3

Джорджия

Четверг

Я принесла ему кексы.

Готовила их с нуля, что было практически невозможно сделать, учитывая тот факт, что я живу в общежитии.

Мне пришлось просить об одолжении Тамлин, которая живет за пределами кампуса в неплохом доме с тремя другими девушками и с приличной плитой.

У нее также были формочки для маффинов, и это помогло.

Выпечка.

Это должно растопить ненависть Эшли Драйден-Джонса ко мне.

Эшли.

Старинное, романтичное имя для такого огромного парня-голиафа.

В каком-то смысле оно ему подходит — не то чтобы в нем было что-то романтическое. Тем не менее, это противоречие мне нравится.

Он не плохой, просто…

Не дружелюбен по отношению ко мне.

Эшли был совершенно мил — даже весел — с остальными «пятерками» в нашем бизнес-классе, но ко мне не испытывает любви.

Напряжение между нами можно было резать ножом.

Я чувствовала это каждый раз, когда он смотрел в мою сторону, вернее прямо сквозь меня.

Ай.

Это действительно было больно.

Я не хотела причинить ему такую боль; кто бы мог подумать, что такой большой парень, как он, может быть таким чувствительным? Что только доказывает: я абсолютно ничего не знаю о парнях.

Он почувствовал себя обиженным, как будто я хотела унизить его перед друзьями. И конечно, может быть, с его точки зрения все выглядело именно так, но ведь не умер бы, если бы просто выслушал меня!

Если Эшли будет игнорировать меня во время этого занятия — во время группового проекта — это сведет меня с ума.

«Так что ты собираешься с этим делать, Джорджия?»

Простит ли он меня когда-нибудь?

У меня есть целый семестр, чтобы попытаться заслужить его доверие, начиная с этих капкейков, хотя сейчас ранний час и, вероятно, не самое подходящее время для сладостей.

Они даже в милой маленькой коробочке, которую я раздобыла в центре переработки отходов общежития и завернула выпечку в симпатичную оберточную бумагу, прежде чем засунуть внутрь.

Прелестный маленький презент.

Сегодня я сделала прическу, используя утюжок, чтобы укротить свои локоны — даже добавила тушь и блеск для губ. Больше косметики, чем было в пятницу вечером, не то чтобы он уделил мне хоть каплю внимания.

Наряжаться — это стратегия, которая, конечно, может иметь неприятные последствия для меня — последнее, чего я хочу, это выглядеть как «одна из тех девушек». Надменная, которая флиртует, дразнит и играет в игры.

Которая требует повышенного ухода и судит о людях по их внешности.

«Это именно то, что ты сделала, Джорджи».

Именно это.

«Перестань мне напоминать!» — говорю я сама себе.

Эшли Драйден-Джонс находится на том же месте, которое занимал во время последнего занятия: пятый ряд от задней части аудитории, четвертое место от прохода. Во вторник мне пришлось обойти его, чтобы добраться до своего места, но сегодня я устраиваюсь на втором сиденье.

Не слишком далеко и не слишком близко.

Достаточно близко, чтобы поговорить, если он изменит свое мнение обо мне.

Другие члены нашей группы входят один за другим, присоединяясь к нам, занимая места позади нас и впереди.

Два парня приветствуют меня и других девушек, и стукаются кулаками с Эшем.

Типично.

На сиденье передо мной Брайан поворачивается, его взгляд падает на коробку с кексами у меня на коленях.

— Ух ты. Это для нас?

Мне требуется вся моя выдержка, чтобы не оттолкнуть его цепкую руку от моей коробки, когда парень тянется к ней, не дожидаясь приглашения, жадные пальцы уже тянутся к кексу. Знаете те когти в игральном автомате, где вы вкладываете деньги и пытаетесь извлечь мягкую игрушку с помощью механической руки, которая падает с потолка?

Точно также.

— К сожалению, нет. — Я отдергиваю коробку назад, вне пределов его досягаемости.

Вся группа выжидающе смотрит на меня.

Налла облизывает губы.

— А для кого?

— Эм... — Я нервно оглядываюсь, взгляд случайно падает на Эша, прежде чем успеваю остановить его, тем самым выдавая себя.

Они все смотрят на него.

На того, кто игнорирует меня и делает вид, что меня не существует.

— Да, для кого они? — вторит Брайан.

— Я сделала их для друга.

— Какого друга?

«Боже мой, Брайан, какая тебе разница, для кого они?!»

Пока Брайан спорит, Джамал пересчитывает кексы и объявляет:

— Их шесть, и мы твои друзья. — И мне хочется биться головой о стол. — Они должно быть для нас.

Если бы поблизости был письменный стол, я бы ударилась об него головой.

В мои намерения не входило делиться; моим намерением было передать их Эшу в слабой попытке загладить свою вину, и теперь весь план пошел насмарку из-за этих любопытных одногруппников.

Фу!

Почему у меня ничего не получается так, как должно было быть? Почему все идет прахом с тех пор, как я переехала сюда?

Мои так называемые «друзья», которые оказались задирами и с которыми я застряла, пока не заведу новых.

Этот парень, который ненавидит меня до глубины души и даже не смотрит на меня.

Кексы остаются у меня на коленях, притягивая Брайана и Джамала, которые поставили перед собой задачу игнорировать профессора в передней части комнаты и пытаться стащить их с моих колен.

Если я поставлю их на стол, они точно исчезнут.

Но если они увидят, как я передаю их Эшу в конце урока, то подумают, что я… влюблена в него или что-то в этом роде, и приношу ему угощения, не желая делиться с ними.

Внизу, впереди, кто-то приглушает свет — вероятно, ассистент профессора — и проектор оживает, транслируя на небольшой экран впереди.

— Неэффективные способы общения, — говорит профессор Дрекслер, маркер скрипит все время, пока она пишет на доске рядом со своим проектором. На слайде показан список способов, которыми мы должны общаться, чтобы эффективно ориентироваться в бизнесе, но она хочет, чтобы мы перечислили способы, которыми общаться неэффективно. — Проработайте это в своих группах, а затем мы пройдемся по аудитории и посмотрим, сколько у нас совпадений и общих тем.

Свет снова включается, хотя, давайте будем честны, вероятно, с самого начала не было необходимости его приглушать.

— Мы плохо общаемся, потому что всегда разговариваем по телефонам, — начинает дискуссию Налла. — Мне это записать?

— Я назначаю Наллу делать заметки, — дразнит Джамал, подмигивая ей.

Она закатывает глаза, но открывает свой ноутбук и открывает новый документ, даже не вздохнув.

— А еще? — Она смотрит на нас сквозь линзы компьютерных очков, которые водрузила на нос.

— Отсутствие зрительного контакта, — выпаливаю я, бросая острый взгляд на Эша, задаваясь вопросом, уловил ли он связь.

— Отсутствие прямолинейности, — бойко говорит Прия, кивая. — Никто не говорит, что они имеют в виду — это не более чем догадки.

Она права.

— Соцсети делают из некоторых тупиц. — Это от Джамала, и он тоже прав. — Убери уже свой чертов телефон.

— Как насчет... недооценивания? — добавляет Прия.

— Точно. — Я киваю. — И переоценивание тоже. Это ужасно.

— Соглашаться с тем, с чем ты не согласен. Это плохая коммуникация? — Налла покусывает нижнюю губу.

— Думаю, да, потому что разве честно соглашаться с тем, с чем ты не согласен? Кроме того, если вы не можете высказаться свое мнение, это подрыв доверия.

Рядом со мной Эшли Драйден-Джонс фыркает.

Громкое, неприятное фырканье.

Все смотрят на него.

— Чувак, что это было? — спрашивает его Брайан.

— Я нахожу ироничным, что она говорит о разрушении доверия, когда все время делает дерьмо, с которым не согласна.

Конечно, он говорит все это с жутким британским акцентом, от которого и Прия, и Налла немного тают. И, не буду врать, у меня внутри становится немного теплее.

Все головы поворачиваются ко мне.

Кексы все еще у меня на коленях, я открываю крышку и предлагаю их группе.

— Брайан, хочешь кекс?

Ноздри Эшли раздуваются.

— Я думал, они для меня.

Ха! Фигушки.

— С чего ты решил, что они для тебя?

— Потому что ты пытаешься поцеловать меня в задницу с пятницы.

Поцеловать его в задницу? Серьезно?

Я просто пыталась быть милой. Я не... я…

Отлично. Я пыталась поцеловать его в задницу — я чувствую себя ужасно, и нет ничего плохого в том, чтобы попытаться загладить свою вину.

Брайан берет кекс, чтобы не упустить свой шанс; то же самое делают Джамал и Налла, которая дочиста облизывает пальцы, прежде чем продолжить делать заметки на своем ноутбуке.

— Где мой? — спрашивает Эшли.

— Я передумала. — Крышка захлопывается.

Наши одногруппники издают «м-м-м» и «ням», облизывая глазурь и вгрызаясь во влажные пирожные.

— Значит, девушка может нагадить парню, а он не может получить свой «тортик для феи»? Понял. — Он откидывается на спинку стула, скрещивая мускулистые руки.

Рана на его рту, похоже, зажила, как и синяки на лице, темные пятна исчезли.

Но ему все еще нужно побриться.

— Ты только что назвал это «тортиком для феи»? — Джамал поднимает свой кекс для осмотра, разглядывая его то так, то эдак.

— Так это называется, не так ли?

— Мы называем их капкейками, — говорит ему Джамал, слизывая глазурь с края. — Черт возьми, девочка, это очень вкусно.

Я сажусь прямее от его похвалы. В коробке осталось три кекса.

Прия отказалась, я их не ем, и еще не разрешила Эшли взять один; конечно, технически они все для него, но…

Парень пристально смотрит на меня.

Я смотрю в ответ.

— Ты прав. Они для тебя. — Я протягиваю ему всю коробку, и Эш берет ее, ставя на пол рядом со своими ногами.

— Что, черт возьми, происходит прямо сейчас? Вы двое знаете друг друга?

— Да, раньше встречались, — признается Эшли, но без каких-либо объяснений или дальнейших подробностей.

— Так, — говорит Налла, — это какая-то странная прелюдия?

Эшли поджимает губы.

Налла смеется.

— Думаю, это ответ на вопрос.

— Мы должны продолжать, — говорит Брайан всем, беря на себя роль лидера. — У нас закончится время, прежде чем она начнет опрашивать группы.

Он прав, поэтому мы торопимся, придумывая еще несколько ответов, прежде чем наше время истечет.