- А Санди узнала бы это? - На мгновение он задался вопросом, действительно ли это работа его сестры, но так не думал. Обладая твердыми формами, ее работы тяготели к фигуративности. Когда она работала с абстрактными композициями, то использовала все цвета, имевшиеся в коробке с красками.

- Это зависит от обстоятельств, - сказала Юнис. Она расположилась за одним из пультов и теперь открывала ставни, закрывающие главные окна. Они улетели с серией громких ударов, оставив только стекло между рубкой управления и тем, что, очевидно, было очень большой вакуумной полостью внутри ледяного астероида. - Эта защита никогда не имела бы большого значения, если бы какая-то реакция стала критической, - заметила Юнис, - но я чувствовала себя немного безопаснее, зная, что она на месте.

Возможно, они рассматривали внутреннюю часть буровой установки, освещенную прожекторами для посетителей. Впадина была впечатляюще большой - около километра в поперечнике, она простиралась влево и вправо по большой дуге, так что дальние концы не были видны с их наблюдательного пункта. Если на самом деле там вообще были концы, ибо, решил Джеффри, столь же вероятно, что полость была тороидальной, дыра в форме бублика, вырытая в середине "Львиного сердца". Это подозрение подкреплялось тем фактом, что металлическая труба огибала изгиб полости, проходила мимо точки наблюдения и продолжала свою дугообразную траекторию вокруг другого конца. Труба крепилась к внутренним стенкам полости с помощью узлов в форме тележного колеса, каждая амортизирующая спица была толщиной с железнодорожный вагон. Сама труба была шириной с главную магистраль. Подобно насытившемуся питону, она выпирала то тут, то там, и вторичные трубы отходили от нее под разными углами, погружаясь в стенку полости.

- Много металла, - сказал Джеффри.

- Двадцать миллионов тонн, - сказала Юнис с оттенком гордости. - Все это было доставлено с главного пояса под предлогом того, что оно предназначалось для обычных горных работ. Это было бы невозможно, если бы у нас уже не было обширной общесистемной производственной и транспортной сети. Несколько тысяч тонн было вывезено с этого объекта, еще несколько - с того... Со временем это прибавилось. Но бухгалтерские отчеты все равно нужно было редактировать. Одно дело хранить коммерческую тайну от наших конкурентов; совсем другое - вести секретный проект внутри семьи. На это ушло десять лет, и было много случаев, когда все чуть не сорвалось. Я не смогла бы сделать это без посторонней помощи - кого-то, кто замел бы мои следы, убедился, что в администрации нет никаких недоделок.

- Итак, это два человека, которые знали, кроме вас, - сказала Джумаи.

Юнис сдержанно улыбнулась. - Я сделала первое открытие. Но, как любезно заметил Джеффри, я не физик. Никогда им не была. Меня можно было подвести к своего рода пониманию, но это никогда не было чем-то большим, чем поверхностное приближение к реальности.

Джеффри спросил: - Как вы могли сделать открытие, не будучи физиком?

- По счастливой случайности. Удачи и ума хватило, чтобы понять, что то, что я нашла, может оказаться полезным, и что мне следует поговорить с кем-то, кто, возможно, информирован лучше меня. - Она коснулась кнопки управления, и ставни захлопнулись обратно со звуком дюжины заклепочных пистолетов, стреляющих одновременно. - Эксперимент сейчас отключен, - сказала она, - но у меня все еще мурашки по коже, когда я вижу эту штуку снаружи.

- Тебе нужна была солнечная энергия на Меркурии, чтобы провести первый эксперимент, - сказала Джумаи. - Здесь же Солнце холоднее, чем грудь ведьмы. Где ты взяла столько энергии?

Юнис рассмеялась - не потому, что это был глупый вопрос, решил Джеффри, а скорее потому, что он ей понравился. - Это просто. Я провела второй эксперимент на небольшом реакторе, полученном из первого.

Она подошла к черной картине на правой стене и отделила один из фрагментов размером с кулак. Он легко снимался, не оставляя следов крючка или клея.

- Кусочек безумия Чакры, - сказала она, бросая предмет Джеффри. При низкой гравитации "Львиного сердца" у него было достаточно времени, чтобы поймать его. - Монолит Фобоса. Я думаю, твоя сестра увидела это по пути в индийское поселение, где я провела некоторое время перед спуском на Марс.

Джеффри погладил черный осколок, убежденный, что уже справился с ним. - Это кусочек Фобоса?

- Чего-то, что туда прилетело. Люди знали о Монолите по меньшей мере сто пятьдесят лет - они видели отбрасываемую им тень задолго до того, как смогли хорошенько рассмотреть саму штуку крупным планом. Какое-то время находились чудаки, которые думали, что это может быть инопланетный артефакт - корабль, страж, что-то в этом роде. Но когда мы добрались туда, то обнаружили, что это было именно то, чего всегда ожидали все разумные люди: очень большой валун, воткнутый в Фобос, как заноза. Впечатляющий, его трудно не заметить - жизнеспособная туристическая достопримечательность. Но не инопланетная машина.

- Тогда почему я держу это в руках?

- Я была не первой, кто увидел это вблизи. Даже не пятидесятой. К тому времени, когда я добралась туда, почти сто человек уже прошли через Фобос на пути к Марсу - я была девяносто восьмой. И бесчисленные глаза роботов уже просканировали и сфотографировали Монолит. Они видели это таким, каким оно было на самом деле: явно природная особенность, результат какого-то древнего процесса столкновения. - Юнис перевела дыхание, затем добавила: - Но все они что-то упустили.

- Кое-что, чего ты не пропустила, - сказала Джумаи.

- Я нашла обломки, - сказала Юнис, - у основания Монолита, свободно разбросанные по поверхности Фобоса, материал, связанный там лишь слабо из-за низкой гравитации. Эта штука торчала из земной коры, как мишень в тире, в течение бесчисленных миллионов лет. В конце концов что-то ударило по нему, какая-то крупинка космической грязи, сколов всю поверхность. Я смотрела на обломки, осколки того высокоскоростного столкновения. Я полагаю, другие, должно быть, поняли, что произошло. Но никому из них и в голову не пришло обратить внимание на обломки.

Джеффри все еще изучал предмет, который держал в руке. - Ты поняла, что это было нечто большее, чем просто обломки.

- Вы не могли не заметить эти тонкие отметины на поверхности. На первый взгляд, они могли быть чем угодно: следами сколов от космических лучей, кристаллическими дефектами... но что-то в них привлекло мое внимание. Я подобрала еще один кусочек, лежавший рядом. Затем еще один. В конце концов - а воздух в моем костюме к тому времени был на исходе - я нашла подходящую пару. Я соединила их вместе и увидела, что царапины соединяются и что они, по-видимому, образуют часть какой-то более крупной... диаграммы.

- Я бы посмеялся, если бы была хоть малейшая возможность, что ты шутишь, - сказал Джеффри.

- В последующие недели я возвращалась туда много раз. Я собрала столько упавших осколков, сколько смогла найти, и принесла их обратно в лагерь. Было достаточно легко спрятать осколки в моих личных вещах, и поскольку мы спускались в гравитационный колодец, а не выползали из него, для путешествия на Марс не было никаких ограничений по массе.

- Джонатан знал? - спросил Джеффри.

- Я не видела причин скрывать это от него. В конце концов, он был моим мужем. И у меня не было ни малейшего представления о том, что на самом деле будут символизировать эти царапины. Очевидно, само их существование было удивительным. Но помимо этого... даже если бы я вышла на публику, я не смогла бы представить, что это будет нечто большее, чем семидневное чудо. Ну и что с того, что царапины, по-видимому, указывают на присутствие инопланетян на Фобосе? Это невозможно было доказать, по крайней мере строго. Кто-нибудь всегда мог заявить, что осколки были подделаны одним из первой сотни. И если бы инопланетяне были там миллион или миллиард лет назад, они бы ничего не сделали, кроме как оставили эту единственную царапину. Как будто кто-то остановился отлить на обочине, прежде чем продолжить путь.

- Граффити. Царапины на монолите, - сказала Джумаи. - Что-то вроде того, что мог бы сделать человек, если бы он где-то застрял, ему было бы скучно, и ему больше нечем было бы заняться.

- Джонатан изучал электротехнику, прежде чем сколотить состояние на телекоммуникациях, - сказала Юнис. - В рамках своих исследований он изучал модули по современной физике. Когда я показала ему фрагменты, разложенные так хорошо, как только смогла, он сказал, что нацарапанные формы ему о чем-то напоминают. Они похожи на маленьких человечков, не так ли, или на демонов?

- Я так и думал, - сказал Джеффри.

- Джонатану они напоминали диаграммы Фейнмана: маленькие концептуальные рисунки, кодирующие историю взаимодействия субатомных частиц. Очевидно, что это были не диаграммы Фейнмана - это было бы так же маловероятно, как найти надписи в наших собственных алфавитах или системах счисления. Но они были аналогичны. Линии - это траектории частиц. Закорючки - это силы, опосредующие реакции между ними. Спирали являются побочными продуктами этих реакций - другими частицами, сгустками энергии. Впрочем, это была всего лишь интуиция. Нужно быть работающим физиком, чтобы сказать нечто большее. И к тому же хорошим. И кем-то, кому я могла бы доверять.

- И ты просто случайно кое-кого знаешь, - сказала Джумаи.

- Мы установили контакт, когда я была на Марсе, - ответила Юнис. - Он был очарован этими наскальными рисунками. Он сказал, что они уже закодировали все здание существующей физики, а также подразумевают корректность нескольких моделей, которые все еще находились на предварительной стадии. Однако более важным было то, что диаграммы указывали на физику, которую мы еще не начинали исследовать. Взаимодействия кварк-кварк, которые казались запрещенными на основе известных калибровочных симметрий. Много ли вы знаете о кварках? Нет, очевидно, нет, иначе вы бы поняли, что они бывают трех цветов: синего, красного и зеленого, как дешевые пластиковые украшения. Или что, когда Санди застает меня за чтением "Поминок по Финнегану", для этого есть причина.