Кем был Себастиан «Баш» Вогель на самом деле? Он казался таким парадоксом. В одну минуту он бегал на каблуках высотой в милю, а в следующую занимал центральную сцену на одной из крупнейших технических выставок в стране.

Я никогда не встречал кого-то вроде него. В нем была уверенность, которая восхищала и была явно хорошо заслужена — и, если пришлось бы предполагать, он за это боролся. И чем больше он говорил, тем больше мне хотелось узнать.

Я вырос в доме, где меня учили принятию и широте взглядов, но всё равно, мой брат особо не выделялся из толпы. Не так, как этот парень.

Когда официант нас оставил, и Баш посмотрел на меня, я взял нож и вилку и улыбнулся.

— Так кто научил тебя разбираться в модных винах и блюдах? — я разрезал ножом что-то похожее на луковое колечко, но не готов был сказать наверняка. — Родители?

Баш покачал головой, дожёвывая.

— Нет, к сожалению, я потерял их ещё в юности.

Моя рука замерла, держа вилку на полпути ко рту, потому что это было последнее, что я ожидал услышать. Я знал эту боль от потери родителей.

— Мне очень жаль. Я не хотел поднимать никаких болезненных тем.

— Всё в порядке, — он ответил полуулыбкой, грустной. Которую я хорошо знал. Эта была улыбка того, кто помнил счастье, но и всю боль. — Ты не знал, и прошло уже много времени.

— Ты сказал «их»? Ты потерял обоих одновременно? — я не хотел любопытствовать, но каковы были шансы, что сидя за ужином с кем-то, кого едва знаешь, ты выяснишь, что у вас больше общего, чем можно было подумать?

— Да, это всё было довольно внезапно. У мамы был рак, и она умерла, когда мне было девятнадцать, а через несколько месяцев у отца диагностировали ещё более агрессивную форму той же болезни.

Я опустил руку на стол, положил вилку на тарелку и накрыл руку Баша своей.

— Мне жаль. Должно быть, это было тяжело для подростка.

Баш улыбнулся.

— Да, но я преодолел это. У меня отличные друзья, и мои родители заложили хороший фундамент, поэтому я стал таким умопомрачительно идеальным, какой я есть сегодня.

От этого я хохотнул.

— Несомненно, и я отлично понимаю, как друзья становятся семьёй. Я потерял родителей пару лет назад. Наши друзья очень сплотились вокруг меня и моих братьев.

Баш положил свободную руку поверх моей, так что теперь я был зажат между двумя его руками.

— Мне жаль это слышать, но я рад, что рядом с тобой были любимые люди. Это действительно играет большую разницу.

— Верно, — я положил свободную руку поверх его руки. — И мне жаль, что я не лучший товарищ для изысканной еды и вина, но ты хороший учитель.

Баш посмотрел на наши руки, все лежащие стопкой друг на друге, и усмехнулся. Затем высвободил одну свою и снова положил на мою сверху.

— Ты отличный компаньон для ужина, но мне жаль, что ты ну получил своих устриц.

Я рассмеялся и вытащил руки, чтобы допить вино от последнего блюда. Обычно я не был фанатом таких вещей, но некоторое вино было довольно хорошим. И чёрт возьми, после нескольких бокалов разве было важно, какое оно на вкус?

— Итак, какое место в рейтинге пока занимает это блюдо? — я поставил пустой бокал на стол и постучал пальцами рядом с ним.

— Учитывая, что мы только на полпути, я поставил бы ему твёрдую восьмёрку. Но вино и компания — несомненно десять. Может и больше.

— Ха. Ты это просто из вежливости.

— Я всегда вежлив.

— Ох, брось, — сказал я, поставив локти на стол. — Должны быть случаи, когда ты теряешь самообладание. Когда просто всё выплёскиваешь.

— Я? Теряю самообладание? — Баш фыркнул, но это был саркастичный звук, который сообщил мне, что я прав.

— Все теряют.

— Может я нет.

— Или, может быть, ты не хочешь, чтобы я знал, что у тебя есть тайная сторона. Что ты делаешь? Показываешь приёмы из дзюдо? Превращаешься в Халка? Сворачиваешь кому-то шею, когда он отворачивается?

Баш приподнял бровь.

— Я похож на того, кому нужно использовать руки, чтобы кого-то одолеть?

— Ооу, — произнёс я, откидываясь на спинку стула, чтобы наши тарелки могли забрать как раз перед подачей нового блюда. — Психологическая война. Это может быть даже смертельнее.

— Не думаю, что когда-нибудь кто-то использовал моё имя в одном предложении со словом «смертельный».

— Может в лицо тебе не говорили. Но ты ведь гендиректор, верно? Разве на эту должность попадают не после того, как наступят на все эти маленькие головки?

— И на некоторые большие тоже, — Баш пожал плечами, но его губы дёргались.

— Ваше следующее блюдо, джентльмены.

Я даже не видел, что Эммануэль идёт в нашу сторону, но когда он поставил передо мной тарелку чёрт-знает-чего, я пожалел, что не увидел и не отогнал его.

— Боже, — сказал я еле слышно. — Пока что это, наверное, худшее. У них на кухне разлились чернила?

Баш поднял что-то похожее на вулканический камень, чтобы рассмотреть.

— Это могло произойти после того, как они выкопали это из земли.

— О боже, — я ткнул в перевёрнутый кусок цветной капусты, лежащий в полном одиночестве. — Итак, у нас есть камень, политый чернилами, с белым деревом сверху. Становится всё лучше и лучше.

Баш сделал глоток вина и кивнул мне, чтобы я попробовал своё.

— Это тебе понравится. Не такое землистое, каким выглядит блюдо.

Я не собирался сегодня позволить ни одному кусочку еды пропасть, и некоторые из блюд, которые были раньше, на вкус оказывались лучше, чем на вид. Может, тут будет то же самое. Я ждал посмотреть, как Баш попробует эту стряпню, а затем последовал его примеру. Будет не так уж плохо — съесть можно было за один или два укуса, максимум.

Ох, чёрт меня побери. Я не знал, что это была за чёрная штука, только на вкус она будто провела неделю на дне мусорного бака. Мне удалось всё проглотить, едва ли, и я сделал мысленную заметку убить Ксандера при следующей встрече. Он сделал это специально, других вариантов не было.

— Выпей, — сказал Баш, и я незамедлительно осушил весь чёртов бокал. Даже после этого во рту осталось послевкусие.

Он подвинул ко мне свой бокал вина, и хоть я обычно отказался бы, но не в этот раз. Ни за что. Получив свою долю, почти избавившись от послевкусия, я облегчённо вздохнул.

— Спасибо.

— Согласен, немного пикантно.

— Немного? — я покачал головой. — Есть какая-то программа, чтобы, когда ты разбогатеешь, нужно было стереть все свои вкусовые рецепторы, чтобы нравились такие вещи? В этом всё дело? Просто любопытно.

— Только когда заработаешь миллион.

Я вытер губы салфеткой.

— Боже, на вкус это было как задница.

— Ммм... Я бы так не сказал. На самом деле, это довольно приятный вкус.

Подождите, что? Ему понравились эти чёрные чернила...

Подняв взгляд, я увидел блеск озорства в тёмных глазах Баша, и всё сошлось. Оу. Если бы я не пил так сильно, то смог бы понять чуть быстрее.

Опьянение только увеличивалось, пока мы доедали оставшиеся блюда, без проклятой чёрной мусорной жижи. Десерт представлял собой раскрашенную стряпню на двух пластиковых листах перед нами, и я понятия не имел, как это есть, пока Баш не смешал всё и не набрал ложкой.

Это было официально: сегодняшний вечер станет одним из самых странных опытов в моей жизни, не говоря уже о том, что самым дорогим. Я подумал, что они специально подают вино, чтобы, когда наконец принесут счёт, ты был слишком чертовски пьян, чтобы из-за этого переживать, и к счастью, я подпадал под эту категорию. Баш предложил расплатиться, но я ни за что не собирался ему этого позволить. Так что после быстрой перепалки мы решили, чтобы каждый просто заплатил сам за себя.

Вот, теперь никто никому ничего не был должен. Не то чтобы я так об этом думал. На самом деле, минут через пять после начала вечера я совершенно забыл, как мы здесь оказались, и просто радовался тому, что так получилось. Я никогда не ожидал, что мне будет весело в подобном месте, но Баш каким-то образом сделал этот опыт приятным.

— Итак, эм... — я держал дверь, пока Баш выходил на прохладную улицу вечернего Чикаго. — Тот ещё был опыт.

Баш запрокинул голову и рассмеялся, и я не смог сдержаться и присоединился к нему.

— Можно и так сказать.

— Это вежливый способ.

— Оу, и ты пытаешься быть вежливым?

Я пожал плечами, чувствуя себя немного глупо, но да. Баш не был похож на парней с пожарной станции. Я мог потерять язык после того, как одно блюдо чуть не уничтожило мои вкусовые рецепторы, но я не собирался перед ним ругаться матом. Он казался слишком... утончённым для этого.

— Конечно, и кстати о вежливости, тебя довезут до дома?

Баш усмехнулся и кивнул, поднимая телефон.

— Я позвонил перед тем, как мы встали из-за столика, — он посмотрел за моё плечо, и я, повернувшись, увидел элегантный чёрный ягуар, подъезжающий к обочине. — На самом деле, это вот он.

Я не был уверен почему, но почувствовал разочарование из-за того, что вечер заканчивается, и я был так занят попыткой понять, почему я это чувствовал, что даже не заметил, как Баш сделал шаг ближе ко мне.

— Тебя подкинуть куда-нибудь?

— Эм, нет, я живу в противоположной стороне. Просто сяду на метро.

— Уверен? — Баш слегка наклонил голову, и когда свет из ресторана попал на его бледную кожу, мне захотелось проверить, такая же ли они гладкая, какой казалась. — Киран?

— Оу, прости. Да, я уверен.

— Ладно, — губы Баша медленно изогнулись в улыбке. — Ты бы не сильно возражал, если бы я тебя поцеловал, прямо сюда? — он постучал по моей щеке, и эта улыбка стала ещё шире. — Чтобы поблагодарить?

Мне моментально захотелось отказаться, но когда я смотрел в его безупречное лицо, и вино продолжало гудеть в моём мозгу, я подумал, какой вред от этого может быть? Я хорошо провёл вечер, как и он, так почему бы не закончить его дружеским поцелуем в щёку?

— Эм, конечно. Почему бы и нет.

Баш подошёл вперёд, и мне потребовались все силы, чтобы устоять на месте, когда он положил руку на лацкан моего пиджака и мягко прижался губами к моей щетинистой щеке. От нежного, тёплого прикосновения я закрыл глаза, думая, что это будет лучшим способом заблокировать своё желание отдёрнуться. Но вместо ощущения необходимости закончить этот момент, я обнаружил, что приходится контролировать желание продлить его чуть дольше.