Джеффри активировал слой расширения, который сбросил стрелку и поле данных на быка, подтвердив, что это действительно был Один.

"Сессна" продолжила свой разворот. Джеффри заметил еще одну группу слонов, еще дальше от водопоя, чем вторая. Это была семья М, его основная изучаемая группа. Со вчерашнего дня они проделали большой путь. - Повернуть на северо-запад, - сказал он "Сессне", - и снизиться примерно до двухсот метров.

Самолет повиновался. Джеффри сосчитал слонов на глаз, насколько мог, но это было достаточно сложно с фиксированной позиции. Он один раз пролетел над группой, заставил "Сессну" сделать круг и вернуться, и получил разные цифры: одиннадцать при первом заходе, десять при втором. Уступив, он позволил расширению наклеить ярлык и идентифицировать партию. Он был прав относительно идентификации семейства М, и расширение обнаружило только ожидаемые десять слонов. Должно быть, он дважды посчитал одного из буйных детенышей.

Он заставил "Сессну" еще раз пролететь над семейством М, еще ниже, и наблюдал, как слоны поднимают головы, чтобы последовать за ним, а одна из взрослых особей даже отсалютовала ему хоботом. - Дай мне инструкцию, - сказал он самолету.

Он выбрал полоску земли и спустился в трехстах метрах от семейства М. Расширение не обнаружило других слонов - и уж точно быков - в радиусе трех километров. Достаточная погрешность, и он был бы предупрежден, если бы ситуация изменилась.

Он объявил "Сессне", что вернется в течение двух часов, подхватил из-за сиденья пилота на плечо свою сумку и затем направился в направлении стада. Не оставляя ничего на волю случая, Джеффри поднял с земли сухую ветку и на ходу стучал ею по земле, время от времени повышая голос, чтобы объявить о своем прибытии. Последнее, что он хотел сделать, - это напугать дремлющего слона, который каким-то образом умудрился не заметить его приближения.

- Это я, Джеффри.

Он продрался сквозь деревья, и наконец слоны показались в поле зрения. Десять, как подтвердило расширение, мирно паслись, сопя и роясь в высохшей траве. Матриарх Матилда уже знала о его присутствии. Она была большой слонихой с широкой мордой, у нее отсутствовал бивень с правой стороны и сбоку от левого уха была характерная выемка в форме Африки.

Джеффри отбросил палку. - Привет, большая девочка.

Матилда фыркнула и запрокинула голову, затем вернулась к поиску пищи. Джеффри оглядел остальных участников группы, выискивая признаки болезни, травмы или воинственного настроения. У одного из младших слонят - Моргана - все еще была та же хромота, которую Джеффри заметил днем ранее, поэтому он вызвал конкретную биомедицинскую сводку. Анализ крови показал нормальное содержание лейкоцитов и гормонов стресса, что говорит о том, что не было никакой инфекции или повреждения скелета, только умеренно изнуряющее растяжение мышц, которое со временем пройдет. Младенцы были жизнерадостными.

Что касается остальных членов семьи М, то они были расслаблены и миролюбивы, даже Марша, дочь, которая недавно в шутку дразнила Джеффри. Она казалась застенчиво поглощенной своими поисками пищи, как будто верила, что тот инцидент был чем-то таким, что они оба могли оставить позади.

Он приостановился в своем приближении, обрамил вид пальцами, как начинающий автор, и моргнул стоп-кадрами. Иногда он даже брал маленький складной стульчик из "Сессны" и садился с альбомом для рисования и заточенным карандашом 2B, пытаясь запечатлеть тяжеловесное величие этих мудрых и торжественных созданий.

- Итак, старушка, - тихо сказал он, подходя ближе к матриарху, - как дела сегодня?

Матилда смотрела на него с легким любопытством, как будто его было достаточно до тех пор, пока не подвернется что-нибудь более интересное. Она продолжала ощупывать землю хоботом, в то время как один из слонят - сын Мередит, Митчелл - обнюхивал ее зад, где хвост отгонял мух.

Джеффри активировал связь с Матилдой. В левом верхнем углу его поля зрения появилось изображение ее мозга, прорезанное и раскрашенное в соответствии с электрической и химической активностью, все в извивающихся синих и розовых тонах, с замысловатыми комментариями.

Джеффри поставил свою сумку на землю и подошел к Матилде, сохраняя при этом невозмутимую позу и давая ей понять, что в его руках ничего нет. Она позволила ему прикоснуться к себе. Он провел ладонью по морщинистой, шершавой коже на верхней части ее передней ноги. Он чувствовал медленные вдохи и выдохи ее дыхания, похожие на кузнечные меха размером с дом.

- Сегодня тот самый день? - спросил он.

После шести месяцев тщательных переговоров он прилетел в клинику в Луанде, на побережье Анголы, и оформил необходимые документы. Все изменения в его собственных протоколах расширения были законными и подпадали под действие закона о неразглашении. Безболезненно были введены новые отводы, которые без осложнений мигрировали в выбранные ими области мозга. Установление нейронных связей с его собственной мозговой тканью заняло несколько недель, поскольку отводы не только соединялись с его разумом, но и проводили диагностические тесты на их собственное функционирование.

В конце лета прошлого года ему снились странные сны, похожие на машинные, его голова была заполнена светящимися сетчатыми узорами и безумно сложными гобеленами из пульсирующего неона. Его предупредили. Затем все стихло, его сны вернулись к норме, и он чувствовал себя точно так же, как и раньше.

Только теперь в его голове был мост, а по другую сторону этого моста лежало сказочное, едва обозначенное на картах инопланетное королевство.

Все, что ему нужно было сделать, это набраться смелости и войти к ней.

Джеффри один раз обошел Матилду, поддерживая контакт рук с кожей, чтобы она всегда знала, где он находится. Он чувствовал, что другие слоны изучают его, большинство из них были достаточно взрослыми, чтобы понимать, что если Матилда не считает его угрозой, то и они не должны.

Джеффри поместил изображение своего собственного мозга в режиме реального времени рядом с изображением Матилды. Слабая постоянная активность проявлялась в зрительном и слуховом центрах, когда она наблюдала за ним и в то же время бдительно присматривала за остальными членами своей семьи. С другой стороны, у него наблюдались классические неврологические признаки стресса и тревоги.

Не то чтобы ему требовалось сканирование, чтобы понять это: оно было у него в горле, груди и животе.

- Прояви твердость духа, - прошептал Джеффри самому себе.

Он вызвал расширение, чтобы инициировать переход. Скользящая шкала показывала степень взаимосвязи, начиная с нуля процентов и плавно повышаясь. При десяти процентах не было никаких заметных изменений в его психическом состоянии. В самый первый раз, шесть месяцев назад, он достиг пятнадцати, а затем напугал себя, отключив связь, убежденный, что в его разум медленно проникают щупальца необъяснимого страха. Во второй раз он убедил себя, что страх был полностью вызван им самим и не имел ничего общего с душевным состоянием Матилды. Но на двадцати процентах он почувствовал, что это снова появляется, расползаясь, как ужасное чернильное пятно, и он снова отключил связь. В пяти последующих случаях он ни разу не поднимал уровень связи выше тридцати пяти процентов.

Он думал, что на этот раз у него получится лучше. У него было достаточно возможностей упрекнуть себя за свои прежние неудачи, поразмыслить о тихом разочаровании семьи в его начинаниях.

Когда шкала перевалила за двадцать процентов, он почувствовал себя сверхчеловечески настроенным на окружающее, как будто его зрительный и слуховой центры начали приближаться к нормальному состоянию активности Матилды. Каждая стеклянная грань, каждая полуденная тень, казалось, были наполнены огромным потенциалом. Он задавался вопросом, как какое-либо существо может быть настолько бдительным и при этом сохранять место для чего-либо, напоминающего несущественную мысль.

Возможно, относительные уровни усиления нуждались в корректировке. То, что ему может показаться чрезмерной бдительностью, для Матилды может оказаться беззаботной нормальностью.

Он превысил двадцать пять процентов. Его представление о себе начинало терять связность: казалось, что нервные окончания проталкиваются сквозь кожу, заполняя объем, намного превышающий тот, который определяется его телом. Он все еще смотрел на Матилду, но теперь Матилда начала съеживаться. Визуальные сигналы не изменились - он по-прежнему видел мир своими собственными глазами, - но та часть его мозга, которая занималась пространственными отношениями, была перегружена данными с Матилды.

Вот как он относился к ней: как к кукле, которую легко сломать.

Тридцать процентов. Пространственная перестройка выбивала из колеи, но он мог справиться со странностью всего этого. Это было странно, и это оставило бы у него любопытное ощущение того, что все его самоощущение было своего рода грубым, дребезжащим часовым механизмом, открытым для поломки и манипуляций, но в нем не было эмоциональной составляющей.

Тридцать пять процентов, а ужас еще не начал проявляться. Он прошел почти четыре десятых пути к тому, чтобы мыслить как слон, и все же по-прежнему чувствовал, что полностью контролирует свои собственные мыслительные процессы. Эмоции были такими же, как те, которые он испытывал, когда устанавливал связь. Если Матилда и посылала ему что-то, то этого было недостаточно, чтобы подавить его собственную мозговую активность.

Он почувствовал дрожь возбуждения, когда связь перевалила за сорок процентов. На этот раз, вполне возможно, он сможет пройти весь путь до конца. Даже достижение половины пути стало бы важной вехой. Как только он зайдет так далеко, у него не останется никаких сомнений в том, что он сможет довести связь до предела. Но не сегодня. Сегодня он охотно согласился бы на пятьдесят пять, шестьдесят процентов.