Он толкается в меня так внезапно, что я выгибаюсь и вскрикиваю от шока.

Склонившись надо мной, Эйдан рычит мне на ухо:

— Тебе придется тяжко в наказание за то, что ты убежала от меня. Готова?

— Да!

Его стон удовольствия – последнее, что мне дарит Эйдан.

Затем он кусает меня за плечо и трахает, жестко входя в меня, снова и снова, толкаясь с такой силой, что стол подпрыгивает и перемещается по полу. Его руки сжимают мои запястья, зубы царапают мою кожу, рычание доминирования звенит у меня в ушах, и я не могу вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя такой свободной.

Я прижимаюсь щекой к гладкому дереву стола, закрываю глаза и полностью сдаюсь.

— Приготовься принять мою сперму, детка. Открой эту сладкую киску пошире.

Его голос звучит как резкий скрежет у моего уха. В ответ я могу выдавить только низкий, прерывистый стон. После еще двух сильных толчков движение бедер Эйдана замедляется. Он стонет. Отпуская мои запястья, Эйдан зарывается одной рукой в мои волосы, а другой – в бедро и яростно прижимает меня к своему тазу, вжимаясь в меня и достигая оргазма.

С выгнутой шеей и твердыми сосками, скользящими по столу, я кончаю на его пульсирующем члене.

Эйдан падает на меня сверху, прижимая к столу, и хрипло шепчет мне на ухо:

— Возьми это. Возьми. Возьми. Возьми все до последней гребаной капли, моя прекрасная зайка и скажи, что тебе это чертовски сильно нравится.

На грани рыданий я выдыхаю:

— Мне это нравится. Эйдан, мне это так нравится.

Его задыхающийся смех звучит торжествующе.

— Я знаю, детка. Моя хорошая маленькая зайка.

Сияя, как восходящее солнце, пробивающееся сквозь древнюю тьму, я прижимаюсь щекой к гладкому дереву и улыбаюсь.