Глава 135 Пламя войны, поглощающее города | Война пяти племен

Ли Сянь долго сидела в безмолвии, сжимая письмо.

Она поняла автора. К ней не обратились бы с такой просьбой, не возникни чрезвычайная ситуация.

Но сейчас было неподходящее время. Не важно, насколько срочное это дело, его придется отложить.

Пролетел еще один месяц. С каждым днем приближалась осенняя битва.

После открытого разговора с Ли Сянь Линь Ваньюэ чувствовала спокойствие на душе. Та поручила четырем не знакомым Линь Ваньюэ лицам охранять ее днем и ночью. Линь Ваньюэ могла беспрепятственно передвигаться в пределах поместья и даже не думала о том, чтобы сделать шаг за его пределы.

Казалось, она вернулась к тем мирным дням. Независимо от того, насколько Ли Сянь была занята, она не пропускала совместных приемов пищи с Линь Фэйсином. Иногда они наедине играли в облавные шашки в павильоне. Ли Сянь рассказывала что-нибудь о северной границе и внимательно прислушивалась к мнению Линь Фэйсина.

Хотя и вернулось спокойствие прежних дней, Линь Ваньюэ чувствовала, что что-то изменилось.

Линь Ваньюэ обнаружила, что по происшествии недавних событий сильно изменилась. Ей было трудно объяснить себе, какие у нее с Ли Сянь отношения, но внезапно она поняла, что одержимость, за которую она цеплялась в течение четырех лет, уже не так остра, как раньше.

Похоже, что эти сильные чувства, желание взаимности и жажда обладать ослабли без ее ведома.

В ночной тиши Линь Ваньюэ спросила себя. Возможно ли, что из-за пережитого, когда она по-настоящему поняла Ли Сянь, эта любовь исчезла?

Ничуть. Линь Ваньюэ прекрасно понимала, что ее чувства к Ли Сянь уже вросли в ее жизнь, и вырвать их из нее было уже невозможно.

Но теперь Линь Ваньюэ не ограничивалась мыслями об одном лишь настоящем. Она начала думать о далеком будущем и, как это делает Ли Сянь, расставлять приоритеты. Ее мысли не сосредотачивались на одной северной армии.

Она научилась плыть по течению и прятать на дне души такие чувства, как любовь к Ли Сянь.

От этой перемены Линь Ваньюэ почувствовала, словно после долгого бесцельного блуждания по лабиринту впереди наконец-то виднелся выход.

Развитие не обходится без медленного накопления. Когда оно достигает определенного уровня, происходит качественное изменение.

Когда Линь Ваньюэ смотрела на Ли Сянь, ее взгляд уже не был таким пылающим, и отношение Ли Сянь к ней тоже немного изменилось. Теперь их общение больше походило на дружбу благородных господ.

После месяца "исчезновения" сяо-Цы вернулась в поместье.

За несколько дней до возвращения сяо-Цы утонула дворцовая служанка по имени А-Янь. Раньше она служила во дворце матери принца Чу, после смерти которой всю прислугу распустили. А-Янь назначили во дворец Цину принца Сяна, но он покинул столицу без нее, поэтому ее перевели в служанки новой императрицы. Как-то А-Янь случайно упала в колодец, что привело к ее смерти. Она была всего лишь служанкой, поэтому никто не проводил расследования. Никто не придал значения этому случаю. Для дворцовых служанок и евнухов это стало обсуждаемой в свободное время темой. Поговаривали, что когда из колодца вытащили холодное тело А-Янь, было обнаружено, что она находилась на втором месяце беременности. Никто не знал, правда это или ложь, но эта тайна сгнила вместе с А-Янь на заброшенном кладбище.

В "Годовых отчетах страны Ли" было записано:

"Юаньдин тридцать первый год · девятый месяц.

Под предводительством племени Маодунь было объединено пять лучших племен, куда вошли племя Цзичжоу, Данху, Яньчжи и Томань, а также несколько сотен мелких племен, собранных за несколько дней в большую армию в сотни тысяч человек. Войска двинулись на границу Ли".

Именно в этот момент мир между страной Ли и гуннами, десятилетиями поддерживаемый великими генералами, был окончательно нарушен, и началась затяжная битва с переменным успехом.

Это потрясение историки назвали "Войной пяти племен".

С начала девятого месяца на северной границе почти каждый день происходили сражения. Разгорелось пламя войны, и обе стороны несли потери и одерживали победы.

Двору были предоставлены военные доклады, император совещался с придворными министрами.

Он принял предложение наследного принца Ли Чжу и первого правого советника, затем отдал приказ: простолюдинам, жившим на границе, покинуть свои дома и отступить на сто ли.

Ли Чжао обдумал это еще раз и написал секретный указ принцу Юну, Ли Чуаню: "Как только народ благополучно эвакуируется, армия северной границы должна остаться в Янгуане и использовать преимущество местности. Оборона — первый приоритет, вступление в бой — второстепенное. Дождитесь суровой зимы, используйте климат, чтобы усмирить напористость гуннов".

Приказ поверг в шок всех людей.

Простолюдинам, жившим на северной границе, было так тяжело, что словами не передать. Им придётся бросить земли и сельскохозяйственные угодья, на которых они жили в течение многих поколений. Нельзя запросто взять и уехать! Как же им прожить дальше без своих земель? Но приказ императора нельзя нарушать. Как бы им ни было тяжело расставаться со своей землей, они все равно должны были уехать.

Не прошло и месяца, как благодаря активному сотрудничеству префектур и предоставляемой войсками защите большинство простолюдинов переехали в новые дома и начали новую жизнь.

Между тем война на северной границе только начиналась…

Юаньдин тридцать первый год · десятый месяц.

Денно и нощно шло к императору срочное донесение с северной границы.

Измученного длительной дорогой посыльного не останавливали на пути, поскольку он вез красный бамбуковый свиток. Он направился прямо в императорский кабинет Ли Чжао.

Шуньси с тяжелым выражением лица поднял красный бамбуковый свиток обеими руками и опустился на колени перед Ли Чжао, низко опустив голову.

Сердце Ли Чжао упало, когда он увидел этот свиток. Он отложил нефритовую кисть и открыл его.

"Вашему Величеству: Юаньдин тридцать первый год · десятый день, десятый месяц.

Армия гуннов снова атаковала. Его Высочество принц Юн назначил приказал вступить в бой и встретить объединенную атаку пяти племен. Главнокомандующие обеих сторон провели в поединке более ста раундов. Его Высочество принц Юн потерял бдительность: безжалостный гунн Тутурба бросил его под коня, и он отдал жизнь за родину.

Наша армия понесла серьезные потери. Подручный главнокомандующего Чжун Лянцзюнь погиб в бою. Было убито более десяти тысяч солдат. Этот ничтожный Гао Дэи заслуживает десяти тысяч смертей. Умоляю Ваше Величество дать указания".

У Ли Чжао затряслись руки. Он отшатнулся на три шага назад, покачнулся и снова застыл на месте. На его короне тихо и звонко стукнулись друг о друга двадцать четыре бусины, нанизанные на нити.

— Ваше Величество! — Шуньси поспешно подбежал к Ли Чжао, чтобы поддержать его.

Тяжело дышавший Ли Чжао громко крикнул:

— Непослушный! Непослушный сын! Я же говорил тебе: не лезь из-за военных заслуг, ты... ты!

Не успел Ли Чжао закончить фразу, как его глаза закатились, и он, не в силах справиться с потрясением, потерял сознание.

— Ваше Величество! Кто-нибудь, вызовите императорского лекаря..!

Ли Чжао взошел на трон в двадцать два года, и сейчас ему уже было пятьдесят три. Хотя Ли Чуань не пользовался особой благосклонностью, он все же был его родным сыном. Для пожилого человека, достигшего пятидесяти лет, получить весть о смерти собственного ребенка было жестоким ударом, пусть он и хладнокровный император.

В конце концов, Ли Чжао был стар. Он оставался без сознания в течение суток. Лекарь бережно ухаживал за ним. К счастью, императору ничего серьезного не грозило: он был просто перегружен работой и подавлен болью потери сына.

На следующий день после полудня Ли Чжао очнулся.

Измотанная императрица Дэ сразу же воспряла. Она опустилась на колени у постели Ли Чжао:

— Ваше Величество, Вы проснулись?

Ли Чжао взглянул на императрицу Дэ и прохрипел:

— Воды…

Дворцовая служанка подала стакан воды. Императрица Дэ напоила Ли Чжао водой и позвала императорских лекарей. Четыре лекаря быстро поставили ему диагноз, затем один из них сказал:

— Госпожа императрица, здоровью Его Величества уже ничего не угрожает. Все, что нужно Его Величеству сейчас, — покой и отдых. Позже мы выпишем согревающий и питательный рецепт.

— Можете идти.

Как только лекари поклонились и ушли, Ли Чжао похлопал по месту рядом с собой. Императрица Дэ присела на край кровати. Она посмотрела на седеющего мужчину, с которым прожила больше двадцати лет.

— Помоги мне сесть.

— Слушаюсь.

Ли Чжао оперся на спинку императорского ложа. Цвет его лица был пепельным. Императрица Дэ тихо сидела рядом с ним, не произнося ни слова.

— Ублюдок! Скот! Этот непочтительный сын! — Ли Чжао внезапно вышел из себя, хлопнув по кровати.

— Ваше Величество, поберегите здоровье!

Ли Чжао прислушался к ее совету и попытался взять себя в руки. Он тяжело дышал, грудь его заметно вздымалась и опускалась.

Через некоторое время он спросил:

— Где наследный принц?

— Ваше Величество, после того, как Вы вчера упали в обморок, наследный принц, старшая принцесса и вторая принцесса провели ночь у Вашей кровати. Сегодня утром я отпустила их отдохнуть.

— Мгм... позови ко мне наследного принца.

— Слушаюсь.

… …

Ли Чжу расправил свои одеяния и опустился на колени перед кроватью Ли Чжао:

— Этот сын приветствует отца-императора отца.

— Можешь встать.

— Благодарю отца-императора.

— Следующие несколько дней мне требуется отдых, чтобы восстановить силы. Перебирайся в восточный дворец.

— Слушаюсь.

Ли Чжао повернул голову и посмотрел на своего единственного законного сына. Увидев черты Ли Цинчэн на лице Ли Чжу, он на мгновение впал в оцепенение. Уже несколько лет, как ее не стало.