного. Я ему не нравлюсь.

Она вспомнила их раздражённую перепалку из-за Детвайлера. То, как он отказался пожать ей руку в первый вечер.

То, как он забыл отпустить её запястье.

Её щеки снова запылали.

Пенни лишь окинула её испытующим взглядом и подала знак бармену принести ещё одну порцию.

— Нет, нет! — Гермиона попыталась прийти в себя. — Вообще-то у меня есть теория на этот счёт. Я немного подумала об этом.

— Бьюсь об заклад.

— Пенелопа.

— Хорошо, замечательно, выкладывай свою теорию.

Пенни с благодарностью приняла их свежие напитки от бармена.

— Итак. Ладно, всё это похоже на мистера Дарси.

— Ооо, интригующе! — Пенелопа улыбнулась, а Гермиона подумала о том, как хорошо иметь начитанного друга (что вернуло её к предыдущим комментариям Пенни, которые она безуспешно пыталась отмести, пока её мозг не напомнил ей, что Малфой читал в вечер второго занятия, пока ждал прихода студентов. Недавно вышедший роман, который Гермиона хотела прочитать, но ещё не успела).

— В общем. Он богат, красив, неприветлив и никогда не находил меня хоть сколько-нибудь привлекательной, так что в моём мозгу Элизабет Беннет что-то всколыхнулось от этого вызова. Вот и всё. Так что я буду просто восхищаться его волосами и его умением правильно носить костюм в течение всего занятия, а потом мы разойдёмся в разные стороны!

— Ты знаешь, чем закончилась эта книга? Один из величайших счастливых случаев в литературе? Настоящая любовь и прочее?

— Да, конечно. Это моя любимая книга. Но разница в том, что я ему не нравлюсь! Или он не находит меня привлекательной, или что там с ним происходит. И уж точно он не тоскует по мне втайне, не собирается в меня безумно влюбиться или что-то в этом роде. Я вообще не уловила от него никаких ответных чувств.

Гермиона решительно проигнорировала то, как он улыбнулся ей из-за громовещателя.

Глаза Пенни сузились, будто она догадалась, о чём именно думает Гермиона.

— Ты уверена?

— Да! Уверена, что я не в его вкусе. Прошу тебя. — Гермиона жестом указала на себя, свои пышные формы, смуглую веснушчатую кожу и завивающиеся локоны. — Он всегда встречается с теми светскими львицами, о которых пишут в газетах. С невероятно стройными и ухоженными. В дизайнерских платьях или мантиях от Малкин. Его бывшая жена похожа на фарфоровую куклу. — Гермиона представила себе неземное лицо и тонкую фигуру Астории Малфой, урождённой Гринграсс, с фотографии из «Ежедневного пророка», запечатлевшей первый ряд парижских подиумов той весной.

Пенелопа пожала плечами.

— Тем более, что такая, как ты, может показаться ему привлекательной.

— Такая, как я?

— Тёплая, жизнелюбивая, умнее его. И готовая сказать ему, когда он ведёт себя как мудак.

— Я не могу представить, чтобы ему это понравилось.

— А ты? По-моему, ему не хватает этого. К тому же ты просто сногсшибательна.

Гермиона толкнула Пенни в плечо.

— Продолжай. Откуда ты так много знаешь о Драко Малфое?

— Я была в его квартире со светским визитом на прошлой неделе. — Пенни отпила глоток и подмигнула.

— Что?!

— С Блейзом. Мы находимся на стадии «представления друг друга нашим друзьям», так что приготовься. Я чуть не пригласила его сюда сегодня вечером. Но да, мы пили с Драко и Пэнси Паркинсон в очень шикарной квартире Малфоя.

— Пэнси Паркинсон, фу! Они не вместе? — Гермиона не могла оправдать то, что у неё заныло в животе от этой мысли.

— Нет, они просто друзья. И она, в общем-то, тоже ничего.

— Хм-м.

— Приготовься, потому что в конце концов мы все пересечёмся.

— Звучит серьёзно, Пенни!

— Я знаю, не сглазь.

За их столом начали махать руками, поэтому они слезли со своих стульев и направились к друзьям.

— Драко что-то говорил обо мне? На той вечеринке? — Вопрос вырвался у Гермионы раньше, чем она смогла его сдержать, и ей тут же захотелось закрыть рот руками.

Пенелопа рассмеялась.

— Что? Мне просто любопытно. — Гермиона попыталась быть бесстрастной. — Похоже, ты знаешь что-то, чего не знаю я.

— Он упомянул, что ты учишься в его классе, да. И я ответила ему, что в курсе. А потом у меня сложилось впечатление, что он хотел спросить меня о чём-то ещё, но нас прервали.

— Ты основываешь всю эту идею о том, что я ему… нравлюсь… на догадке, что он хотел тебя о чём-то спросить?

Гермиона опустилась в кресло за столом, испытывая неловкость от опустошённости.

— Кому нравится Гермиона?! — Невилл нетерпеливо покосился на неё.

— Никому! — протрещала Гермиона.

— Драко Малфою, — сказала Пенни.

— Что? — Голос Гарри прорвался сквозь шум, возникший из-за замечания Пенни, Джинни хлопнула по столу, а Невилл издал бессловесный звук.

— Ради всего святого! В последний раз повторяю, я ему не нравлюсь! Мы не нравимся друг другу. Совсем. — Гермиона окинула их всех взглядом. — Пенелопа бредит.

— Хорошо, хорошо, Гермиона. — Невилл погладил её по руке, словно успокаивая взбесившуюся лошадь. Он оглядел группу, и один за другим все они успокоились, хотя Пенелопа и Джинни продолжали пытливо смотреть на Гермиону, а Гарри как бы отрешённо уставился на стол. — Теперь, — объявил Невилл, — нам нужны все руки для этого раунда. Уверен, что первый — это Бернард Трембли{?}[Бернард Трембли (англ. Bernard Tremblay) — волшебник, муж Леони Трембли, отец Фалько Трембли и Клариссы Лестрейндж.], который изобрёл Левикорпус{?}[Левико́рпус (Levicorpus) — невербальное, подвешивает противника вниз головой.], но Джинни думает, что это тренер по квиддичу.