28

Я почувствовала, как кровь отливает от моего лица. У меня подкосились ноги.

— Но я сделала это, чтобы тебе не пришлось жертвовать своими мечтами… Я согласилась, чтобы…

— Я не это имел ввиду. — Он подошел к дивану, стоящему напротив окна, присел и похлопал по месту рядом с собой. — Иди сюда.

Я замерла на месте.

— Думаю… нам нужно лечь спать.

— Сначала нам нужно поговорить.

Мой желудок завязался узлом. Двойным, а то и тройным.

— Я…

— Лили… пожалуйста. Мне нужно с тобой поговорить, — тихо сказал он.

Я стояла там, испуганная и неуверенная, целых пять секунд… а потом медленно подошла и села рядом с ним на диван.

Коннор вздохнул и посмотрел на почти пустой стакан в своих руках.

— Будь на твоем месте кто-то другой, я бы просто заплатил. Выписал бы чек, неважно на какую сумму, лишь бы избавиться от этого… сказал бы «Да пошли вы» Миранде, моей семье… а затем пережил бы ударную волну. Постарался бы спасти ситуацию.

Я выпрямилась, взбешенная и обиженная.

— Мне не нужны твои деньги…

Он обернулся и посмотрел мне в глаза.

— А я и не предлагал, потому что знаю, что ты не примешь. И потому что не хотел, чтобы ты их приняла.

Я нахмурилась.

— Не понимаю… Я не уходила…

— Знаю, — грустно улыбнулся Коннор. — Знаю.

— Так..?

— Поэтому я в ужасе. Потому что ты по-прежнему моя ахиллесова пята.

— О, мне так жаль, — усмехнулась я.

Он рассмеялся.

— Я не это имел в виду.

— Тогда что именно ты имел в виду? — язвительно спросила я.

Он откинулся на спинку дивана и уставился в никуда.

— Я никогда ни о ком не заботился… особо. Я мог легко выкинуть людей из моей жизни, — сказал Коннор, щелкнув пальцами. — Люди были важны ровно до тех пор, пока они были полезны. После этого они только тянули вниз.

— Ты не относишься так к Джонни или Себастьяну, — заметила я в ужасе — Хотя не уверена, что правильно выразилась. Это ужасает еще больше.

— Нет… они друзья. Я позабочусь о них, если что-то случится. Но если бы пришлось пожертвовать ими сегодня, я бы это сделал, — сказал Коннор. В его голосе не слышалось и отголоска вины.

Я уставилась на него.

— Ты серьезно?

— Я сказал, что позабочусь о них. Им не придется больше работать и дня. Но неважно, через какой бы ад им пришлось пройти, я, наверное, выбросил бы их за борт. Если бы их присутствие в моей жизни рушило мои планы.

Я была потрясена и возмущена услышанным.

Но… несмотря на мою первоначальную реакцию… я поняла, что Коннор только что сделал мне поразительный, просто невероятный комплимент.

В самом сумасшедшем из всех возможных способов.

— А Миранда? — тихо спросила я.

Он посмотрел на меня и усмехнулся, будто бы говоря: «Шутишь что ли?!»

— Я бы с удовольствием перерезал ей горло. По крайней мере, метафорически.

— Нет, не сейчас. Раньше, — прошептала я. — Восемь… девять месяцев назад.

Он посмотрел на меня, потом отвел взгляд. Потер челюсть.

— Ты права, наверное, тогда я не стал бы выкидывать ее за борт. Но теперь трудно судить. Думаю, я бы держал ее при себе, потому что… ну… я же надел ей кольцо на палец. А значит, чувствовал себя обязанным позаботиться о ней.

Я уставилась на Коннора.

— Разве ты не был в нее влюблен?

Он пожал плечами.

— И да, и нет.

— Я не понимаю. Ты собирался жениться на ней.

— Да.

— Тогда разве ты не любил ее?

Он выдохнул.

— Это сложно.

— Так объясни.

— Если бы я пошел к психиатру, он, вероятно, сказал бы что-нибудь об эдиповом комплексе…

Он замолк, выглядя растерянным. Должно быть, алкоголь развязал ему язык. Я никогда раньше не видела Коннора таким.

— …нет, это про желание убить своего отца…  мы уже знаем, что я хочу это сделать… так, черт возьми, как называется, когда ты подсознательно ищешь кого-то, похожего на своего родителя противоположного пола….

— Думаю, все так делают.

Он посмотрел на меня и приподнял бровь.

— Так ты ищешь парня, похожего на твоего отца? Я напоминаю тебе о твоем…

— Это довольно тревожная тема, — перебила я. — Мы можем продолжить говорить о Миранде?

Он рассмеялся.

— Да, хорошо. Ну, очевидно, Миранда и моя мать очень похожи во многих отношениях… обе сосредоточены на богатстве, обе безумно честолюбивы, обе чрезвычайно умны… но помимо этого, думаю, я искал любви и привязанности от кого-то вроде моей матери… и Миранда определенно была хорошей кандидатурой. Почти такая же, только добрее, милее… поначалу, — мрачно сказал Коннор.

— Она во мне не нуждалась, что было чертовски привлекательно. Я уже говорил об этом, но большинство женщин интересуются мной из-за денег или известной фамилии, или славы. Либо они просто хотят выставлять меня напоказ, как добычу. Ничего этого Миранда не хотела. У нее было свое состояние, своя власть… мы были в относительно равных условиях. Для меня такое было впервые. И она стала призом, который нужно выиграть. Неуловимая… вызывающая. Она сопротивлялась каждому наступлению, притворялась застенчивой, никогда не говорила «нет», но и никогда не говорила «да». Я не привык к такому. Я приглашал ее на свидание десять раз, прежде чем она согласилась поужинать со мной. Это просто заставило меня хотеть ее больше. Женщины все время бросаются на меня…

Я поморщилась, пока он произносил последние нескольких предложений. К счастью, Коннор был слишком погружен в свой рассказ, так что не думаю, что он заметил выражение моего лица.

— …но не Миранда. Поначалу она разыгрывала недотрогу. По правде говоря, она никогда не отдавала себя мне больше, чем должна была. Тогда я этого не осознавал, но она уже поймала меня на крючок, а потом просто подтянула. — Коннор посмотрел на меня. — Тебя не беспокоит, что я о ней говорю?

Да.

— …нет. Ты любил ее, верно?

Он пожал плечами.

— Как я уже сказал, она была призом, который я хотел выиграть. Победителю — добыча.

— Но ты его выиграл.

— Не совсем. Я так и не завоевал ее… и думаю, это сводило меня с ума. Что-то, что я не мог заполучить, кто-то, кем я не мог обладать. По крайней мере, не полностью. Думаю, она знала это, и подыгрывала мне, и это… на самом деле, именно это я чувствовал к ней. А не любовь. Она была вызовом. Я хотел ее всю, а она никогда не сдавалась.

Каждое слово, каждая фраза как укол в сердце.

На самом деле, намного больнее, чем укол булавкой.

Она была вызовом.

«А я тогда кто?» — с печалью задумалась я.

«Ахиллесова пята», — прошептал тихий внутренний голос.

— Что между вами произошло? — спросила я.

Лицо Коннора помрачнело, а в глазах вспыхнула ненависть.

— Это долгая и скучная история… если вкратце: я рассказал ей о куче сложных бизнес-планов, которые у меня были. Я собирался выкупить кучу ослабевших технологических компаний и использовать их для… неважно чего. В любом случае, я посвятил ее в это заранее, потому что она генеральный директор фонда. У нее были десятки миллионов, вложенных в различные компании, не говоря уже о десятках миллиардов, что принадлежали ее клиентам. Я не хотел ей навредить. Не хотел разрушать все, что она построила, — он ухмыльнулся. — Даже если половину всего этого она унаследовала от «папы».

Я уставилась на него.

— Ты предоставил ей инсайдерскую информацию?

— Она была моей невестой. Что я должен был сделать, позволить ей потерять половину заработанного состояния? Разрушить ее бизнес, ее репутацию?

Я приподняла брови.

— Наверное, нет… так что же случилось?

— За несколько недель до первых торгов, компании, на которые я нацелился, внезапно получили огромные денежные вливания от анонимных инвесторов. Каждая из них. Их акции взлетели буквально за одну ночь, фактически разрушив планы, которые я строил целый год. Я покопался немного глубже, и угадай, кто вложил кучу денег в эти компании?

— Миранда?

— Да, и она тоже… но прежде всего, мой отец.

Я прикрыла рукой рот.

— Твой отец узнал о твоих планах?

— Он не просто «узнал». Миранда рассказала ему.

Я уставилась на Коннора.

— Да ты шутишь.

— Неа.

— Почему?!

— Потому что, когда она убедила его пойти ва-банк, стоимость ее вложений в эти компании, увеличилась в четыре раза всего за одну ночь.

Я все еще таращилась на Коннора.

— Но… ты же предупредил ее, чтобы она ничего не потеряла…

— И она меня поимела.

— Она променяла тебя на деньги?!

— Не только. На власть тоже.

— Что ты имеешь в виду?

— Моя семья намного могущественнее и богаче меня, Лили. Я приближаюсь к их уровню, но до сделки по солнечной электростанции я был для них занозой в заднице. Может, очень надоедливой, но все же только занозой. Думай о моей семье как о семье Кеннеди, скажем, в 1955 году. Кеннеди все еще был сенатором, Бобби увязался за ним, но вся власть, вся реальная власть, как и деньги и влияние, принадлежали его отцу. Миранда явно не видела во мне Джона Кеннеди, она видела во мне Тедди. Он сделал много хорошего в своей жизни, но после своего провала в Чаппакиддике никогда не собирался становиться президентом. И думаю, она решила остаться с Джо Кеннеди и остальными членами клана, чем с паршивой овцой.

— Ты же догадался? Разве ты не спросил ее прямо?

— Конечно. Я поговорил с ней, как только узнал, что за инвестициями стоит мой отец.

— И что она сказала?

— Засмеялась и сказала: «Конечно». Она вовсе не пыталась это отрицать.

Я уставилась на Коннора.

— Но почему? Она сказала, почему так поступила?

— Думаю, что-то вроде: «Ты уменьшаешь ресурсы своей семьи. Если бы ты перестал воевать с ними и объединился, смог бы захватить весь мир».

Хорошо, невероятно это занудное и ужасное сравнение, но я подумала о Дарте Вейдере, который протягивает руку Люку и говорит: «Присоединяйся ко мне… совместными усилиями мы можем положить конец этому разрушительному конфликту и навести порядок в галактике».

После того, как, конечно, Вейдер отрезал Люку руку.

Хм… может быть, не такое уж плохое сравнение. (Если проигнорировать то, что Вейдер был отцом Люка.)

— Что же ты ответил?

— Сказал, что она уже облажалась, но я не был на 100% честен, и теперь должен быть: у нее был последний шанс. Она могла выбрать меня или мою семью. Другого не дано. Она сказала мне не драматизировать. Думаю, дословно она сказала: «Я не признаю ультиматумов». Я посоветовал ей признать этот: выбирай или убирайся к черту и никогда больше не пересекайся со мной.