Глава 144 Прорывая новое начало

Ли Сянь уверенно сказала Ло И:

— Не беспокойся, у Маньши есть голова на плечах, и ее идеалы категорически не позволят ей выйти замуж за какого-то второго принца племени Маодунь. Естественно, с тобой бы ничего не случилось, я знаю чувство меры.

Слова Ли Сянь как будто обладали уникальной магической силой. Выражение лица Ло И смягчилось, и она села обратно.

Ли Сянь продолжала успокаивать ее:

— Думаю, Маньша сама не заинтересована в союзе пяти племен. Что касается географического положения, те племена живут в глубинах степей. В отличие племени Томань, которое располагается менее чем в ста ли от Янгуаня. Если племена достигнут той точки, где сосуществование с Ли больше не будет возможным, племя Томань это затронет в первую очередь. Думаю, Маньша не может это не понимать.

Ло И кивнула:

— Она уже говорила что-то подобное раньше.

Ли Сянь улыбнулась уголками губ:

 — Вижу, она уверена в тебе, что может рассказать все, что угодно.

— Крошка Сянь-эр…

— Я хочу обсудить с Маньшей кое-какие дела. Полагаю, ей это будет интересно, я уже послала к ней людей. А сейчас мне нужно, чтобы ты начала лечение.

— Ай... — Ло И вздохнула, подчиняясь судьбе, затем сжала Линь Ваньюэ за запястье и пожаловалась: — Что у меня за статус, чтобы иметь дело с простым волчьим ядом... хм?

Увидев нахмуренные брови Ло И, Ли Сянь почувствовала, как ей сдавило сердце: человеком с высочайшими навыками врачевания во всей поднебесной является ни кто иной, как Ло И. Лекарство, которое назначит Ло И, может перехитрить даже императорских лекарей.

— Ээ? — Ло И издала еще один странный звук. Ли Сянь покорно смотрела на нее, ожидая диагноза. — Твой фу... эта особа... почему в ее теле течет яд цветка Яован?

— Цветок Яован? — Ли Сянь нахмурилась и тут же вспомнила отчет Юй Вань и диагноз императорского лекаря. Линь Вэньюэ действительно отравлена странным ядом, но Ли Сянь прежде не слышала о цветке Яован.

— Ммм... интересно. Как только вылечу ее, нужно спросить, откуда у нее этот яд.

Услышав, что Линь Ваньюэ можно спасти, Ли Сянь немного успокоилась. Она спросила:

— У цветка Яован есть какие-то особые свойства?

— Мгм, но ни в одной книге нет записей о нем. Расти он может где угодно, но это всего лишь маленький незаметный цветок. Никто не будет добавлять его в пищу или вводить в состав лекарств, потому что его целебные свойства очень сложны. При использовании в качестве лекарства, его требуется сочетать со множеством других согревающих ингредиентов, чтобы смягчить его свойства. Вот почему его использовали только в долине Яован. Но откуда у нее этот яд? Судя по пульсу, она отравлена им не менее трех лет, и он уже проник в ее органы. Как странно... крошка Сянь-эр, только не говори, что у нее вредная привычка жевать древесную кору и сорняки?

Ли Сянь бросила на Ло И холодный взгляд. Та глупо похихикала, но больше ничего не сказала и сосредоточилась на считывании пульса Линь Ваньюэ.

— Ай-яй-яй... ой-ой-ой, ай-яй-яй!

Тут Ли Сянь не могла ничего поделать: эта женщина неисправима. Ло И хоть и обладала непревзойденными навыками врачевания, но даже после стольких лет ее дурная привычка не исчезла. Она раздувала из мухи слона, превращая малейший пустяк во вселенскую трагедию, что плохо знающий ее человек подумал бы, что уже обречен.

Ло И покачала головой и с презрением отбросила запястье Линь Ваньюэ. Она отряхнула ладони, похлопывая их друг о друга, и сказала Ли Сянь:

— Крошка Сянь-эр, то, что она прожила так долго, уже везение.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Несмотря на то, что выглядит она довольно здоровой, даже пожилой человек лет шестидесяти будет намного здоровее ее. Сильная снаружи и хрупкая внутри. Ее внутренности уже никуда не годятся. Она похожа на изъеденное насекомыми дерево — внешне крепкая, но сломится от одного удара.

Ли Сянь вскинула брови:

— Почему так?

— Начну с этого цветка Яован. Он все это время обволакивал ее органы, и, вероятно, некоторое время назад она получила серьезную внутреннюю травму. Леденящие кровь токсины Яована воспользовались ослаблением защиты и проникли в ее органы. Помимо этого, она слишком много беспокоится: часто уныла и подавлена, беспрестанно подвергает свой организм нагрузкам. У каждого есть свои пределы. Будь то физическое или душевное воздействие, как только будет пересечена черта предела, человек пострадает. Поскольку она молода, один или два крупных урона незначительны, но если их много, они будут накапливаться и скрываться в ее теле и в итоге дадут о себе знать. После поражения отравленной стрелой сочетание этих двух чрезвычайно зловещих ядов отняло у нее половину жизни. Она станет бесполезной, даже если ее вылечить.

Ли Сянь не могла описать, что чувствовала в данный момент: если бы она не увела Линь Ваньюэ на этот скользкий путь*…

— Ло И... даже ты не сможешь вылечить ее?

* 拖下水 (tuōxiàshuǐ) — затащить в воду (обр. под влиянием или угрозами других людей поддаться соблазну, совершить промах; увести на скользкий путь)

Услышав мягкий тон Ли Сянь, Ло И отбросила циничность и со всей серьезностью произнесла:

— Ты так сильно о ней беспокоишься?

На краткий миг Ли Сянь не нашла слов. После долгого раздумья она ответила:

— Я узнала о ее истинной личности только сегодня. Если бы не я, она бы не стала такой.

Ло И, казалось, о чем-то задумалась. Возможно, именно потому, что они обе были женщинами, Ло И могла себе представить, через что прошла Линь Ваньюэ. Она не удержалась и спросила:

— Крошка Сянь-эр, если бы на этой кровати сейчас лежала я, ты бы сделала все возможное, чтобы спасти меня?

— Конечно.

Ло И начала улыбаться:

— Хотелось бы, чтобы это было именно так. Я могу спасти ее и поспособствовать ее полному восстановлению в кратчайшие сроки. Но должна вот что сказать тебе: у нее не будет средней продолжительности жизни.

Лицо Ли Сянь тотчас же исказилось ужасом. Она очень быстро взяла себя в руки, но Ло И все равно уловила то выражение.

— Даже тебе... не под силу?

Ло И кивнула:

— Я не бог, у каждого тела есть свои пределы. Ее здоровью был нанесен слишком большой ущерб. Во всяком случае, тут я ничего не могу поделать.

— Тогда ее продолжительность жизни…

— Если она будет регулярно подкреплять свой организм полезной пищей и лекарствами, делая упор на восстановление сил, то сможет продержаться до пятидесяти лет.

… …

Линь Вэньюэ проспала трое суток. Ли Сянь не вмешивалась в дела военного лагеря, власть была передана двум подручным командирам. На третью ночь она выслала кавалерийский отряд во главе с Ду Юйшу.…

На вторую ночь очнулась Юцинь.

— Эта подчиненная Юцинь заслуживает десяти тысяч смертей!

Сидя у постели Линь Ваньюэ, Ли Сянь натянула тонкое одеяло на Линь Ваньюэ, прикрывая талию.

— Можешь встать.

— Благодарю Ваше Высочество.

— Я внедрила тебя в племена гуннов на последние несколько лет, спасибо тебе за твою работу.

— Этой подчиненной выпала счастливая доля служить Вашему Высочеству.

Ли Сянь посмотрела на крепко спавшую Линь Ваньюэ и сказала:

— С сегодняшнего дня ты больше мне не принадлежишь.

Юцинь побледнела от испуга и опустилась на одно колено:

— Ваше Высочество?

— Тебя спас фума, подвергая себя опасности. С этого дня ты больше не цичжу. Можешь служить фуме, чтобы воздать за его доброту.

— ...Слушаюсь!

— Можешь идти.

… …

На рассвете четвертого дня Линь Вэньюэ проснулась.

Сначала послышалось слабое мычание. Ее ресницы затрепетали, и она медленно открыла глаза.

Придя в себя, Линь Ваньюэ чувствовала мешанину в голове. Все ее тело болело, сил совсем не было. Она по-прежнему лежала, растянувшись на кровати, изучая внутреннее убранство комнаты. Поразмыслив немного, она наконец поняла, что это поместье генерала.

Она закрыла глаза, воспроизводя в памяти моменты перед потерей сознания: в нее выстрелили... вытащили на стену, а потом...

"Принцесса, ни в коем случае не покидай меня!"

Точно. В последний момент перед тем, как упасть в обморок, Линь Ваньюэ поняла, что больше не сможет хранить свою тайну. Она ухватилась за Ли Сянь, как за спасительную соломинку, надеясь, что та сможет защитить ее…

Линь Ваньюэ приподнялась и зашипела от боли, когда согнула спину с раной на ней.

Она села с большим трудом и посмотрела на свою обнаженную верхнюю половину тела, обмотанную бинтами…

Она горько усмехнулась: "И все же не смогла этого скрыть…"

Линь Вэньюэ прижала руку к груди. Поскольку ее не заключили под стражу, это означало, что Ли Сянь помогла ей сохранить тайну. Но как теперь смотреть ей в глаза?

"Будет ли она винить меня?"

"Возненавидет ли меня?"

"Испытывает ли отвращение из-за того, что я настаивала стать ее фумой, даже будучи женщиной?"

При мысли о том, что Ли Сянь посмотрит на нее с презрением и отвращением, сердце Линь Ваньюэ болезненно заныло.

Пока она витала в мыслях, Ли Сянь, неся чашу лекарства, толкнула дверь и вошла в спальню.

Она обрадовалась, увидев Линь Ваньюэ в сознании, но тут же опешила от того, как Линь Ваньюэ со скорбным выражением лица сидит, прижав руку к забинтованной груди, словно потеряв свою душу.

Она торопливо подошла к постели и тихо позвала:

— Фума?

Линь Ваньюэ вздрогнула при звуке голоса Ли Сянь и подняла голову. Увидев принцессу, она пришла в ужас.

Вспомнив, что она обнажена по пояс, она быстро схватила тонкое одеяло и прикрыла себя спереди.

От этой череды действий Ли Сянь не знала, смеяться ей или плакать: что тут прятать? Чего она не разглядела на теле этой женщины за все эти четыре дня?

Но увидев Линь Ваньюэ в таком состоянии, Ли Сянь почуствовала, как в груди вспыхивает неизвестный огонь. Она поставила чашу с лекарством на стол и села перед Линь Ваньюэ.

При приближении Ли Сянь Линь Ваньюэ почувствовала себя неуютно. Она еще выше натянула одеяло, не поднимая головы и не смея взглянуть на Ли Сянь.