Глава 79 Осознание безуспешности усердий

Ли Му все с тем же выражением лица глядел на Линь Ваньюэ в ответ.

Нынешняя Линь Ваньюэ уже давно перестала быть невеждой. Солдат, что не осмеливался поднять глаза на главнокомандующего, словно возродился.

В шатре стояла мертвая тишина.

Ли Му и Линь Ваньюэ так и сверлили друг друга взглядами, пытаясь понять, что на уме у другой стороны.

Молчание было вовсе лишено неловкости.

С одной стороны испытывающий неуверенность, но полный решимости понять истинное положение вещей командир штурмовых войск.

В то время как другой — главнокомандующий, возглавляющий армию из сотен тысяч воинов в течение более чем десяти лет, у которого было намерение испытать глубину мыслей сидящего напротив.

Оба оказались в тупике. Ни один из них не отступался.

Через некоторое время Ли Му произнес:

— На умозаключения не всегда можно полагаться. Помогают ли гуннам чужеземцы, этот маршал не знает, но твои слова об изменнике из двора должны быть подкреплены доказательствами.

Линь Ваньюэ слегка улыбнулась, словно ожидала подобный ответ.

— Само собой этот смиренный не осмелился бы нести подобную околесицу перед главнокомандующим. Этот смиренный лишь хочет поинтересоваться, куда делся зимний провиант?

Ли Му тоже улыбнулся.

— Ты у меня спрашиваешь? Помнится, в прошлом году это ты не снискал успеха в поисках провизии и получил наказание.

Улыбка Линь Ваньюэ растаяла. Она понимала, что у Ли Му, должно быть, была причина молчать, и в груди что-то сдавило. Провизия была утеряна при странных обстоятельствах. Как главнокомандующий северной границы, Ли Му потерял лицо. Хоть она тоже была наказана, это действительно не стоило упоминания.

Маршал северной границы и шурин императора, Ли Му, принял сотни военных ударов из-за инцидента с провизией на глазах у всей армии!

Помолчав некоторое время, Линь Ваньюэ продолжила:

— Несмотря на то, что этот смиренный служит в войсках всего три года, и его опыт практически несравним с опытом главнокомандующего, этот смиренный все еще помнит ту первую зиму в армии — тогда было холоднее, чем сейчас, и снега было гораздо больше, чем в прошлом году. Многие гунны погибали от холода ради хотя бы частички зимнего провианта. Однако прошлогодней зимой гунны ни разу не напали. Наше отступление в Янгуань и, следовательно, увеличение протяженности пути до города не может быть главной причиной! Осенью мы утеряли провизию, а зимой гунны не совершали атак. Главнокомандующий, этот смиренный помнит Ваши слова: "На поле боя совпадений не бывает”.

Дослушав Линь Фэйсина, Ли Му впал в долгое молчание.

Он выглядел подавленным. Морщины на лице углубились, словно он в одно мгновение постарел на несколько лет.

Линь Ваньюэ подняла глаза и с удивлением заметила, что волосы на висках Ли Му уже начали седеть.

Как главнокомандующий благородного происхождения, уже долгое время имевший в подчинении многочисленное войско, Ли Му давно догадался о заговоре после кражи провизии, поэтому отозвал Линь Фэйсина в Янгуань и приказал прервать расследование.

Ли Му опасался, что Линь Фэйсин подойдет близко к разгадке. Найди он хоть какие-то веские зацепки, конспиратор бы тут же устранил свидетеля.

Что же касается пропажи провизии, то больше всего сокрушался именно Ли Му. Он отказался от роскоши столицы, пожертвовал своей молодостью и поселился в этой бесплодной земле. И в итоге его предал кто-то из придворных.

В то время как выросший с ним названый брат Ли Чжао, муж его сестры и император страны Ли, ради чистой репутации семьи замял это дело. И дабы предостеречь Ли Му о молчании, удостоил его военными ударами.

Ли Му послушно хранил эту тайну. Он был вынужден смотреть, как солдаты, служившие под его началом, продолжают проливать свою кровь и отдавать жизни за двор, не зная правды.

Заявлять о государственной измене? Ли Му был уверен, что это бессмысленно.

Но что ему оставалось? Даже если это было бессмысленно, все равно нужно было оборонять границу. Если ее прорвут из-за его нравственных терзаний, под угрозу попадут прежде всего мирные граждане.

Нельзя позволить гуннам пробиться в столицу!

Ли Му собрался унести эту тайну с собой в могилу, но этот семнадцатилетний юнец как-то прознал об этом, раз высказал подобную мысль.

В этот момент Ли Му одолевала не то грусть, не то радость. Его чувства были противоречивы.

Ли Му похлопал Линь Фэйсина по плечу со словами:

— Давай больше не будем об этом.

— Понял.

Линь Ваньюэ кивнула, смутно осознавая, что этот вопрос не такой уж простой, как кажется. Глубоко под ним скрывались пласты истины, ожидающие, пока до них докопаются. Однако Линь Ваньюэ понимала, что она пока не в состоянии погрузиться в эти глубины.

Правда все еще ждала своего часа, но ее раскрытие отнюдь не было связано со "старым" случаем с провизией.

— Главнокомандующий, этот смиренный на днях придумал небольшой план боевых действий и просит разрешения приступить к приготовлениям.

— О? Давай, выкладывай.

— Этот смиренный считает, что ночные вторженцы преследовали только две цели. Первая — уничтожить провизию, а вторая — убить главнокомандующего. Гуннам, должно быть, оказывает помощь высококвалифицированный человек, так как сами они бы не придумали подобную боевую стратегию. Но вот незадача: у них есть опытный военный советник, но нет того, кто мог бы разработать стратегический план.

— Что ты имеешь в виду?

— Я думаю, что группа этих безрассудных гуннов атаковала, руководствуясь этими двумя целями, но в их крови врожденная агрессия. Этот смиренный сделает смелое предположение. Должно быть, они увлеклись, сражаясь с солдатами нашей армии, и забыли о своей первоначальной цели. Они сосредоточились на одной только битве. В результате все полегли и не смогли справиться с задачей.

Ли Му кивнул:

— Расскажи о своем плане.

— План этого подчиненного очень прост: убить противника его же оружием.

— А конкретнее?

— Этот подчиненный хочет собрать отряд, проникнуть на территорию гуннов и действовать сообразно установке, корректируя при этом план. Разумеется, главной целью будет уничтожение зимних припасов гуннов. Зима близко, а во время осенней битвы гуннам не удалось награбить достаточное количество продовольствия. Если мы уничтожим их припасы, то с наступлением суровой зимы большинство гуннов подохнет от голода и холода!

В глазах Линь Ваньюэ блеснул решительный огонек.

Но Ли Му нахмурил брови и сказал:

— Не совсем подходящий способ. Во-первых, как мы можем применять подобные варварские методы, противоречащие нашей стране церемоний Ли? Во-вторых, в течение многих лет нашим главным приоритетом является лишь оборона. Если мы вот так опрометчиво уничтожим гуннские припасы, не говоря уже о том, что это опасно в данный момент, и добьемся успеха, это повлечет за собой серьезную контратаку. Если гунны лишатся этих припасов, то пойдут в тотальное наступление на границу. Тогда жертв будет гораздо больше.

Линь Ваньюэ резко поднялась со стула, обошла стол и упала на колени. Спина ее была прямой, как стрела.

— Главнокомандующий, гунны — это дикари, — громко и отчетливо произнесла она. — Они подобны волкам, спящим у северной границы. Но кто позволит волку спать под своей кроватью? Главнокомандующий великодушен, но этот смиренный готов рискнуть и получить всеобще осуждение. Метод одной лишь обороны никогда не возымеет эффекта в борьбе с гуннами! Наша страна пожертвовала бесчисленным количеством офицеров и солдат. Многие полководцы отдали годы своей жизни на защиту северной границы, но гунны по-прежнему безжалостны. Они неоднократно нападали на границу каждый год. Сколько хороших людей полегло от их рук на поле битвы?! И что в итоге? В итоге мы просто приспособились и терпим дальше, но это не принесло и намека на мир. Вопреки всему, они посылают отчаянных, безрассудных гуннов совершать ночные набеги на наш военный лагерь! Раз уж дело приняло подобный оборот, этот смиренный считает, что только убив всех их боевых коней, сожгя все их припасы, уничтожив каждого боеспособного мужчину и заключив каждую женщину под стражу, можно искоренить засилье гуннов! Даже если этот план возымеет успех, и гунны пойдут в ответное наступление, мы продолжим отбивать их атаки из Янгуаня и оборонять город. Там мы используем преимущество местности, чтобы измотать гуннов. У них не останется провианта, они понадеятся на мимолетный момент бравады, но не достигнут никаких результатов. Их атака начнется с промаха, за этим последует отчаяние, а закончится все истощением — это будет лучшим исходом! Наша армия воспользуется их упавшим моральным духом. В мороз мы откроем городские ворота и уничтожим всех вторгшихся гуннов!

Сердце Ли Му дрогнуло. Он с изумлением смотрел на юношу с прямой спиной, стоящего на коленях. Увидев уверенность в его глазах, услышав решимость в голосе, Ли Му удивился: семнадцатилетний паренек и вправду держал в уме столь...столь хитрые маневры!

Воспоминания нахлынули на него подобно приливу. Сцена из далекого прошлого словно пересеклась с настоящим.

Это было три года назад, прямо в этом шатре.

Перед ним на коленях стоял тощий и изможденный подросток, одетый в лохмотья. Как и сегодня, спина его была прямой, а выражение на лице непреклонное. Он спокойно рассказал о своей трагедии, при этом не проронив ни единой слезинки.

И именно потому, что Ли Му не увидел ни слезинки на лице этого четырнадцатилетнего подростка, он решил принять его.

Три года пролетели в мгновение ока.

Подросток превратился в юношу. Он преклонил перед ним колени и твердым, решительным тоном сказал, что хочет убить гуннских коней, сжечь припасы, уничтожить гуннских солдат и взять под стражу гуннских женщин! Он зашел так далеко, что пожелал полного уничтожения гуннов.