Я реально суперженщина!

Ну, не настолько супер, чтобы готовить сегодня ужин. Я все-таки охренеть как устала для такой ерунды. Так что по пути домой заскакиваю взять что-нибудь из ресторана. Софи будет счастлива, по-любому. Ведь не придется убираться после ужина на кухне.

Влетая домой с едой в одной руке, портфелем — в другой и бутылкой воды и почтой, зажатыми где-то посередине, я выкрикиваю «Привет!».

Тишина.

Окей. Ничего страшного. Она точно дома, раз дверь оставлена распахнутой настежь и тут же валяется рюкзак. Наверно, она как обычно в своих наушниках и просто не слышит меня. Я иногда подумываю оплатить операцию, чтобы наушники имплантировали ей прямо в уши. Уверена, это сделало бы ее жизнь намного проще.

Я скидываю каблуки, разбираю почту, отвечаю на письмо в телефоне, и тут до меня доносится громкий смех со стороны внутреннего дворика через стеклянные французские двери. И мужской голос. У меня в голове перемыкает. Какого черта? Софи хорошо известны правила. Никаких приятелей в гостях, пока меня нет дома. Я несусь в патио, готовая прибить ее.

Распахиваю двери и вылетаю во двор.

И останавливаюсь, как вкопанная, с открытым ртом.

В бассейне с Софи Шейд.

Моя дочь и жиголо, с которым я переспала.

Прямо передо мной.

В бассейне.

Я в шоке. Возмущена. Парализована.

Он не трогает ее. Он просто рядом с ней, балансирует на руках. Явно в плавках. Явно красив. И мокрый. И рядом с моей, блин, дочерью.

Софи, заметив меня, машет мне рукой.

— Привет, мам! — кричит она, улыбаясь.

Шейд оборачивается поздороваться и замирает.

Он не знал, с чьей он дочерью. Это очевидно.

Но это не отменяет факта, что он по-прежнему здесь. Рядом с моей дочерью.

Я же говорила, что это моя дочка?!

И логично, что я делаю именно то, что бы сделала любая здоровая женщина, живая, из плоти и крови.

Я слетаю с катушек.

Вот он, мой звездный час.