Глава девятая

Полдень понедельника, золотой час.

Возвышающийся утес Дьявольской Ямы нависает над моими плечами, а передо мной оранжевое солнце садится на горизонте, лучи которого тянутся через сверкающее море, чтобы коснуться моего лица.

Несмотря на морозную погоду, обжигающую уши и покрывающие инеем ресницы, я чувствую тепло изнутри, потому что сегодня я стала на праведный путь. На этот раз по-настоящему.

Я провела выходные в больнице, накрытая накрахмаленными простынями, и мне ничего не оставалось делать, кроме как пялиться в белый потолок и есть шоколадные батончики Hershey от Рэн. Это дало мне возможность осознать, что, вернувшись в прошлый четверг на Побережье Дьявола, я выскочила из автобуса не с той ноги. Совершить последнюю аферу перед тем, как завязать, все равно что наркоман скажет, что он примет последнюю дозу, прежде чем очистится. У меня было неудачное начало.

Второй шанс появился в виде туза пик, и я ухватилась за него обеими руками. Я даже прикрепила эту игральную карту к дверце холодильника, и каждый раз, когда захожу на кухню в поисках перекуса, вспоминаю, как мне повезло.

К сожалению, это также напоминает мне о большом пальце Рафаэля Висконти, касающемся пульса у меня на горле.

Порыв ветра обдувает мой затылок и пробирает кости до дрожи. Замерзшими пальцами я достаю из кармана телефон и смотрю на время на экране.

17:55

Легкая паника скручивает мой желудок в узел. Чёрт. Все, что сказал Рафаэль — это принести резюме, быть на рыбацком причале в шесть вечера и не опаздывать. Что ж, мне не нужно в сотый раз сверяться с Google Maps, чтобы понять, что я нахожусь именно там: вонь гниющей рыбы и кровь, окрасившая два причудливых причала, торчащих из воды, делают это совершенно очевидным. Но поблизости нет ни шикарного бара, ни ресторана, ни даже какого-либо заведения, в котором я могла бы работать, если уж на то пошло. Чтобы еще раз убедиться в этом, я медленно поворачиваюсь по кругу, осматривая обугленные остатки главного порта справа от меня, скалистые стены утеса позади меня, а затем останавливаюсь там, откуда начала свой осмотр — в замешательстве смотрю на Тихий океан.

Неужели меня разыграли? Господи, ни разу эта мысль не пришла мне в голову.

Раздражение и семена унижения прорастают в моем животе, и я бормочу проклятия себе под нос.

Да пошел он.

Я ненавижу зависеть от мужчины. И почему из всех мужчин я решила положиться на того, у кого самая хищная улыбка?

Издав ледяной вздох, я перевожу взгляд на единственный признак жизни: старика, привязывающего ржавую лодку к причалу. Полагаю, не будет лишним спросить у него, не знает ли он, куда меня занесло. Перебираясь по скользким камням и перешагивая через шатающиеся доски, я даю себе новую клятву. Если Рафаэль Висконти меня разыграл, то я осуществлю свой мимолетный план: минимизирую потери, продам его часы и уеду в Канаду.

— Простите? — я замираю в ожидании ответа. Ничего. Я прочищаю горло и сжимаю кулаки. — Хм, случайный вопрос, но не знаете ли вы, есть ли здесь поблизости бар или что-нибудь в этом роде, принадлежащее Рафаэлю Висконти? Я пытаюсь...

— Ты упустила судно.

Его голос хрипловат и едва слышен из-за пронизывающего ветра.

— Простите?

Он раздраженно опускает плечи, и его веревка ослабевает.

— Ты опоздала на судно, — снова ворчит он.

Я хмуро смотрю на заднюю часть его желтого дождевика. Что он имеет в виду, говоря, что я опоздала на судно? Типа, я приехала недостаточно рано, по мнению Рафаэля, и он отнял у меня возможность работать?

— Я не понимаю.

Следует ещё одно ворчание. На этот раз он дергает головой влево.

— Служебный катер ушел пять минут назад.

О как. Он имеет в виду буквально, а не метафорически. Но... в смысле служебный катер? Я проследила за его взглядом и, когда заметила, на что он смотрит, еще больше прихожу в замешательство.

Яхта. Большая, блестящая, белая, из тех, что можно увидеть в рэп-клипах и документальных фильмах о богатых людях, живущих на юге Франции. Она лишь пятнышко на голубом горизонте, и с материка ее невозможно заметить из-за выступающего слева утеса. Но с конца причала я вижу ее во всей ее безвкусной, сбивающей с толку красе.

Постепенно до меня доходит, что я так и не спросила, какую работу для меня приготовил Рафаэль. Поскольку это было в Дьявольской Яме, я по глупости предположила, что это будет какая-то скромная работа в сфере обслуживания, но теперь, когда я смотрю на мега яхту, покачивающуюся на волнах Тихого океана, я уже не так уверена.

Я что, стюардесса на судне?

— Откуда, черт возьми, я должна была знать?

Я моргаю и опускаю взгляд на рыбака. Я и не заметила, как произнесла это вслух. Тряхнув головой, я снова смотрю на экран своего телефона и впадаю в панику.

— Может быть, вы сможете меня к нему подвести?

Мужчина замирает и поворачивает голову, как чертова сова. Он окидывает взглядом мои колготки и платье и встречается с моим взглядом. Очевидно, ему нравится то, что он видит, потому что он приподнимает кустистую бровь и спрашивает: — А что я получу взамен?

Я открываю рот, но тут же закрываю, подавляя саркастическую реплику, вертевшуюся у меня на языке. Нет. Мне дали второй шанс стать хорошим, нормальным человеком, а это также значит, что я должна избавиться от дерзких высказываний. Поэтому, вместо того чтобы сказать, что я не буду спихивать тебя в воду и молиться, чтобы ты забыл, как плавать, я заставляю себя улыбнуться и хлопаю ресницами.

— Ты получишь удовольствие от того, что поможешь красивой женщине, попавшей в затруднительное положение, — я сжимаю пальцы вместе и добавляю. — Ну, пожалуйста? Очень-очень прошу.

Его пристальный взгляд задерживается на мне на мгновение, прежде чем он поднимается на ноги, от чего у него хрустят кости.

— Ладно, залезай.

Мужчины. В кои-то веки я рада, что все они, блять, одинаковые.

Он грубо берет меня за предплечье, чтобы поддержать, когда я забираюсь в лодку. Я опускаюсь на холодную, мокрую скамью, пока он отвязывает нас от причала и возится с консолью. Через несколько мгновений мотор затарахтел под моей задницей, и мы понеслись по волнам. Смесь ледяной воды и ветра ударяет мне в лицо и волосы, я зажмуриваюсь и обхватываю сумочку на коленях, пытаясь сохранить ее сухой.

Но это бесполезно, к тому времени, как урчание двигателя замедляется до ленивого пыхтения, я уже насквозь мокрая. Похожие на слизней пряди волос прилипли к затылку, и я почти уверена, что даже мои чертовы трусики намокли. О, и еще один взгляд на мобильник говорит о том, что я опаздываю на десять минут.

Не самое лучшее начало, Пенни.

Лодка причаливает к плавательной палубе в задней части яхты, и рыбак не спеша поднимает меня на борт лодки, чтобы я могла дотянуться до лестницы. Когда его костлявые пальцы опускаются чуть ниже моих бедер, я рявкаю: — Отъебись, — он отвечает что-то столь же нехристианское, и, прежде чем я успеваю преодолеть первую ступеньку лестницы, он врубает мотор и уносится в сторону причала.

Мудак.

Цепляясь за скользкую лестницу, с перекинутой через плечо сумочкой, я, используя все силы своих хилых рук, чтобы вскарабкаться еще на одну ступеньку. Теперь я почти могу заглянуть за край плавательной платформы, и мой взгляд падает на пару одетых в черные колготки ног. Я поднимаю взгляд еще выше, отмечая длинные стройные ноги, смехотворно короткую юбку и красные губы, сжимающие сигарету.

Глаза, знакомые и коварные, встречаются с моими. Это Анна, девушка, которой одержим Мэтт. Она делает медленную, последнюю затяжку, а затем бросает испачканный помадой окурок мимо моего уха в бушующее море позади меня.

— Ты опоздала, — холодно говорит она, прежде чем развернуться на босых пятках и неторопливо пройти через двойные двери.

Ну что ж. Видимо, она все еще злится, что я прервала ее разговор с Рафаэлем.

Выплюнув очередное ругательство, я по-армейски выползаю на палубу и поднимаюсь на ноги. Я подумываю последовать за Анной через двойные двери, но лужица соленой воды у моих ног говорит о том, что это приведет лишь к еще большим неприятностям. Вместо этого я бесцельно брожу по боковой палубе, заглядывая в иллюминаторы, в поисках кого-нибудь, кого угодно, кто мог бы дать мне хотя бы малейшее представление о том, какого хрена я нахожусь на яхте в середине декабря.

И все же я нахожу девушку дальше по палубе, купающуюся в лучах охранного фонаря.

А еще она рвёт перегнувшись через перила.

Когда я подхожу, она оглядывается в сторону и вытирает рот салфеткой, которую держит в руке.

— Пожалуйста, не говори мне, что ты Пенни.

Я смотрю вниз на зеленую жижу, скользящую по изгибу лодки.

— Я не вовремя?

Она разражается сухим смехом и откупоривает бутылку с водой, а затем допивает ее пятью жадными глотками.

— Извини, куколка. Я Лори, правая рука Рафаэля. Я бы пожала тебе руку, но думаю, что от этого движения меня снова стошнит. У тебя с собой резюме?

Я достаю его из сумочки. Лори красива, даже когда изрыгает свой обед. Чернокожая девушка с карими глазами, длинными ресницами и самым изящным высоким хвостом, который я когда-либо видела. Она выглядит немного старше меня, но определенно не старше двадцати с небольшим.

— Я проживу и без рукопожатия, — говорю я, забавляясь и опускаю взгляд на ее руку, облокотившуюся на перила. — Ты в порядке?

— Конечно, нет, мы в полумиле от суши, а я не умею плавать, — бормочет она, отходя от моря и хватаясь за живот. — Но я привыкну к этому. Придется, потому что из-за взрыва в порту мы в обозримом будущем будем работать на этой чертовой яхте.

Мой взгляд скользит по горизонту, наблюдая, как последние лучи солнца опускаются за серо-голубой горизонт, охлаждая цветовую палитру неба.

— Работать на яхте?

— Пойдем, я введу тебя в курс дела.

Я иду по шаткой дорожке, которую она прокладывает вдоль боковой палубы, и останавливаюсь на открытой площадке в передней части яхты, где обе боковые палубы сходятся в одной точке. Несомненно, для этого есть более подходящее слово, но единственное судно, на которое я когда-либо ступала — это паром.