— Ты выглядишь так, словно ты из Алмулихи, — сказала она, наконец.

Алмулихи. Она сказала это так, словно сама была отсюда. Её волосы были заплетены в косу и уложены на голове, как у меня. Ворот её длинной туники был расшит цветами и листьями — вышивка была такой же искусной, как на одеждах наших матерей. Но здесь её носили простые рабочие женщины. Даже шаровары, собранные над её щиколотками были расшиты, по меньшей мере, дюжиной различных нитей, а её сандалии были новыми и крепкими. Я пошевелила пальцами ног в своих стоптанных сандалиях. Они были старыми, но я уже так долго их носила. Туфли, которые дала мне Альтаса, не годились для прогулки по этим улицам.

— ... хотела прийти к тебе, но мне не разрешили. Ты одна?

Она посмотрела мне за спину.

Навещать Тави оказалось сложнее, чем я ожидала, так как я слишком боялась покидать дворец в одиночку. Это был всего лишь третий раз, когда я её видела, хотя луна совершила уже целый оборот с тех пор, как мы прибыли в Мадинат Алмулихи. Первые два визита были короткими. Альтаса нетерпеливо пыхтела, пока мы с Тави обнимались.

— Давай покажу тебе, где я живу. Ты сможешь познакомиться с детьми. Идём за мной.

Тави говорила очень быстро, и всё ещё улыбалась. Она поманила меня в дом.

В основном помещении находились кухня и гостиная. Несмотря на окна рядом с входной дверью, здесь было темно по сравнению с дворцом. Помещение освещалось во многом за счёт огня. Саира сидела за столом с двумя детьми и разделывала рыбу, удаляя из неё кости. В ту ночь, когда мы пришли сюда, она показалась мне строгой, но сейчас она выглядела гостеприимной.

— Садись, — сказала Саира тёплым тоном и указала на один из двух свободных стульев у стола.

Они были разными, и один из них завалился набок.

Покачав головой, я сказала:

— Я ненадолго.

В доказательство своих слов я приподняла мешок с товарами.

Тави представила меня детям, и одна из младших девочек начала что-то тараторить, обращаясь к Тави. Тави выслушала её с большим вниманием, смотря на неё серьёзными глазами и качая головой, после чего попросила нас извинить.

Когда мы пошли по узкому коридору в сторону дальней комнаты, Тави прошептала:

— Она говорит, что я её старшая сестра.

— О.

Дальняя комната оказалась больше основной. В ней находились складывающиеся перегородки, разделявшие несколько циновок. Тави указала в угол помещения, скрытое самыми большими перегородками, и сказала, что там спала Саира и её муж. Лежанки детей располагались в центре, а слева, за более маленькой перегородкой спала Тави.

— Это всё моё! — воодушевленно сказала она и повела меня в ту сторону.

Я подумала о своей комнате — стены со всех сторон, кровать, приподнятая над полом, плитка под ногами — и ничего не сказала.

Рядом с её кроватью стояла небольшая миска, наполненная водой. Рядом с миской находилась небольшая тарелка с гладким красным камнем с оранжевыми прожилками и грубым тёмно-синим камнем.

— Что это такое? — спросила я, встав на колени и уставившись на тёмную слипшуюся субстанцию, на которой лежали камни.

Я взяла её пальцами. Она сильно пахла ладаном. Я положила её обратно на тарелку. Запах дерева всегда напоминал мне о маме. Им пахли её одежды и волосы.

Тави присела рядом со мной.

— Это для мамы и... Сабры.

— Что ты имеешь в виду?

— Разве ты никогда такого не видела?

Она наклонила голову.

— Такие есть в каждом доме.

Сколько домов она уже посетила? Со сколькими людьми успела познакомиться и подружиться? Люди смотрели на меня с сердитыми лицами. А кто звал её к себе в гости?

— Разве у Альтасы такого нет?

Она выглядела удивлённой.

Я пожала плечами. Может быть, в её комнате, но я там не бывала. Я снова осмотрела помещение.

— Это способ чтить память тех, кто умер, и так можно попросить Вахира укрыть их от солнца Эйкаба в своих водах.

Сказав это, она встала и подошла к огню, который горел в таком же очаге, как у Альтасы. Здесь была такая же труба, которая вытягивала дым наружу. Она вернулась с кусочком горящего дерева и коснулась тёмной субстанции под камнями. Теперь я более явственно почувствовала запах ладана.

— Я выбрала вот этот для мамы.

Я улыбнулась.

Тави взяла синий камень и нежно погрузила его в воду. Она обращалась с ним, как с птенцом. Приподняв его над водой, она позволила каплям упасть обратно в миску. Кап, кап, кап. Затем она положила камень обратно на горящее благовоние. Раздалось тихое шипение.

— Это топаз. Саира сказала мне, что топаз нежный. Я подумала, что маме это понравится.

Она взяла красный камень и повторила всё то же самое.

— Огненный агат, — тихо сказала Саира. — Он дарует силу. Для Сабры.

Когда она положила камень на благовония, он зашипел более громко.

— Ты теперь молишься Вахиру? — резко спросила я.

Она вздохнула.

— Здесь нет рамы.

Нет, в Мадинате Алмулихи не было такого же горячего песка, чтобы молиться.

— Слабое оправдание.

Мои слова прозвучали раньше, чем я успела их остановить. Но я ведь тоже не молилась Эйкабу? Зачем я с ней спорила? Я не могла остановиться.

— Ты уже забыла свой дом?

— Забыла дом? Я делаю это, — она махнула рукой на свой маленький алтарь, — каждый день, чтобы не забывать их. Чтобы не забывать наш дом и то, откуда мы прибыли.

— Ладно.

Я встала.

— Мне пора возвращаться. Я слишком долго отсутствовала.

Я глубоко вдохнула солёный воздух — который не пах ладаном — как только вышла наружу.

Тави последовала за мной.

— Пожалуйста, приходи поскорее. Я хочу чаще тебя видеть. Может быть, я тоже смогу навестить тебя?

— Может, — сказала я, и начала возиться со своей туникой.

— Мы можем навестить Фироза и Рашида. Как там они? Или мы могли бы заняться чем-то ещё. Якуб хорошо знает город.

Она кивнула на молодого человека, который продолжал сортировать рыбу.

Он посмотрел на нас и бросил рыбу разбушевавшимся чайкам.

— Ты произнесла моё имя?

— Не всё на свете вертится вокруг тебя, — крикнула Тави веселым тоном.

Я слушала их, поглощаемая чувством вины. Я ещё не виделась с Фирозом и Рашидом. Я часто о них думала, но страх не давал мне дойти до байтахиры.

— Они в порядке. Я приду, как только смогу, — сказала я и быстро её обняла.

Когда я пошла прочь, я услышала, как Якуб спросил Тави.

— Всё в порядке?

— Да, — тихо сказала она.

Я резко остановилась, притворившись, что поправляю мешок.

— Думаю, она очень грустит. И очень скучает по дому.

Она знала так много, и в то же время многого не знала.

Тави, которая пахла морем и солью, сумела найти радость в этой жизни, где она сортировала рыбу, в отличие от меня, которая жила в стенах дворца совсем рядом с Саалимом.

* * *

Альтаса всё ещё находилась у себя в комнате, когда я вернулась. Бросив мешок на стол, я достала чайник.

Полдень быстро приближался, а моя задержка на рынке стоила мне того, что теперь я сильно опаздывала с приготовлением лекарств. Я поспешила по теперь уже расчищенной дорожке к садам с фонтанами. Перегнувшись через край фонтана, я подставила чайник под струю. Этот фонтан представлял собой вазу, из которой непрестанно лилась вода прямо в пруд. Внутри здания послышались мужские голоса, но вскоре смолкли.

Я услышала смешок, а затем стук шагов по плитке снаружи. Развернувшись, я увидела приближающегося Саалима. Сегодня он был одет как король. Сверкающие одежды, богато расшитые блестящими нитями, свисали с его плеч. А сияющая корона с голубыми камнями по краям, восседала у него на голове. Я не могла оторвать от него глаз. Холодная вода плеснула мне на руку, и я поспешила поправить чайник.

— Что ты делаешь? — спросил он.

— Набираю воду для приготовления лекарств, — сказала я, пожалев о том, что чайник наполнился так быстро.

— В садовом фонтане?

Вытащив чайник из-под струи, я развернулась. Саалим смотрел так, словно пытался сдержать улыбку.

— Обычно я предпочитаю воду из акведука. Мне кажется, что она чище. Но Альтасе лучше знать. Так что, если ей нужно что-то... особенное, можешь использовать фонтан во дворце.

Многие люди набирали воду в фонтане в атриуме. Я решила, что это был источник воды для дворца. Стены же этого фонтана были покрыты чем-то скользким и зелёным, а вода в резервуаре была такой тёмной, что я едва могла разглядеть что-нибудь сквозь неё.

Мои щёки потеплели. Альтаса никогда не говорила мне, где набирать воду.

— Действительно, кто мы такие, чтобы ставить под сомнения её решения? — сказала я, поставив чайник на бортик фонтана. — Сегодня ты выглядишь как король.

Слова сорвались с моего языка раньше, чем я успела их остановить.

— Я и должен так выглядеть, когда встречаюсь с людьми.

— Это будет обращение? — спросила я.

— Суд.

— Куда тебе следует поспешить, — раздался знакомый голос изнутри здания.

За спиной Саалима стоял Нассар. По моей спине прошёлся холодок, когда я вспомнила, как Нассар передал хлыст моему отцу.

Саалим кивнул.

— Скажи Альтасе, что мне нужно ещё той мази.

— Хорошо.

Когда их шаги стихли, я вылила воду обратно в фонтан и пошла набирать воду в атриум.

Когда я вошла в дом, Альтаса стояла у стола и рассматривала ножницы, которые она мне дала.

Она указала острыми концами на листья тулси.

— Их срезала не ты.

— Не я, — призналась я, повесив чайник над пламенем.

— Почему?

— Я опоздала.

Мне бы не поздоровилось, если бы она узнала, что я стала жертвой мальчика зазывалы.

— Листья свежие. Разве имеет значение, как они были срезаны?

Она направила концы ножниц на деревянную поверхность стола.

— Каждое снадобье на этих полках было приготовлено так, как мне это необходимо. В противном случае они не сработают.

— Не сработают?

Ножницы упали на стол.

— Мне всё равно, почему ты опоздала, но я надеюсь, что этого не случится в будущем. Есть много других людей, которые согласились бы делать то, что делаешь ты, и за меньшие деньги.

— Но с кем тогда вы будете разговаривать о доме?

— Сама с собой, как я это обычно и делала.

Одинокая старая женщина.