Теперь пришёл черёд ветров Тариоса, потёкших через окна внутрь башни подобно мёду. Достигнув пола, они скользнули под её диск. Трис ухватила первый из них, и покрутила пальцем. Как и её собственные ветра, эти поняли её желание. Они начали стремительно вращаться под воздушным диском, на котором стояла Трис.

Медленно, понемногу, столб крутящегося ветра начал вытягиваться вверх. Другие ветры присоединились к нему, прибавляя силы, объёма и скорости вращения. Уверенно стоя на своём диске из расплющенного воздуха, Трис позволила движению ветров толкнуть её вверх, сквозь пустую сердцевину Факомасэна, минуя лестничные пролёты верхом на её крепко удерживаемом циклоне. Она поднималась всё выше и выше, пока не достигла выходившей на внешнюю платформу двери, миновав двенадцать сотен ступеней. Она легонько потянула свой циклон. Тот накренился, позволив ей шагнуть со своего диска на последний лестничный пролёт.

Щелчок пальцев — и её воздушный диск распался. Трис схватила ветра за хвосты, и вплела обратно в свои косы. Тариосские же ветры она отпустила, безмолвно поблагодарив, пока они текли через окна башни обратно в город.

— Ну, как тебе такое? ‑ спросила она Чайм.

Драконица, которая всё это время сидела в перевязи у Трис на спине, забралась ей на плечо. Она подобно кошке потёрлась о подбородок девушки, издавая мелодичный стеклянный звон, который, по убеждению Трис, являлся мурчанием.

— Мне тоже понравилось, ‑ призналась Трис. ‑ Гораздо благоразумнее, чем все эти ступеньки. ‑ Она вдруг вспомнила, что люди могут быть в недоумении, почему башня была заперта. Засунув в рот два пальца, как её научил Браяр, она пронзительно свистнула. Чайм издала свой недовольный звук скрежета по стеклу, а ветры, запиравшие внизу дверь, вернулись к Трис. Девушка послушала их немного, но они принесли с собой лишь звуки башни и призванных ею ветров, а никак не чьих-то тщетных попыток открыть дверь.

— Я не против того, чтобы спускаться, ‑ сказала она Чайм. ‑ Мне только подниматься тяжело.

Драконица пустилась в полёт, описывая круги по свободному внутреннему пространству башни. Трис понаблюдала за ней, вновь думая о красоте этого существа, затем вышла наружу.

Она пришла сюда не ради вида на город, хотя он и был восхитительным. Она даже не пришла ради ветров, которые толкали её, дразнясь в отместку за то, что она заставила их работать.

— Ох, да вы всё время это делаете, когда крутите ветряные мельницы, ‑ ласково отругала их Трис. ‑ Хватит жаловаться.

Она посмотрела вниз. За пределами стен, которые достраивались и перестраивались почти две тысячи лет, лежала широкая коричневая лента Реки Курчал, которую раньше называли «кровью империи». Она текла вперёд, вниз к далёкому портовому городу Пираки, и впадала в Залив Курчал. За ним поблескивало серо-зелёным Исакотское Море, скорее зелёное, чем серое, под желтоватыми отблесками накрывавшей Тариос и его окрестности жары.

К северу за городом простирались луга Юбеи, с поддерживавшими в Тариосе жизнь фермами и деревнями. К западу лежали леса, за ними — горы; к востоку были каменистые пространства, где паслись козы, росли оливковые деревья, и едва ли что-то ещё — до самого моря. Где-то среди всего этого, полагала Трис, назревала гроза. Ей просто надо было эту грозу отыскать, и посмотреть, можно ли её сдвинуть. Кису нужно было перебороть свой страх, и не просто страх перед маленькими молниями, которые она могла сотворить. Он никогда не совладает со своей силой, пока не совладает со страхом. Ей потребуется большое доказательство, решающее доказательство того, что магия теперь защищает его от опасностей обычных, немагических молний.

Где-то там была гроза, которая преподаст ему столь отчаянно необходимый урок. Игнорируя обрывки разговоров, которые ей приносили городские ветра — клочки сплетен, судопроизводства, речей в Ассамблее и храмах Всевидящего — Трис поудобнее устроилась на платформе, и пустила свой дух по ветру.

Она была вынуждена забраться гораздо дальше, чем ожидала. Поэтому она была не только сердитой, но и вымотанной, когда начала тяжело спускаться по множеству ступеней, мимо первых за этот день любителей достопримечательностей. «Этого не должно было произойти», ‑ думала она, отдыхая на скамейке рядом с дверью. Она тихо собрала магию, которая не позволила её циклону отодрать плитку от пола. В Тариосе и землях к югу от Моря Камней был сезон дождей. Грозы должны были равномерно прокатываться по открытому водному пространству между Тариосом и Алипутом, выдыхаясь над волнами или собирая силы для налёта на это побережье. Если она правильно помнила карты, она только что преодолела две тысячи миль, чтобы найти эти грозы — застывшие вокруг Алипута, наваленные подобно штабелю брёвен, удерживаемые на месте одной неподвижной грозой.

Ещё больше её бесило осознание того, что она никогда не отыщет виновного. Она хотела высказать выкинувшему этот затратный фортель магу всё, что она о нём думает, и даже больше. Трис знала, что это — дело рук мага. Никто другой не смог бы заставить грозу оставаться на месте. Но маг был глупцом, который навлёк на весь Алипут наводнение, в то время как на западе поля сохли в отсутствие дождя. Она все уши прослушала, стараясь услышать имя или любую информацию на усталых ветрах, которые до неё добирались. Если его имя и было известно, никто его не произносил. Если он что-то говорил, то его слова затерялись по пути на восток.

Ну, по крайней мере грозы снова пришли в движение. Просто чтобы удостовериться, что никто ничего подобного какое-то время не сотворит, Трис прошлась по по цепочке погодных явлений, привязав каждую грозу к впередиидущей с помощью магического узла, которому она научилась у Сэндри. Эту связку ему не разорвать. Она надеялась, что он выбьется из сил, пытаясь это сделать.

Она едва добралась до Факомасэна. Наверняка она выглядела ужасно: когда Трис открыла глаза, Чайм сидела у неё на груди, издавая тихие звенящие звуки, похоже, означавшие встревоженность. Ей пришлось успокаивать драконицу, пока она пыталась заставить свои уставшие руки распустить одну из её приливных кос. Потребовалась треть силы из этой косы, чтобы Трис смогла встать на ноги, и ещё треть из противоположной косы, чтобы спуститься вместе с Чайм вниз по ступеням. В конце концов она вытянула из обоих кос всю силу, чтобы вернуть себе нормальное самочувствие. Обычно она бы не стала использовать так много, учитывая неизбежную расплату, но ей с Кисом нужно было потрудиться, прежде чем он сможет попробовать сделать ещё один молниевый шар. Чем раньше они это сделают, тем меньше яскедаси падут от рук Призрака.

Всю дорогу обратно к дому Джумшиды Трис ругалась на языке Торговцев и на уличном слэнге двух стран. Если бы она владела прозрением на ветрах, чтобы видеть всё, чего они касались, то, возможно, смогла бы найти того идиота. Ей, возможно, не пришлось бы истратить так много сил, охотясь за грозами, если бы она сразу увидела, где они были.

Она смогла бы увидеть Призрака.

Это было безумием. Как Нико и Джумшида безустанно твердили, их конференция была крупнейшим собранием магов-видящих за всю их жизнь. Наверняка же хотя бы один из них должен знать о прозрении на ветрах!

Но в первую очередь у неё был долг перед Кисом. Она помнила, каково это — верить, что она была проклята, потому что в её присутствии происходило так много странностей. Она помнила, что она чувствовала, когда смогла этими происшествиями управлять. Кису нужно было уделить время в первую очередь. Она должна была указать ему путь, прежде чем она броситься в погоню за магией столь редкой, что даже Нико не знал никого, кто бы ею владел.

Входя во двор дома Джумшиды, она услышала громкие, воинственные голоса сбоку, у служебного входа. Любопытство заставило её пойти посмотреть. У дверей кухни стояла кухарка, скрестив руки на объёмной груди, истинное воплощение возмущённрй тариосской женщины. Гнев кухарки навлекла на себя стройная брюнетка лет двадцати с лишним, кричаще одетая, и с ещё более кричащим макияжем. Её волосы были напомажены чем-то содержащим частички слюды, поэтому её локоны блестели даже из-под жёлтой вуали на её голове. Порыв ветра донёс до чувствительного носа Трис запах лаванды.

— Вы явно ошиблись домом, кориа яскедасу, ‑ холодно говорила кухарка. ‑ Это приличная резиденция. Уверяю вас, никто из тех, кого вы можете искать, не ступил бы сюда и шагу.

Прасмун, собиравший нечистоты в аллее за служебным входом, фыркнул, опустошая в свою тележку очередную бочку. Чайм выбралась из перевязи у Трис на спине, чтобы посмотреть на мужчину, а тот уставился на неё, раскрыв рот, когда увидел, как она заблестела под утренним солнцем. Как только он осознал, что Трис ему улыбается, довольная его примечанием красоты Чайм, он отвернулся, и погрузился в работу. Кухарка и яскедасу на него даже не взглянули.

— Мне сказали, что он был здесь, ‑ сказала кухарке яскедасу, подбоченившись. ‑ Мне жаль, что вас это оскорбляет, Кориа Респектабельность, но я хочу знать, как у него дела!

Кухарка ахнула:

— Защити нас Всевидящий, вы, потаскушки, наглеете с каждым днём! ‑ воскликнула она. Бросив взгляд через плечо молодой женщины, она увидела Трис. ‑ Кориа Трис, прошу прощения за то, что мы вас побеспокоили. Эта… особа… уже собирается уходить.

— Только когда узнаю, что он в порядке, ‑ настаивала брюнетка. Она повернулась к Трис лицом с коротким носом и полными губами, и взглянула на неё подозрительными карими глазами. Трис заметила, что шерсть её кайтэна была дешёвой, а кричащих цветов вышивка — неуклюжей. Яскедасу носила латунные колокольчики на запястьях и дешёвые позолоченные украшения на шее и ушах. Под толстым слоем грима, белого на лице и красного на губах и щеках, как и у всех артистов в Капике, она выглядела такой же усталой, какой себя чувствовала Трис на вершине Факомасэна. ‑ Мы слышали, что арурим даской с Улицы Элья, Номасдина, забрал Киса прошлым вечером в аруримат, а дежурный в аруримате говорит, что он вернулся сюда с Даску Донспикер.