ГЛАВА 41

ГЛАВА 41

Я отреагировал инстинктивно.

Я схватил Романа за руку за долю секунды до того, как он нажал на спусковой крючок; выстрел прошел мимо, пуля зазвенела о сталь, когда мы упали обратно в лифт, и двери закрылись.

Его пистолет с грохотом упал на пол. Мы одновременно бросились к нему, но Роман ударил локтем мне в грудную клетку как раз в тот момент, когда мои пальцы коснулись металла.

Стук и хрюканье, кулаки по плоти. Воздух покинул мои легкие, сменившись отчаянной, первобытной потребностью в выживании.

Я не позволял себе думать. Если бы я это сделал, мне пришлось бы выяснить, кому принадлежал пистолет. На чей номер я звонил, когда мне нужно было с кем-то поговорить. Чье появление в моей жизни я принял, несмотря на опасения, потому что однажды допустил ошибку и позволил сентиментальности взять надо мной верх.

В отличие от нашей драки в пентхаусе, в этой не пролилась кровь, но синяки были сильнее, чем любой из наших предыдущих ударов.

Роман наконец взял верх, когда зазвонил мой телефон и на долю секунды отвлек мое внимание. Взмах его руки, и я был прижат к стене с пистолетом, приставленным к подбородку.

Мы уставились друг на друга, наши дыхания были тяжелыми от напряжения и чего-то более глубокого, чем физическая борьба.

Мой телефон перестал звонить. Наступившая тишина была такой огромной и напряженной, что исказила тон моего голоса.

— Я тоже рад тебя видеть, Ром, — прохрипел я. Где-то в темных уголках моего сознания я понял, что лифт остановился. Должно быть, мы нажали аварийный выключатель. — Теперь ты можешь сказать мне конкретно, что это за херня?

Туман шока постепенно рассеялся, уступив место тысяче вопросов без ответов. Например, какого черта мой брат пытался меня убить и почему, если он хотел моей смерти, он не попытался закончить работу раньше. У него было много возможностей за последний месяц, когда моя бдительность была ослаблена.

Почему сейчас? Почему здесь? И почему в его глазах выражение сожаления, когда он нажал на курок?

У Романа дернулась челюсть.

— Я не могу позволить тебе заключить сделку.

Что? Осознание пронзило чувство предательства, кипящее в моем нутре.

— DBG? Речь идет о чертовом банке?

— Я пытался тебя предупредить.

Не покупай банк. Если ты это сделаешь, ты умрешь. Странный звонок прошлой ночи всплыл на поверхность с предельной ясностью.

— Ты сказал, что не стоял за неизвестными звонками. — Я осознал абсурдность своего обвинения. Если он не был выше убийства, то уж точно не выше лжи.

— Не те, что с осени, — глаза Романа замерцали под светом. — Это были они. Они были… недовольны тем, что я связался с тобой. Эти звонки были предупреждением больше для меня, чем для тебя.

Кровь стучала в ушах. Они.

— На кого ты работаешь? — У меня были подозрения, но я хотел, чтобы он это сказал.

— Я не могу тебе сказать, — его хватка крепче сжала пистолет. — Допустим, я попал не в ту компанию.

— Типичный Роман.

Он не улыбнулся.

— Я бы хотел, чтобы мне не приходилось этого делать.

— Так не надо, — мои глаза не отрывались с его. — Кто бы они ни были, их здесь нет. Есть ты и я. Вот и все.

Я болезненно ощущал холодный металл на своей коже и тикающие секунды. Был большой шанс, что я не выйду из этого лифта живым, и единственное, о чем я мог думать, это Алессандра.

Торжественное открытие шло полным ходом. Она думала, что я забыл о ней? Что я не собирался показываться, потому что был слишком занят выкупом банка? Это был ее важный вечер, и я мог испортить его, как и многое другое в прошлом.

Я не так боялся умереть, как боялся никогда больше ее не увидеть. Сожаление переросло в решимость. К черту это. Мы только что снова сошлись, и вся наша жизнь была впереди. Я не собирался отпускать это без боя.

— Почему тебя так волнует банк? — Я запнулся. Если бы я мог отвлечь Романа хотя бы на секунду… — Какая разница в моем выкупе?

— Для меня - никакого. Это чертовски важно для моего клиента.

— Это забавно, — на моем языке появился едкий привкус. — Ты так много говорил о лояльности, но вот ты здесь, предпочитаешь клиента брату. Вот тебе и семья.

Его челюсть снова дернулась.

— Не вешай это на меня. Если бы ты послушал…

— Анонимного звонившего, использующего искажатель голоса? Не могу себе представить, почему бы мне не воспользоваться деловым советом от такого человека, — я едва мог слышать свой голос сквозь стук сердца. — По крайней мере, будь честным. Какая-то часть тебя всегда хотела это сделать. Ты хотел заставить меня заплатить за предательство, и это твой шанс. Так сделай это. Прямо сейчас, лицом к лицу. Ты ждал этого пятнадцать лет, — я схватил его за запястье и сильнее прижал пистолет к своей коже. — Сделай это.

Нажми.

Мое сердце билось быстрее, чем я дышал. Кислород превратился в осадок, и едкость царапала мою кожу, как лезвия бритвы.

Глаза моего брата сверкнули, и на секунду, всего на секунду я подумал, что это все.

Но затем Роман прошипел проклятие, и ощущение металла исчезло от моей кожи. Он отступил назад, его пистолет все еще был направлен на меня.

— Если я не убью тебя, — сказал он, — они убьют нас обоих. Если только… — я ждал, находясь между облегчением и страхом. — Ты отказываешься от сделки. Уходишь от DBG, Дом, и, возможно, я смогу убедить их оставить нас в живых.

— Сделано.

— Не лги мне, — Роман знал меня слишком хорошо, чтобы поверить мне на слово. — Если я позволю тебе уйти, а ты все равно завершишь выкуп, никакие меры безопасности не смогут спасти ни тебя, ни меня. Речь больше не пойдет о клиенте. Речь пойдет об их репутации, и они пойдут на все, чтобы защитить свою репутацию. Поверь мне, — тени прокрались в его глаза, отголоски ужасов, которые лучше было бы оставить погребенными.

Удар моего пульса заставил мои вены заболеть.

Я планировал сделать именно то, что он подозревал. Я выйду, подпишу сделку и выслежу того, кто стоит за этим сегодня вечером. Я не успокоюсь, пока они не умрут, каждый из них.

— Это банк, — Роман не сводил с меня взгляда. — Один банк. Стоит ли оно того, что ты можешь потерять?

Стук усилился.

Это должно было быть несложно. Отказаться от сделки и жить, не оглядываясь каждый день. Но выкуп DBG касался не одного банка. Это была кульминация всего, что я пытался сделать с тех пор, как стал достаточно взрослым, чтобы понять, что мне не обязательно оставаться в своем дерьмовом городе.

Никто никогда не покупал банк такого размера до тридцати пяти лет. Я был бы первым. Было бы плевать на каждого скептика, с которым я сталкивался, и на каждого учителя, который говорил, что я ничего не значу. Что бы ни случилось потом, это гарантировало бы, что я войду в учебники истории.

Увековеченный. Не стираемый.

Это было бы безопасностью и моим наследием.

Я не боялся таинственного покровителя Романа. У меня были свои связи и достаточно денег, чтобы похоронить их заживо. Но победа не была гарантирована, и я был не единственным, кто рисковал.

Насколько я был готов рискнуть, чтобы достичь всего, чего я когда-либо хотел?

— Мяч на твоей площадке, Дом, — сказал Роман тихим голосом. — Что ты выберешь? Твое наследие или наша жизнь?